– Эй, – сказал он. – Я знаю твое лицо. Я тебя где-то видел.
– Вряд ли. – Даг едва взглянул на него.
– Нет, – не унимался тот, – точно видел.
Достал телефон и что-то поискал. Потом показал экран. Страница фейсбука.
– Мой лучший друг, Глен Уилсон. Я так и знал. Это же ты, да? На фото с ним. Я знаю, что ты.
Даг едва смог заставить себя глянуть на фото.
– Ну, значит, ты прав, – сказал Даг, чувствуя, как в животе киснет пиво. – Наверное, это я.
– Так ты там был? – Парень приблизился вплотную.
– Да, был. Я знал Глена. Он был отличным парнем.
Вообще-то, не был. Вечно нарывался на драку, но о покойниках плохо не говорят. А среди его знакомых их так много.
– Вы служили в одном отряде?
Лицо парня, от которого несло застарелым пивом, находилось прямо перед ним. Голос такой громкий. В позе агрессия, вызов. Даг чувствовал, как среди посетителей паба нарастает интерес. Что-то назревает.
– Да, – сказал он, стараясь сдерживаться, дышать спокойно. Психотерапевт советовал дыхательные упражнения в таких ситуациях. – Служили.
– Но я не понимаю, – не унимался парень, улыбаясь, хотя это скорее был оскал, нежели улыбка. – Я думал, все из этого отряда погибли. Думал, что их взорвали талибы.
Даг закрыл глаза. Вообще-то это была «Аль-Каида».
– Да, большинство погибли.
– Так как же ты уцелел, а, приятель? Смотри на меня, я с тобой разговариваю. Почему ты здесь, живой и здоровый, сидишь и хлещешь это сраное пиво, приятель? Когда мой лучший друг лежит мертвый в Чуркестане? Ты можешь мне объяснить?
Даг почувствовал, как что-то набухает в груди. Что-то опасное, яростное.
– Я не должен ничего тебе объяснять. Приятель.
Он пытался вдыхать через нос, выдыхать ртом. Но, похоже, не сработало.
Парень придвинулся еще.
– А я думаю, должен. И у нас впереди весь вечер. Я никуда не уйду, пока ты не объяснишь мне все подробно. Потому что я любил этого чувака как брата. И знаешь, по-моему, на что это похоже?
– На что? – Он еще держал себя в руках, еще сопротивлялся тому, что нарастало внутри. – На что же это похоже?
Парень с силой пихнул его в грудь:
– На то, что ты гребаный трус.
Именно в этот момент его окутал туман, красный туман, как это называют, хотя больше походило на наводнение. Пожалуй, сейчас он был больше самим собой, чем много месяцев подряд. Больше, чем до поездки в Ирак.
Он рванулся вперед и схватил парня за рубашку:
– Как тебя зовут?
Парень сглотнул, но не ответил.
– Как твое имя, мальчик? Что, разговаривать разучился?
Парень что-то бессвязно прохрипел, и Даг понял, что слишком сильно стянул воротник. Он ослабил хватку и прорычал парню в лицо:
– Как твое сраное имя?
Похоже, приятели не спешили ему на помощь.
– У тебя есть друзья, да?
Он огляделся. Он чувствовал себя так, будто мог схватить их всех, если понадобится, и хотел знать, понимают ли они это.
– Я… я Эдриан.
– Что ж. Позволь сказать тебе, Эдриан. Вряд ли тебе стоит соваться в то, чего ты не понимаешь, ясно? Я не обязан отчитываться ни перед кем – особенно перед таким мелким куском дерьма, как ты. Чем на жизнь зарабатываешь?
– Я… а… а… бухгалтер.
– Отлично. Бухгалтер.
Он встряхнул парня, и тот заскулил. Зря я так взбесился, подумал Даг. Он чувствовал себя усталым и совсем трезвым. Поток схлынул. Этот человек не стоит его сил. Он отпустил его.
– Сделай мне – и всем – одолжение и перестань вмешиваться в то, чего не понимаешь. Усек?
Ответа не последовало. Парень растирал горло. Но дважды кивнул. У Дага ныла рука. Он потряс ею. Он не гордился тем, что сделал, но он смог остановиться. А потом услышал тихий голос.
– Гребаный трус.
Именно тогда, по свидетельствам очевидцев, – а их было много, полный паб, – он и потерял контроль. По их словам, всем показалось, что он пытается убить парня. Полиции пришлось оттаскивать его. Эдриан Кэмпбел. Так его звали. Конечно, были смягчающие обстоятельства. Оказалось, что парень уже засветился в паре историй с драками. Кроме того, он его оскорбил, и, конечно, выявили то, что раньше не диагностировали: посттравматический синдром, из-за которого он не мог в полной мере отвечать за свои действия.
Но Даг думал иначе. Неудивительно, что адвокат потребовал, чтобы он помалкивал в суде. Приговор – двести пятьдесят часов общественных работ и сеансы у психотерапевта. А он тогда подумал, что лучше уж отсидеть срок, чем в кресле у мозгоправа.
– Хорошо, – сказала я, когда Даг замолчал.
На самом деле ничего хорошего не было. Я не знала, как относиться к услышанному. С одной стороны, при всей ее жестокости, история не лишена логики. Он страдал от ПТС, и его спровоцировали. По его словам, тот человек очень старался разозлить его. И с тем, что я прочла в интернете, история вполне согласуется. Но тихий голос внутри нашептывал: «Просто тебя тянет к этому мужчине, наперекор себе тянет, и потому ты готова простить ему то, что прощать нельзя». Даже его собственный откровенный и бесстрастный рассказ о случившемся указывал, на что он способен. Указывал даже определеннее, чем все эти жуткие статьи.
О чем думал босс, когда дал мне в коллеги человека, совершившего подобный поступок, я не знаю, и речь сейчас не об этом. Важный вопрос: означает ли это, что он способен был убить гостя? Нет, конечно, не означает. По крайней мере… так кажется. Надеюсь, что нет.
Конечно, если она его не спровоцировала.
Сутками ранее1 января 2019 г
Эмма
Народ постепенно расходился. Самира сказала, что надо проверить, как там Прайя, Кейти ушла к себе за свитером. Холод и вправду заметно усилился.
– Черт, – сказал Бо, – беспокоюсь за Миранду. Наверняка отключилась. Велела оставить ее одну… Но если честно, тревожно за нее.
– Оставь ее, – ответил Ник, – наверняка уснула.
– Не знаю, она была совсем плохая.
– Я схожу, – вызвалась я.
В Охотничьем Доме было темно и совершенно тихо, и я даже решила, что Миранды тут нет. Но затем до меня донеслись голоса. Я собралась окликнуть, но не решилась. В темной гостиной царила такая интимная обстановка, что мне не захотелось ее нарушать. Один голос низкий, хриплый, почти шепот. Другой пьяный, воинственный.
– Значит, так. Я должна была сказать правду. Мы же играли в «Правду или вызов».
– Нет, не должна была. Сама знаешь. Ты хотела задеть меня.
Злой и резкий смех.
– Хочешь верь, хочешь нет, Джайлс, о тебе я даже и не думала.
– Отлично, так и есть. Обо мне ты не думала. И не думаешь. А что насчет Джулиена?
– О… он не будет этим заморачиваться. Я сказала, что однажды переспала с Кейти, чтобы возбудить его. Так что у него есть своя маленькая фантазия на наш счет – распутные школьницы. Остынь. Он никогда не догадается, что это был ты, Джайлс.
– Если ты не заметила, там было не так много кандидатов. Не надо быть гением. Самира знает, что мы были в группе у одного репетитора.
– Ой, да хрен ли. Чего ты так нервничаешь. Это было миллион лет назад.
– Да, только ты вспомнила об этом ради какой-то идиотской игры. Если Самира узнает про нас – пусть даже это давняя история, – будет очень, очень плохо. На нее и так столько навалилось после рождения Прайи, ты многого не знаешь. И она всегда подозревала насчет тебя. Считала, что я без ума от тебя. Но, разумеется, это чушь.
– Неужели? Правда, Джайлс? А как же та вечеринка…
– Господи, та вечеринка. Ну да. И не смотри на меня так. Мы тогда здорово перепили. Вот и все. Думаю, нам всем пора спать. Я знаю, что ты ничего не расскажешь ей. Просто я на секунду испугался… когда мы затеяли эту глупую игру.
– Ничего обещать не могу. Маленькая проверка бывает полезна для брака. Все взбодрятся. А ты покажешь себя с новой стороны – что ты не такой, мать твою, идеальный, каким себя считаешь.
– Ради бога, Миранда, – это было уже почти шипение, – знаешь что? Однажды ты зайдешь слишком далеко.
Внезапно раздался какой-то утробный рык, низкий, животный.
– О господи, – громко сказал Джайлс.
Я осторожно шагнула вперед.
Стоя на четвереньках, Миранда блевала. Джайлс безучастно смотрел на нее. Сейчас он совсем не походил на того мужчину, которого я знала, – нежного мужа и отца, врача, спасающего жизни людей. Я ждала, что он присядет рядом с Мирандой, уберет назад ее волосы. Но сегодня я узнала его совершенно с другой стороны.
Внезапно он резко развернулся. Я не успела отступить в тень, и наши глаза встретились.
Миранда
Было очень темно и тихо, когда я открыла глаза. Несколько мгновений я не понимала, где нахожусь. Пошарила рукой рядом. Чувствовала я себя преотвратно, будто все внутренности обработали наждаком. Во рту едко и кисло. Что со мной? Я больна? Внезапно пальцы наткнулись на выключатель.
Свет вернул в реальность. И тут же с ужасающей яркостью на меня хлынули картинки вчерашнего вечера. Я пила, пила и пила. Хотела доказать себе, что именно я душа вечеринки. Потом Джайлс со своей паранойей. Хотя, может, не совсем это и паранойя. Самира всегда что-то подозревала. В тот день мне было так паршиво, наша репетиторская группа устроила очередную пьянку в пабе, а я знала, что он ей нравится. Но, господи, это же случилось еще до того, как они стали встречаться. Если такое вас задевает, значит, с вами что-то не так. Если кому и надо волноваться, то мне. Мы-то с Джулиеном тогда уже встречались.
Боже, как же меня вчера колбасило. Вывернуло буквально наизнанку. И он стоял и пялился, только чертова Эмма откуда-то взялась и кинулась помогать. А Джайлс смотрел так, будто хотел, чтобы я захлебнулась. Потом появился Джулиен, уставился с отвращением. Нет, я не настолько была пьяна, чтобы не помнить.
Я сползла с кровати, посмотрелась в зеркало над туалетным столиком. Думаю, в золотом платье я выглядела супер. Нет, я