— Тогда я возвращаюсь, я одна на Танцы не пойду, — Светлана была расстроена. Она не любила, когда происходило подобное. Уж лучше закончили бы всё сегодня. Это как поход к зубному. Готовишься к походу неделю, собираешься с духом, и в последний момент тебе говорят, что врач перенёс приём на завтра. Отвратительно! Опять ждать.
— Это взвешенное решение. Думаю, что вы поступаете правильно, — спокойно продолжал голос. — Без меня поход туда будет чрезмерно рискованным.
Она спустилась с насыпи и побежала к перекрёстку, думая о том, что завтра сюда снова придётся возвращаться. Но не пробежала девочка и пары километров, как Лю ей говорит:
— Думаю, что скоро вас покину, но вы будьте осторожны, тот призванный всё ещё прячется от вас в тех развалинах. Не думаю, что контакт с ним будет вам полезен. Держитесь от развалин подальше.
— Призванный? Ещё прячется? — тут Светлана вспомнила про него.
— Да, сейчас он наблюдает за вами из укрытия.
— Хорошо, Лю, я буду осторожна.
У неё было ещё много сил, она могла бежать и бежать, но девочка перешла на шаг. Света не стала слушать Лю. Она ждала, пока он уйдёт и, кажется, дождалась. Пройдя метров сто-сто двадцать, она позвала его:
— Лю.
И, с удовлетворением поняв, что он уже не рядом с нею, изменила направление и не спеша пошла к развалинам блочной многоэтажки.
В ломаных панелях разрушенного дома укрытий намного больше, чем в развалинах кирпичного. Она даже и представить не могла, где в этой небольшой горе обломков когда-то бывшей девятиэтажки может прятаться человек. Девочка подняла голову и поглядела вверх, вправо, влево, она немного волновалась, не знала, как этот человек отнесётся к ней и к её желанию пообщаться; тем не менее ей очень хотелось ну хотя бы поговорить с ним, и Светлана крикнула:
— Эй… Я знаю, что вы тут! Не бойтесь меня!
И неожиданно для себя почти сразу получила ответ, это был женский голос, какая-то молодая женщина крикнула сверху:
— А что вам надо?
Светлана поначалу даже не нашлась, что ответить, но через пару секунд сообразила.
— Ничего особенного, просто хочу поговорить хоть с кем-нибудь. Тут даже поговорить не с кем.
— Да, — донеслось сверху, — тут одни уроды, психи и убийцы.
Света улыбнулась, это были очень правильные слова.
— Точно, поэтому я и хотела поговорить с вами.
— А откуда вы знаете, что я тут, как вы меня увидели? Я ведь не высовывалась?
Вопросик был непростой. Светлана даже опешила на секунду: если сказать про Любопытного, эта девушка может принять её за вышеупомянутого психа. И поэтому ей пришлось придумать ответ:
— Я иногда чувствую людей. Ну, когда они рядом…
— Когда смотрят на вас сзади?
— Да, когда смотрят сзади, — соврала Света.
— Я тоже это иногда чувствую, — девушка в развалинах, кажется, даже обрадовалась.
За спиной девочки раздался визг. Светлана обернулась и увидала, как пара кошек на другой стороне улицы догнала и уже рвёт на куски зазевавшуюся крысу. Света огляделась, совсем позабыла про осторожность, стоять вот так и орать здесь было опасно. Район незнакомый, мало ли кто тут может обитать, и кошки вон какие крупные.
— Можно мне подняться к вам? А то мы внимание криками можем привлечь.
И тут девушка, кричавшая сверху, вдруг перешла на «ты»:
— А ты всегда с палкой ходишь?
— Да, мне так спокойнее, — отвечала Светлана. «Хорошо, что она ещё Кровопийцу не разглядела». — Она меня не раз выручала, а то нападают всякие…
— С палкой как-то стрёмно, — кричала девушка, — может, ты без палки поднимешься?
— Вы не волнуйтесь, — Светлане очень не хотелось оставлять палку без присмотра, но она не знала, как убедить девушку, и поэтому заверила её: — я её к хорошим людям не применяю.
— Ну ладно, — донеслось сверху. — Поднимайся.
«Ура!». Девочка ещё сама не понимала, чему радуется, наверное, тому, что удастся с кем-то поговорить, пообщаться. А то тут не с кем, если не считать чокнутую. Она быстро карабкалась по обломкам бетонных панелей вверх. И, поднимая голову, видела на самом верху, приблизительно на уровне третьего этажа, девушку.
— Сюда! — девушка махала ей рукой.
Света наконец забралась наверх, и девушка пригласила её в уютное помещение. Две стены углом с куском окна, полплиты вместо крыши. Почти комната, в которой, правда, нельзя встать во весь рост. Зато прекрасный обзор. Отсюда был хорошо виден весь проспект до самой железнодорожной насыпи.
Девушка была чуть старше Светланы, наверное, на пару лет, сейчас у неё были чёрные волосы с синими концами, видимо, совсем недавно её голова была синей. Пирсинг. В носу у неё было кольцо.
Одета она была в изрядно поношенную пижаму с Микки Маусом. И в её речи было много мата.
— Тебя как звать? — спросила девушка.
— Светлана.
— Кринжовое имя, — заявила девица. — Меня башмаки тоже назвали кринжово, но когда я получала паспорт, я себе крутое имя сделала. Меня зовут Анна-Луиза.
— Анна-Луиза? — переспросила Света. Да, имя звучало классно. — А кто такие башмаки?
— Башмаки? Это я так предков называю, они у меня конченые. Имеют меня всё время за всю фигню, и чуть что, сразу отправляют меня в дурку Павлова на Васильевский. А там уколы, — пояснила Анна-Луиза. — А тебя предки тоже чморят?
— Предки? Меня нет, — Света и сама не поняла зачем, тем не менее произнесла: — У меня мама в коме, а папа инвалид.
— Круто! — почему-то обрадовалась Анна-Луиза.
— Да нет, это не круто, — не согласилась с нею Светлана. Она вообще-то даже удивилась этому заявлению новой знакомой.
— Ну, я в том смысле, что они тебя, наверное, не сильно достают, — пояснила девушка.
Светлана могла бы сказать о том, что уж лучше мама доставала бы, чем видеть, как на приборе её жизнеобеспечения индикатор давления опускается ниже нормы. Или видеть, как папа морщится от боли, когда после отдыха встаёт на костыли. Но всего этого она сказать не успела, Анна-Луиза протянула руку к её палке.
— Крутая палка.
Света едва успела отдёрнуть своё орудие, иначе новая знакомая прикоснулась бы к тёмному, жгучему его концу.
— Да ты не бойся, я же не отниму, — сказала Анна-Луиза.
— Да нет… Ты просто обжечься могла. Сильно…, - пояснила девочка. — Я этой палкой даже от крутых отбивалась. Её лучше не трогать.
Девочка заметила — когда рукав пижамы чуть отполз — на руке Анны-Луизы белые полосы выше запястья. Шрамы. Их было несколько в ряд. Но спрашивать про них она не решилась.
— А палка опасная? — спросила новая знакомая.
— Да, палка опасная.
— А где ты взяла одежду? Тут почти все голые ходят, — спросила Анна-Луиза. — Или ты в ней сюда приходишь?
— Нет, я здесь оказалась в трусах и майке, — рассказывала ей Светлана, — а одежду я взяла в торговом центре. Он тут недалеко, «Радуга» называется.
— А, я видела… Знаю это место, — вспомнила новая знакомая, — отсюда ночью его вывеску видно, она яркая.
— Ночью? — удивилась девочка. — Ты тут ночью бываешь?
— Иногда, — как-то нехотя произнесла Анна-Луиза. — Иногда днём так накрывает, что я закидываюсь колёсами, и меня отрубает, — она замолчала всего на секунду и тут же продолжила: — Но ты лучше так не делай. Тут и днём-то кринжово, а ночью тут вообще вилы.
Света даже и представить не могла, что тут творится ночью.
— Тут, наверное, страшно ночью, — предположила она.
До сих пор Анна-Луиза говорила спокойно, даже иной раз немного бравируя, а тут её тон переменился, она произносила слова с остатками чувств пережитого страха:
— Тут пипец. Просто голимый пипец творится. Туман такой, что руку вытянешь — и пальцев уже не видно, на небе только луна, да и её не видно, светлое пятно, и всё. И такие мерзкие твари в тумане… Лазят везде, визжат и визжат всё время, их много.
— Крикуны, они перекрикиваются. Как будто разговаривают.
— Да-да-да, — кивала новая знакомая. — Точно, перекрикиваются. Иногда так близко подходят… И ещё чёрные твёрдые тараканы. У… Какие ж мрази… Вылазят из всех щелей и ползают везде, их в темноте не видно, кусаются просто зверски. Я сижу, пошевелиться боюсь, это писклявый гад где-то рядом, а по ноге вдруг таракан поползёт… Сбросишь их, начнёшь топтать, ещё и исколешь все ноги… У меня на ногах от них такие раны были. Короче, ты днём лучше не спи.
Света понимающе кивнула. Уж про кусак в темноте и про раны от них на разных частях тела она и сама могла бы рассказать. Но не стала.
Глава 10
— Слушай, а ты не могла бы меня сводить в «Радугу»? — продолжала Анна-Луиза, — мне тоже ботинки нужны, и рюкзак, — и теперь она говорила как-то грустно. — Мне скоро уже идти нужно будет.
— Куда? — поинтересовалась Светлана.
— Туда, — Анна-Луиза чётко указала на север рукой. — К Васильевскому острову.
И тут Света обрадовалась:
— Мне тоже туда надо!
— И ты их слышишь? — серьёзно спросила Анна-Луиза.
— Кого?
— Голоса, они тебя тоже зовут всё время?
И Светлане не захотелось ей говорить, что она почти ничего такого не слышит. И она произнесла:
— Нет, не всё время… Не всегда.
— А я всегда их слышу. Пока не закинусь или не раскумарюсь. Всё время они в голове ноют и ноют… Зовут… А башмаки с бабкой меня запирали в детстве. Я ни есть, ни спать не могла, головой об стены билась, лишь бы не слышать их. А предкам пофигу было. Говорили, перебесится. Принесут еду, а она на вкус как бумага, что бы ни принесли, мультики мне ставили, а мне всё неинтересно — депресняк. А в голове всё стоит этой вой. Пока курить не начала, он меня почти не отпускал.
— А это? — Светлана указала новой знакомой на шрамы на руке.
Анна-Луиза взглянула на свою руку.
— А, это я от бухла вскрывалась… Когда в башке звон стоит — бухать нельзя. Колёса любые, трава, соли — всё можно, а от бухла ещё больший депресняк наваливается. Или если тебя бросают — тоже вскрыться охота. Или назло башмакам.
— И что, после этого тебя родители приняли всерьёз?