Я совсем не знаю этого человека. Не знаю, на что он способен.
Сейчас2 января 2019 г
Хитер
В кабинете сидел Даг. Я уже было открыла рот, чтобы рассказать, что я слышала через стену туалета, как зазвонил телефон.
– Да?
– Здравствуйте, Хитер. Говорит Элисон Квири, отдел уголовных расследований.
– Вы придумали, как до нас добраться?
Я чувствовала взгляд Дага.
– Мы еще работаем над этим. По прогнозам снег должен прекратиться в ближайшие несколько часов, тогда попытаемся воспользоваться вертолетом. Но я звоню сообщить, что меня, к сожалению, отзывают. Расследование возглавит Джон Макбрайд. Он чрезвычайно способный, к этому нечего добавить. Передаю ему трубку.
Мысли обгоняли одна другую. Элисон Квири расследует дело Хайлендского Потрошителя. Если ее отзывают, значит…
Джон Макбрайд представился, но я почти не слушала. Свободной рукой я набрала в Гугле «хайлендский потрошитель» и «сводка новостей». Заголовки едва не выпрыгнули из экрана: «Подозреваемый арестован в своем убежище в Глазго», «Рейд в Глазго, логово “потрошителя”», «Потрошитель найден?». Они кого-то нашли. До Глазго отсюда больше двух часов на машине, по плохой погоде дольше. Это может означать только одно. Если они схватили человека, убившего шесть женщин, он не может иметь ничего общего с теперешним убийством. Это кто-то другой. Кто-то из тех, кто живет здесь.
Сутками ранее1 января 2019 г
Кейти
Джулиен вернулся в сауну. Я невольно отметила, до чего нелепо он выглядит: голый, член скукожился, босые ноги в грязи. И впервые, возможно, по-настоящему всерьез спросила себя: что я творю?
Все дело в Джулиене? В тайном влечении, которое я испытывала к нему все эти годы? Или в Миранде? До сих пор я даже не пыталась признаться в этом себе. Но, несмотря на все угрызения совести, которые я чувствовала, когда она стояла в дверях, застыв от ужаса, несмотря на весь мой стыд… разве не было чего-то еще? Крошечной искры злорадства? От того, что я наконец-то ее превзошла?
В сауну я пришла только потому, что ужасно замерзла, никак не могла согреться после купания в ледяном озере, ни о каком свидании я даже не думала. Но минут через десять в дверь постучали.
Я открыла, передо мной стоял Джулиен. Он улыбнулся и вошел. И сразу принялся стаскивать с себя одежду.
Сама того не желая, я ощутила прилив вожделения.
– Все в порядке, – сказал он. – Я ее уложил, она в полной отключке. Марк завалился спать в Охотничьем Доме. Эмма ушла к себе в коттедж. Мы одни. Я шел к тебе, когда увидел здесь свет и подумал… что это отличная идея.
– А если Миранда проснется и увидит, что тебя нет?
– Все будет как вчера ночью. А когда вернусь, скажу, что гулял.
От того, с какой непринужденностью он постоянно врал, мне было не по себе.
– И ты думаешь, она поверит? Джулиен, сейчас три часа.
– Да, знаю. Но она понимает, что за последнее время на меня много разного навалилось.
– Ты о том, чем хотел бы поделиться со мной, но о чем не можешь рассказать?
– Да.
Не знаю, почему меня задевает то, что он так упорно отказывается говорить об этом.
– Мы и так делимся кое-чем, – сказала я. – Не понимаю, почему бы тебе не рассказать и об этом.
– Не хочу тебя этим грузить. Да и к чему тебе знать? Если я расскажу, ты сразу станешь соучастницей.
– Но я и так соучастница, – улыбнулась я.
– Конечно. – Он потянулся ко мне, но сначала оглянулся на дверь. – Такая восхитительная соучастница.
– Джулиен… Я думала, мы договорились.
Он закрыл мне рот поцелуем. Пальцы гладили мои руки, спину, зад, он приподнял меня, так что мне не осталось ничего, как обхватить его ногами. Все мое сопротивление растаяло.
– Это было раньше, – пробормотал он. – Мы договорились до того.
– До чего?
– До того, как я понял, что одержим тобой. Эти несколько недель, когда мы не виделись, это Рождество у родителей Миранды…
– Я просто больна от чувства вины, – прошептала я. – Физически больна, Джулиен. В прямом смысле – в поезде меня стошнило в туалете.
Хотя вообще-то причиной тому наверняка открытие, которое я сделала вчера.
– Бедная Кейти.
– Нет, Джулиен. Мы не можем так продолжать. Это несправедливо по отношению к Миранде.
Он отстранился, кивнул:
– Это несправедливо по отношению к Миранде, и поэтому мы должны рассказать ей.
Я хотела возразить, но он продолжил:
– Послушай меня. Мы с ней были почти детьми, когда начали встречаться. Такая уверенная в себе. Такая ослепительная. Мне хотелось обладать этим блеском. Я запал на нее. Но через годы… вся страсть прошла. Она изменилась. Ее желания изменились. Из нее словно весь воздух выпустили, она больше не желала быть лучше всех. Сейчас она думает лишь о шмотках, путешествиях, новых машинах и… о ребенке. Но она же ненавидит детей. Не удивлюсь, если она хочет ребенка, только потому что дети есть у всех. Вот и у нее должен быть. А с тобой… с тобой, Кейти, все иначе. Сложнее. И глубже. И… свободней.
И у меня есть еще одно преимущество. Совсем еще крошечное пока. Но я бы не спешила. Дождалась бы подходящего момента.
– Ты знаешь, кто ты есть. У тебя работа, жизнь. Тебе не нужен я, чтобы самоутвердиться.
Меня захлестнуло странное, внезапное сочувствие к Миранде. Они десять лет вместе. Неужели могут быть отношения глубже, теснее? Но под сочувствием, под ощущением вины… да, под ними таилось темное, запретное удовлетворение. Все эти годы играть роль наперсницы, компаньонки, второй скрипки, дублерши. И вот я оттеснила ее, выдвинулась на первый план.
Даг
Что-то его разбудило. Тело напряглось, готовое атаковать, мозг пытался осознать причину. Что-то вырвало его из алкогольного забытья, сердце бешено колотилось. Он всмотрелся в сумрак. Кругом битое стекло. Вспомнил… прежде чем отключиться, он швырнул стаканом в телевизор, так приятно было слышать звон. Звон, хоть на миг заглушивший шум из Охотничьего Дома. Гремевшая там музыка словно издевалась над его «праздником» – бутылкой виски и гнетущим зрелищем чужого веселья на экране. Он высосал последние капли из бутылки и вскоре с благодарностью отключился.
Стук в дверь. Громкий, как выстрел винтовки. Он замер, насторожился, точно зверь.
Стук повторился. Не послышалось. Нащупал часы. Четыре. Кому он мог понадобиться в четыре утра? Хитер? Наверное, ей нужна помощь.
Он открыл дверь. Блондинка, та, красивая. Только сейчас выглядит так себе, вся какая-то потрепанная: роскошное золотое платье мятое и перепачканное, по лицу расплылась косметика.
– Привет. – Она покачнулась. – Простите, надеюсь, не помешала.
Он был пьян, но она еще пьянее. Эта мысль его отрезвила.
Она заглянула в дом:
– Ух ты. Да тут пусто. К-какой… минимализм.
– Вам сюда нельзя.
Он попытался загородить проход, но она протиснулась мимо него.
– Шампанское! – Она взмахнула бутылкой. «Дом Периньон», действительно шикарная штука. – Вы же составите мне компанию, правда?
Он уловил знакомый дымный запах ее духов, сквозь который пробивалось кисловатое зловоние.
Он был зверем, изгнанным из норы, зверем, у которого отобрали безопасное место. Она поставила бутылку, подошла вплотную, пригнула его голову и поцеловала. Рот был тоже кислым, но дымный запах обволакивал, перекрывал остальные запахи. Ее юркий язык сновал у него во рту, она прижималась к нему всем телом. Как давно у него это было. Он чувствовал, как нарастает желание, смешанное со злостью. Пальцы ее нашли ширинку, расстегнули молнию, нырнули внутрь. Другая рука ерошила ему волосы.
– Нет, – сказал он, в голове окончательно прояснилось.
Она отстранилась:
– Что?
– Нет, – повторил он.
– Да иди ты нахер! Не говори, что ты не хочешь. Хочешь, я же знаю.
– Я могу… приготовить вам чай, – сказал он, хотя понятия не имел, хватит ли у него сейчас сил даже на это.
Она рассмеялась, пошатнулась на своих блестящих каблуках, в глазах была злость.
– Не стоит. – И погрозила ему пальцем: – Я знаю, ты хочешь. Я видела, как ты смотрел на меня. Тогда, за ужином… вчера на стрельбище. Меня не обманешь. – Палец ткнулся ему в грудь. – Но ты боишься. Знаешь, кто ты? Ты гребаный трус.
Ярость и горе взметнулись в нем, совсем как тогда. Красный поток уже несся, набирал силу, преграда внутри слабела, слабела…
Сейчас2 января 2019 г
Хитер
– Это из полиции, – сообщила я Дагу. – Они поймали Хайлендского Потрошителя. За много миль отсюда, значит, здесь он ни при чем. Это был кто-то другой.
Только теперь я полностью осознала реальность: убийца здесь, среди нас.
– И я сейчас кое-что слышала, когда была в туалете… – Тут я увидела, какое лицо у Дага. – Даг? Что с вами?
Он встал, прошелся по комнате, растер ладонями лицо с такой силой, что кожа покраснела. Глаза черные, бездонные. Он и утром выглядел ужасно, вспомнила я, но сейчас даже хуже. Хотя это, должно быть, нормально в свете произошедшего, это же он нашел тело…
– Даг?
Он смотрел мимо меня.
– Даг! – Я щелкнула пальцами у него перед лицом. – Что еще произошло?
Он потряс головой.
– Кое-что. Я вам не рассказал.
О господи. Во мне все напряглось.
– Что такое?
– Тогда ночью, когда вы только приехали… Вы слышали крик… помните?
– Да.
Тот вопль мне никогда не забыть.
– В общем, это была не лиса. – Даг болезненно поморщился. – Это был я.
Я ведь тогда так поначалу и подумала – что это крик агонизирующего человека.
– Ох, Даг.
– У меня бывает… Иногда я не помню, что делал. Обнаруживаю себя в странных местах и понятия не имею, как там очутился. Как и в ту ночь… Я не помню, чтобы кричал. Помню, что спустился к озеру, а потом… В общем, мне стало ясно, что это я кричал.