пускаемого предохранителя.
Трудно сказать, как бы поступили в такой ситуации небывшие альбионские солдаты, а гангстеры церемониться не стали, и на ночных визитеров обрушился град автоматных очередей. Как в лучших домах Чикаго, Марселя и Сицилии.
Когда все было кончено, Беллоди осветил поле боя фонариком.
— Господин Нарисава. Японский консул, — хладнокровно констатировал босс Синдиката. — Он же местный резидент японской военной разведки. Эту кореянку я не знаю. — Беллоди быстро обыскал труп и нашел документы. — Старшина Анжелина Парк. Нет, никогда не встречал раньше. А вот это старый знакомый! О! Товарищ адмирал Танигава! Вот это встреча!
Адмирал Танигава, начальник 4-го Особого Оперативного Отдела, сидевший на земле у расстрелянного автомобиля, был еще жив, но Гриффин бросил на него короткий взгляд и тут же понял — не жилец. Насмотрелся за годы службы. Похоже, что Танигава тоже это понимал. И Беллоди, разумеется.
— Вы знаете, как это работает, адмирал, — мягко сказал Беллоди. — Расскажите мне как можно больше, а я обеспечу вам достойные похороны и передам привет семье. Что здесь произошло?
— Значит, это не вы их убили, — прохрипел японец. — А кто же тогда… — Силы стремительно его оставляли. — Я хотел отобрать девчонку у людей Османи… Я так и не понял, какую игру он ведет… Я знал, что он предатель, но специально выпустил в море, чтобы разоблачить весь заговор… У меня остался человек на борту «Февраля», он не позволит…
Больше он ничего не сказал.
— Так-так-так, — пробормотал Беллоди и выключил фонарик. — Наутро здесь найдут пять трупов. Или даже раньше. Пять японских офицеров, один из них — высокопоставленный дипломат, застрелены на конспиративной квартире ФРЕЛИМО. Что это означает для нас? Кого заподозрят и обвинят японцы? Кого заподозрят и обвинят местные власти? Надеюсь, никто не оставил здесь свои отпечатки?
— Обижаете, босс, — отозвались одновременно сразу два или три гангстера.
— Извините, товарищ адмирал, но похоронами займутся ваши сограждане, — добавил Беллоди, обращаясь к покойнику. — Вот привет семье я обязательно передам. Возможно, их утешит тот факт, что вы умерли, как настоящий самурай. Все, уходим отсюда. Попробуем свести ущерб к минимуму. Утопите оружие в море и забудьте, что когда-то здесь были.
— А как же Кассандра… — прошептал несчастный Гриффин.
— Продолжим поиски в других местах, — твердо пообещал Реджинальд Беллоди.
Но искать никого не пришлось. Когда капитан Гриффин под утро вернулся на свой корабль, Кассандра Барриентос ждала его там, живая и невредимая.
Глава 30. "Крепость Артура — ужасное место"
— Понятия не имею, кем он был, — поведала Кассандра. — Мой спаситель был в маске и не представился. Я была уверена, что меня ждут новые испытания, но он внезапно высадил меня у самого причала, где стояла «Королева Джейн».
— Ты как-то странно разговариваешь, — осторожно заметила Туяра.
— Ничего странного, это от пережитых волнений, — заметил корабельный врач, осматривавший Кассандру. — Несколько дней отдыха, и все будет в порядке.
«Уже не будет», — подумал капитан Гриффин.
Капитан Барриентос как будто прочитала его мысли.
— Это я во всем виновата, — прошептала она. — Надо было бросить этого пленника на Острове Черепов.
— И ничего подобного, — вмешалась Матильда. — Ты все правильно сделала. В его побеге нет твоей вины!
— Так и есть, — рассеянно пробормотал Гриффин. — Ладно, достаточно приключений на сегодня. Новых приказов пока нет. Отдыхайте, дамы. Это приказ.
Но отдохнуть им не пришлось — не в тот день. Дальнейшие события развивались стремительно, глаз не успевал уследить.
* * * * *
Капитана Османи в то утро разбудил телефонный звонок — еще до рассвета. Звонил один из агентов ФРЕЛИМО, посетивший недостроенный отель по каким-то своим делам и обнаруживший кучу трупов. Мохаммед выслушал его со всем возможным хладнокровием, поблагодарил за своевременный доклад и положил трубку. За первым звонком последовал второй, от другого человека. Капитан «Красного Февраля» добросовестно выслушал и его, после чего растолкал Джеральдину:
— Вставай, солдат. Нас ждут великие дела.
Пока она принимала душ, Османи приготовил для нее кофе. Бросил в чашку крошечную черную таблетку и задумчиво следил за тем, как она растворяется. Потом подумал и добавил еще одну таблетку.
— Так будет лучше, — прошептал он.
Джерри выпила кофе и уже через три минуты почувствовала легкое недомогание. Через пять минут у нее началась кровавая рвота.
— Так будет лучше, — повторил Османи, прислушиваясь к звукам, доносившимся из ванной комнаты и вращая диск телефона. — Дежурный?! Срочно пришлите в наш номер врача! Вызовите скорую помощь или как это у вас называется! Умоляю, поторопитесь!
— Выглядит как острое пищевое отравление, — решил доктор после беглого осмотра.
— Экзотические фрукты Малумских Островов, — сказал Османи. — Она вчера на них просто накинулась, в наших краях такие не водятся…
— Боюсь, что понадобится госпитализация, — продолжал эскулап.
— Вы ведь позаботитесь о ней, док, верно? — вымученно улыбнулся командир «Февраля». — Не смотрите, что она японский офицер…
— За кого вы нас принимаете?! — возмутился доктор — Ее гражданство или род занятий не имеют для нас никакого значения! Это цивилизованная страна! Мы ко всем пациентам относимся одинаково!
— Охотно вам верю, — отвечал Мохаммед. Коммандер Вонг никак это не прокомментировала, потому что к тому времени в очередной раз потеряла сознание. Османи проводил взглядом уносимые носилки и поспешил к выходу.
Старший капитан Абу-Ярден Зинджибари, командир «Сулеймана бин Дауда», тем временем поднимался на мостик своего эсминца, дабы заступить на утреннюю вахту. То, что командир корабля обнаружил на мостике, ему совершенно не понравилось. Нет, на мостике царил идеальный порядок и железная дисциплина, но вот показания радара… Капитан Зинджибари нахмурился, постучал по экрану радара, потянулся за биноклем. Прищурился, регулируя резкость. Нахмурился еще больше.
— Старпом! Желтая… нет, к дьяволу. Черная тревога! И вызовите их кто-нибудь…
— Они сами вызывают нас, капитан, — тут же отозвался радист.
— Говорит адмирал Гурусинга, — зашипел динамик. — Западный Флот Сунданезии.
— Уточните ваши намерения, — потребовал капитан «Сулеймана».
— Мы собираемся уважать суверенитет великой Стигийской Империи и планируем оставаться в нейтральных водах, если только обстоятельства не потребуют от нас иных действий.
— О каких обстоятельствах идет речь? — не понял Зинджибари.
— В вашем порту находится пиратский корабль, который мы собираемся захватить или уничтожить, — прозвучало в ответ. — Тем или иным способом.
* * * * *
— Что сие значит, господин Петрук? — строго поинтересовался губернатор Якуб Марциано, когда в его кабинете вскоре после рассвета снова появился сунданезийский консул.
— Вы слишком долго тянули с решением, — сухо отвечал корсиканский дипломат, — поэтому мое правительство было вынуждено принять меры.
— И как далеко ваше правительство собирается зайти? — напрягся губернатор. — Позвольте вам напомнить, что Малумы — это суверенная стигийская территория… и акватория тоже.
— …границ которой наш флот даже не пытался нарушить, — парировал консул. — Больше того, наша блокада не распространяется на суда дружественных и нейтральных держав, которые по-прежнему имеют право свободного прохода…
— Вот спасибо, — пробормотал господин Марциано.
Сунданезийцы пригнали к Малумским островам чуть ли не все корабли своего Западного (Индоокеанского) флота. Вплоть до старых белголландских крейсеров, помнивших славные дни последней мировой войны. Ни стигийская, ни даже альбионская группировка в этом квадрате не могли ничего противопоставить сундийской армаде… ну, почти ничего.
В японском консульстве на звонки губернатора упорно не отвечали. Их можно было понять. Островная полиция стояла на ушах, пытаясь найти ответственных за пять японских трупов на конспиративной квартире ФРЕЛИМО. Дело пахло табаком. Поэтому губернатор решил наплевать на протокол и прочие условности и лично отправился в порт.
Капитан Османи встретил его у трапа.
— Мы понимаем ваши затруднения, — сказал бенгалец, выслушав губернатора. — Не беспокойтесь, мы не причиним вам лишних хлопот. Наш корабль выйдет в море через несколько часов. Благодарим за гостеприимство. А теперь извините, мне надо готовиться к отплытию.
Губернатор Марциано проводил его настороженным взглядом и перевел внимание на горизонт, где виднелись дымы сунданезийской эскадры.
* * * * *
— Товарищи, — сказал коммандер Мохаммед Османи, вернувшись на капитанский мостик, — наши ряды стремительно редеют. Мы потеряли на этих проклятых островах больше людей, чем за все время похода. Чем раньше мы их покинем, тем лучше. Лично я предпочитаю встретить врага в открытом море, в привычной среде, а не сражаться с ним в темных городских переулках, где в любой момент можно нарваться на удар в спину из-за угла…
(«Да что я такое несу?!»)
— Враг силен, но вы знаете, что говорили по этому поводу наши великие предки или современники. Чем враг сильней — тем больше наша слава! Это сунданезийцы. Мы побеждали их прежде, победим и снова. Для нас это даже не будет подвигом. Просто еще один рабочий день. Вы все знаете, что делать. По местам!
Сержант Брунгильда Тан (сино-тевтонка из Циндао), новый главный акустик лодки, сменившая на этом посту погибшую на берегу Анжелину Парк, встала рядом с капитаном и по старой традиции затянула подходящую к такому случаю песню:
— Наверх, вы, товарищи, все по местам!
Последний парад наступает!
Врагу не сдаётся наш «Красный Февраль»,
Пощады никто не желает!
Все вымпелы вьются, и цепи гремят,
Наверх якоря подымают.
Готовые к бою орудия в ряд
На солнце зловеще сверкают.