Слушавшие этот разговор «воздушники» переглянулись между собой и снова уткнулись в планшеты. Полёт протекал без проблем, можно и расслабиться.
Через несколько часов в иллюминаторах замелькали серо-коричневые пятна возделанных полей, аккуратные квадраты кишлаков, тонкие прожилки арыков. Бухара встречала их блеском минаретных куполов, нестерпимыми отсверками солнца на окнах высотных зданий. Ожидая, пока грузовой «Сикорский» сядет на выделенную для него полосу, «Сокол» сделал два круга, и получив одобрение, мягко клюнул носом и направился вниз.
— Сколько у нас времени? — поинтересовался Борис, разглядывая суету аэродромных служб.
— Пять часов, — уверенно ответил барон. — Я забронировал номера в гостинице аэропорта. Отдохнём, пообедаем. А я позвоню Шавкату — это ваш сопровождающий в мире торговли и оценки артефактов.
— Ну да, разумно было не заставлять его ожидать вашего прилёта, — княжич встал, одёрнул пиджак и обратился к мужчине в рубашке с короткими рукавами, сидевшему в одиночестве в самом конце салона с книжкой в руках. — Валдис, дай мне пяток ребят, а остальные пусть остаются здесь, присматривают за птичкой. Под твоим командованием.
— Понял, Борис Леонидович, — назначенный старшим группы телохранитель сам выбрал для сопровождения бойцов.
Волынский вместе с бароном и группой сопровождения спустились по трапу на продуваемую холодным зимним ветром полосу и заторопились к аэровокзалу. Пусть плащи были с подкладкой, но дискомфорт всё равно чувствовался.
— И это юг? — удивлённо спросил Борис, когда они очутились в здании.
— Как ни странно, иногда зимы бывают и такими, — рассмеялся Абрамов. — Вот почему я советовал вам взять хотя бы плащ. Но ничего, когда прилетим в Багдад, можете спокойно разгуливать в лёгкой одежде.
Они прошли по «зелёному» коридору, только предъявив паспорта пограничникам. Русский военный контингент, стоявший в Бухаре, давал возможность гражданам Российской Империи не заморачиваться с визами по взаимной договорённости с местным эмиром.
— А ваши люди справятся с разгрузкой? — поинтересовался Борис, когда они уже оказались в холле гостиницы.
— Зря я им, что ли, жалование плачу? — удивился Абрамов, получая ключ от своего номера. — Вот совсем не переживаю. В моей команде хватает специалистов, а я только важные переговоры веду.
Княжич тоже взял ключ и вместе с охраной поднялся на лифте. Их номера находились рядом друг с другом, поэтому Борис в качестве доброго жеста дал задачу парням охранять и барона Абрамова.
— Как только Шавкат подъедет, я подойду к вам с ним, Борис Леонидович, — предупредил оружейный барон.
Этот загадочный Шавкат оказался сорокалетним мужчиной с обязательными для Востока густыми чёрными усами и гладко выбритым подбородком. Смуглое, чуть округлое лицо излучало столько доброжелательности, что Борису показалось наигранным. Но потом, когда они пообщались, это ощущение пропало. Человеком он оказался простым, «оценщиком широкого профиля», как сам выразился с улыбкой, но с капелькой Дара, позволявшего ему делать правильное заключение по каждому магическому артефакту.
В белоснежном костюме, под которой была надета чёрная рубашка, с кожаным кейсом в руке он больше походил на адвоката или консультанта-страховщика. На вопрос Бориса, уведомлён ли он о своей работе и рисках, которые могут случиться во время продолжительного вояжа, Шавкат сразу же заявил, глядя на заказчика глубокими бархатистыми глазами:
— Пётр Дмитриевич мне всё обстоятельно рассказал. С условиями я согласен, но хотелось бы закрепить наш договор контрактом и обговорить сумму.
— Разве оплата за услугу вас не устраивает? — нахмурился Борис.
— Услуга — это то, ради чего меня наняли, — пояснил Шавкат. — Помимо этого существуют различные бонусы. Например, удачная сделка, оценённый артефакт, отбраковка подделок — это ведь тоже работа, которая приносит мне кусок лепёшки и миску плова. Образно, если вы понимаете, светлый княжич.
Говорил бухарец по-русски почти идеально, если не прислушиваться к присутствующему акценту, от которого восточному человеку трудно избавиться. Скорее всего, Шавкат жил долгое время в России, а может, имел постоянные контакты с носителями языка, вот и поднаторел.
— Мы успеем? — Борис посмотрел на часы. — Или обсудим контракт в самолёте?
— Успеем, — успокоил его Абрамов, развалившись в кресле. Он своё дело сделал, теперь пусть княжич сам выкручивается. Шавкат Шарыпов сам себя уважать перестанет, если не выжмет с клиента пару лишних тысяч.
Бухарец щёлкнул замками кейса. Поверх вещей лежала кожаная папка, которую он открыл и вытащил несколько листов с отпечатанным текстом.
— Пожалуйста, ознакомьтесь, — подал он их княжичу.
В контракте было не больше пятнадцати пунктов, поэтому Борис довольно тщательно изучил их, поражаясь про себя здоровой наглости «консультанта». За свои основные услуги он требовал не так много, можно сказать, вообще собирался работать даром, но вот за всё остальное, что касалось оценки товара и рисков (какие риски могут быть при обычном назначении цены артефакта?), услуги взлетали чуть ли не до небес. Естественно, что княжич задал именно этот вопрос.
— На Ближнем Востоке до сих пор находят очень древние вещи, сделанные первыми магами этих земель, — пояснил Шавкат. — И не все они милые безделушки для домашнего пользования. Когда в ваших руках окажется такой предмет, я обязан досконально его изучить, прежде чем из него вырвется какая-нибудь гадость. Поверьте, светлый княжич, я знаю, что говорю.
Барон Абрамов только кивнул, подтверждая сказанное.
Борис, тем не менее, решил торговаться. Отец ничего не говорил о лимитах, поэтому деньги на его личном счету были. Но хотелось проверить, насколько ловок в отстаивании своих интересов бухарец. Спорили долго, до хрипоты. Шавкат в каких-то моментах уступал позиции, но забирал их с лихвой в других. Насчёт премиальных у него был твёрдый тариф, от которого он не собирался отступать. Плохо зная специфику оплаты по артефактам, Борис вынужден был согласиться на ту цену, которую озвучил Шавкат. Но подённую оплату он решительно снизил с пятисот рублей до двухсот. А то губа не дура! Сколько им придётся мотаться по загранице? Не меньше полугода по самым скромным прикидкам. Этак Волынские только на бухарца и будут работать.
Сделав пометки карандашом на контракте, ничуть не расстроенный Шавкат сказал:
— Если не возражаете, светлый княжич, мы можем прямо здесь заново отпечатать контракт и подписать его. При гостинице есть адвокатская контора. Это не займёт много времени. Пётр Дмитриевич, засвидетельствуете?
— Охотно, — кивнул барон и посмотрел на часы. — У нас есть ещё время, пока с аэродрома не звонили.
С формальностями управились, на удивление, быстро. Местные адвокаты, поднаторевшие в подобных ситуациях, внесли изменения в контракт и дали на подпись двум сторонам. Борис, конечно, тщательно проверил оба экземпляра. Мало ли там какие хитрые изменения внесены. Нет, всё нормально. Кивнув, Волынский размашисто расписался, про себя тяжело вздохнув. Если он не привезёт джинна, отец с него десять шкур снимет за растраты. Чем дальше княжич уезжал от родного дома, тем чаще у него мелькала мысль о безумности идеи найти то, не зная чего. Популярные одно время «Сказки тысячи и одной ночи» давали лишь толику подсказок, где эти твари живут. Вряд ли сохранилось столько кувшинов или ламп.
— Шавкат, а что ценится на Востоке из магических вещей? — поинтересовался Борис, когда «Сокол» взлетел и пристроился вслед за транспортником. Абрамов, чтобы не мешать разговору, пересел на другое кресло, и нацепив мягкие наушники, стал работать с документами.
— Ну… категорически утверждать, что какой-то предмет важнее другого, я бы не стал, — бухарец переплёл пальцы рук и сложил их на животе. Удобная и мягкая спинка кресла, обтянутого кожей бежевого цвета, настраивала на комфортный полёт. — Всё зависит от Силы, которую в него напитал создатель, ну и от многовековой подпитки, если предмет лежит в эпицентре магической энергии. И всё же, на первое место я бы поставил кольца и перстни Аль-Мансура. Очень сильные артефакты. Вообще, Аль-Мансур считается самым знаменитым создателем магических вещей. Поэтому любая из них оценивается по высшей категории. Тафтани и Нефанди тоже очень ценятся. Утверждается, что это два зороастрийских мага, два антипода, живших почти в одно время, — Шавкат улыбнулся, — Но всё сложнее. Это название двух противоборствующих группировок. Маги-зороастрийцы Тафтани с помощью союзников-батинитов[2] наладили подготовку воинов-убийц с магическими задатками, и развивали Дар с помощью талисманов, амулетов и зелий. Нефанди, чтобы противостоять врагам, стали создавать особые артефактные вещицы, с помощью которых наёмники их группировки проникали в лагеря врагов через Изнанку. Вы знаете, что это такое?
— Инферно?
— Нет. Изнанка — мир теней и смерти. Если в Инферно, или, как его называют арабы — джаханнам, ад — можно выжить благодаря сноровке и Силе, то Изнанка не даёт ни малейшего шанса, — бухарец отхлебнул свежеприготовленный стюардессой кофе из миниатюрной чашечки. — Там гарантированно умрёт даже самый сильный маг, если задержится на лишнюю минуту. Потому что Изнанка — это ещё и зеркальное отображение живого мира. Есть Бухара цветущая и солнечная, а есть мрачная, подвергшаяся тотальному разрушению, где плесень, мрак и ужас царствуют безраздельно. Проще говоря, Изнанка — это сгусток отрицательной энергии. Там властвует смерть.
— То есть артефакты, помогающие пересекать Изнанку, тоже в цене? — задумчиво спросил Борис. А если вместо джинна привезти артефакт Нефанди? В таком случае можно незаметно подкрасться к Назарову и нанести смертельный удар.
— Да. Но опять же, всё относительно, — Шавкат взглянул на молодого княжича. — Очень ценные магические вещи уже давно в коллекциях шейхов. Вряд ли вам удастся найти нечто уникальное.
— А вот джинны… Это же целая армия в одном лице, — закинул удочку Борис. — Неужели никому из высших аристократов не хочется приобрести в собственность жуткую тварь, уничтожающую целые города?