Аурный контур Любавы полыхал нежно-зелёными протуберанцами с вкраплениями золотистых и алых искорок. Великолепный защитный контур, без единой бреши, чётко структурированный, с кучей вспомогательных узлов, поддерживавших все основные органы жизнедеятельности.
— Защиту отец ставил? — поинтересовался Никита.
Девушка открыто улыбнулась и с гордостью ответила:
— Нет, это моя. Личное изобретение, большую часть магических блоков сама разрабатывала, остальное — общедоступные элементы.
— Удивила, — не стал скрывать восхищения барон.
— Спасибо, — Любава приободрилась, краска сошла с лица, но лёгкий румянец придавал ей очарование. — Вы умеете видеть важное в магическом зрении.
— А почему твой отец решился подписать контракт? — Никита вернулся к главному. — У вас кроме усадьбы никакой недвижимости?
— В Москве небольшой особняк, мы там и живём круглый год, а летом выезжаем за город.
— Тогда не понимаю, почему Юрий Дмитриевич фактически сдал тебя в услужение, а не продал усадьбу. Он мне ничего не сказал про этот случай при беседе.
— Понимаете, Никита Анатольевич…
— Давай-ка на «ты», — прервал её Никита. — Мы в неформальной обстановке, а Князь тем более в каком-то халате принимает симпатичную девушку.
— Хорошо, Никита, — Любава без смущения и легко приняла правила игры. — Дело в том, что усадьба стоит на Источнике. Прапрадедушка отца нашёл это место случайно, когда там был непроходимый лес. Чтобы защитить Источник, он построил прямо над ним дом, а позже уже прадед прикупил ещё пару-тройку гектаров, таким образом желая обезопасить себя от нежелательных взглядов.
— Если не секрет, это где?
Любава всё-таки слегка замялась, почувствовав, что излишняя доверчивость может дорого обойтись семье. Но ответила:
— Под Вешками, ближе к Клязьме. Со временем там стали селиться богатые купцы, ну а мы и не возражали. Лучше пусть они будут соседями, чем одарённые. Те сразу почуют энергетику Источника.
— Но тайна утекла, да? — усмехнулся Никита, увидев смятение в красивых глазах девушки.
— Как ты понял?
— Связал контракт с Трубецкими с желанием Юрия Дмитриевича не продавать усадьбу. Не буду спрашивать, почему Род Целителей попал в трудную ситуацию. Мне интересно, что ты от меня хочешь?
— Ну… ты же говорил, что всех Целителей планируешь ввести в свой клан, — пальчики левой руки, на которых поблескивали два золотых колечка, с волнением затеребили роскошную косу. — Значит, я тоже могу принять клятву верности и стать родовой Целительницей. У меня очень мощный потенциал. Нахождение с Источником дало свои плоды. После первой инициации Иерарх из Коллегии сказал о возможности развития Дара.
— Это фактически выкуп долгового обязательства, — подумав, ответил барон.
— Так и есть. Поэтому отец и захотел проверить твою реакцию на предложение поработать мне в Центре.
— У тебя есть сёстры-братья? — Никита отхлебнул хмельного, решая в уме проблему, возникшую так некстати.
— Младшие братья, — кивнула Любава. — Но отец делает ставку на меня. Мы сегодня разговаривали о перспективах, а после Собора с его удивительной иллюзией приняли решение обратиться к тебе.
— Почему он сам не пришёл?
— Стыдится. Потомок Целителя-гиперборея вынужден отдать дочь в услужение — разве это повод для гордости?
— Юрий Дмитриевич мог сам пойти в услужение.
— Глава Рода Трубецких настаивал на моей кандидатуре. Он откуда-то узнал, что я в перспективе могу поднять свой Дар. Подозреваю, хочет женить своего сына на мне, чтобы получить потомство с усиленными возможностями, — девушка опять густо покраснела. — В дело может пойти шантаж, что об Источнике станет известно весьма влиятельным людям.
— Некрасивая ситуация, — покачал головой Никита, вспомнив, как он в Яви-два вытаскивал из подвала особняка Трубецких Аниту и Настю. Видимо, душевная гниль одинаково влияет на двойников в разных мирах. — Уверен, что боярин не успокоится и всеми силами попытается забрать себе Источник.
— Да, я об этом говорила папе, а он верит в дворянскую честь, — захлопала ресницами Любава. — Ты можешь решить эту проблему? Я буду благодарна тебе.
— Целители мне нужны как воздух, — медленно проговорил Назаров. — Но контракт просто так, по одному движению руки, не отменишь. Какие отступные?
— Два миллиона рублей, — поникла Любава.
— Сдурел этот боярин? — возмутился волхв. — За такие деньги я построил четыре блока Медцентра и обеспечил их оборудованием!
Он задумался. В такой ситуации эмоции могут только навредить. Просто так взять и нарушить контракт, составленный по всем правилам (хотя не помешает его изучить), ему не позволят. Трубецкие — не какой-то там захудалый род, вой поднимут вселенский.
— Я хочу ещё раз поговорить с твоим отцом, прежде чем принимать какие-то действия, — Никита встал, намекая Любаве, что той пора уходить. За свою репутацию он не боялся, но кто-то из гостей мог увидеть девушку, выходящую из его комнаты, и слухи сразу же «поженят» их. Князь может себе позволить такую роскошь, но Тамара его тогда гарантированно прибьёт. — Желательно, до обеда. Вечером у меня самолёт в Петербург. Постараемся найти какое-нибудь решение. Раз уж ты ещё учишься, потерпи. А за это время или ишак сдохнет, или Трубецкой изменит своё решение.
— Спасибо! — Любава вскочила, и поставив недопитую бутылку на стол, подошла к Никите. Заалев от шалости, чмокнула его в щеку и выпорхнула из номера, едва не сшибив Москита с ног.
Покачав головой от столь ярко проявленных чувств, Никита погасил свет и забрался в постель с телефоном, решив посмотреть, что же это за тип такой Трубецкой, и какое место занимает в иерархии московской аристократии.
Боярский Род Трубецких вёл свое начало от Никиты Романовича Косого и за четыреста лет приобрёл значительный вес в обществе. Крупные землевладельцы, «прославились» тем, что скупают у разорившихся дворян недвижимое имущество — землю, дома, родовой бизнес — а потом спекулируют на этом. В Москве их, не таясь, называют «гиенами». Немудрено, почему Алексей Алексеевич взялся за шантаж. Нет сомнений, что при любом развитии ситуации он выиграет: или Целительницу в Род приведёт, или Источником завладеет. Догадывается, что с усадьбой дело нечистое.
Так, что ещё? Род пестует Стихию Огня и Воздуха. Имеются довольно сильные представители, семья большая. У Главы Рода шестеро детей и десять внуков. И это не считая трёх младших братьев и трёх сестёр. Очень сильный Род, несколько человек вхожи в Московскую Думу. Дистанцируются от императорского клана, опираются на силу других родов, в большинстве своём смоленских и киевских. Но в предательстве не замечены, проявляют умеренный патриотизм, поддерживают Меньшиковых в ключевых моментах. Вот такие «гиены» эти Трубецкие. Надо выкупать контракт, но не за два миллиона. Если надавить на Главу и предложить ему что-то стоящее, клюнет ли на размен?
Глава 10
Петербург-Бухара-Багдад, декабрь 2016 года
Борис Волынский очень хотел остаться в столице на праздники, прекрасно понимая, что ещё долго не увидит буйство радости, улыбок, кипящего водоворота ночных развлечений, великолепных нарядов красавиц, еженощных фейерверков. Он никогда не был на далёком, загадочном, до сих пор живущем по древним канонам Ближнем Востоке и в Аравии; предстоящая поездка его напрягала, пугала и в то же время заставляла мобилизовать все душевные силы. Барон Абрамов предупредил, насколько тяжело придётся доказывать местным богачам, что поиски артефактов не связаны с желанием навредить в первую очередь им. Поэтому нужно выбрать правильную тактику, чтобы никто не заподозрил молодого княжича в лукавстве и корысти.
— Приглянешься какому-нибудь каймаку, паше или вали[1], то и проблем не будет, — говорил ему перед отлётом Абрамов. — Люди сами понесут тебе ценности, успевай только отсеивать дерьмо от золота.
Летели на двух самолётах. Барон для перевозки оружия и автомобилей Волынского зафрахтовал грузовой «Сикорский», а сам принял предложение княжича разделить с ним тяжесть полёта на родовом бизнес-джете «Сокол». Отец всё же сжалился и выделил один из личных самолётов для сына. С ними летели двадцать человек охраны и двое волхвов «воздушной» Стихии. Их функция сводилась лишь к безопасности полёта, и брать их с собой в дальнейшую поездку Борис не планировал. Считал, что сам справится с бандитами, если таковые водятся в тех местах и захотят помешать его планам.
В Бухаре, куда Абрамов вёз часть груза, к ним должен был присоединиться человек, который будет вести переговоры с местными набобами.
— Я уже забыл, когда в джетах путешествовал, — с комфортом устроившись в кресле, Абрамов потягивал коньяк. — Почти всю дорогу на транспортниках. Сидишь себе в кабине для пассажиров, наушники на голову — и слушаешь музыку. Хоть как-то отвлекает от гула моторов.
— Поставили бы купол защиты, — посоветовал Борис. Чтобы составить компанию барону, он открыл бутылку пива и периодически прикладывался к ней.
— Раскрытая магоформа в салоне самолёта имеет свойство менять полётные характеристики, — пояснил Пётр Дмитриевич, снисходительно глядя на молодого попутчика. — Как вы думаете, княжич, почему штатные волхвы в авиакомпаниях никогда не вмешиваются в работу пилотов во время инцидентов, если нет опасности неконтролируемого падения?
Волынский пожал плечами. Он над такими вещами никогда голову не ломал. Положено в дальнемагистральном самолёте иметь двух «воздушников» — значит, на то есть причины. Ясно, что им поставлена задача не дать свалиться падающему лайнеру в пике, или, к примеру, поставить «пробку» в момент разгерметизации.
— Пока нет явной опасности и приказа первого пилота, волхвы никогда не будут рисковать, — Абрамов усмехнулся. — У них разные компетенции.
— А у вас есть свои «воздушники»? Как-никак, товар тянет на несколько миллионов.
— Вы же сами и ответили, княжич, на свой вопрос. Но, в первую очередь, я беспокоюсь о людях и себе. Когда с пятикилометровой высоты грохнешься в разваливающемся железе, приятного мало.