Да, наверное, но вода ей была нужна. Ну а дальше она пойдёт сама.
Девочка прибавила шага. И дорогу между целых, почти не разрушенных домов, она преодолела минут за десять.
Это было то место. Девочка помнила вывеску над входом. «Круглосуточный». Она поднялась по ступенькам и заглянула в магазин. И испугалась… Почти с грохотом и адским ором через отсутствующую стену из магазина вырвались пара больших «мокрых» птиц. Света замерла, выставив вперёд палку… Всё? Или ещё что-то будет? Было тихо и очень душно. Пыль от крыльев птиц ещё не осела, а она уже пошла по магазину. И остановилась, почувствовав запах гнили. Сильный, бьющий в нос запах. Девочка почти сразу поняла, откуда он исходит. Она увидела ноги. Темно-серые ноги в шлёпанцах, торчащие из-за запылённого прилавка. Продавщица. Та, что в прошлый раз стояла и у которой до черноты загорела половина лица. Это были её ноги. За отсутствующей стеной всё так же блестел серебром луг с чёрными кряжистыми деревьями. Но даже они, и луг, и деревья, изменились.
— Моё время заканчивается, — напомнил девочке Любопытный.
— Она сгнила, — ответила ему Света, разглядывая ноги в шлепанцах. — В прошлый раз она стояла и была почти живой, просто не двигалась, а теперь она мертва, почему?
— Я вам уже говорил, человек Светлана-Света, у меня нет чёткой теории, объясняющей все временные парадоксы, которые мы здесь наблюдаем. Для меня это такая же загадка, как и для вас. Просто в каких-то точках время течёт как обычно, в каких-то оно замедляет своё течение, а в каких-то и вовсе останавливает. Надеюсь, когда мы получим то кольцо, что нам обещали за Аглаю, мы хоть немного приблизимся к разгадке некоторых явлений.
«Ой, как говорил папа когда-то: кто о чём, а вшивый всё о бане!».
Девочка повернулась к холодильникам и… загрустила. Все пластиковые бутылки в холодильнике отчего-то распухли. Теперь вряд ли можно было пить их содержимое. Ну, во всяком случае ей так думалось. Но тут же Светлана обратила внимание, что на нижних полках бутылки сохранили форму. Это были бутылки с простой водой. «Росинка. Липецкая вода. Негазированная». Ей пару раз пришлось дёрнуть прилипшую дверь холодильника, прежде чем та поддалась.
Она вытащила две липкие на ощупь двухлитровые бутылки и сразу начала скручивать крышку с одной из них. Крышка открутилась не без труда. Она несколько секунд нюхала эту воду, но, не почувствовав ничего необычного, отпила малюсенький глоток. Это была простая вода. Не очень приятная… Ну, это потому, что слишком тёплая. И тогда Света стала пить. И пусть тёплая, всё равно вода. Отпив четверть бутылки, не меньше, она остановилась, завернула крышку и спрятала воду в рюкзак, старясь не смотреть на торчащие из-за прилавка серые от разложения ноги, вышла из жаркого магазина. Тут же вспомнила, что время у Лю заканчивается, и сразу побежала на юг, в сторону станции метро «Звёздная». И когда до высоток рядом со станцией оставалось не больше километра, Лю произнёс:
— Сверните направо. Там проход меж домами, так вы быстрее выйдете к магистрали. Я не вижу опасности в тех домах.
Светлана, конечно, предпочла бы открытые пространства, широкие дороги, в общем, те места, где сложно подобраться к ней незамеченным, а тут нужно свернуть в кварталы, в проходы между домами и развалинами… Но раз Любопытный говорит… Впрочем, и ему она уже не верила так безоговорочно, как в первое время. Тем не менее, Светлана послушалась и всё-таки свернула вправо. Тут, в этих плотно застроенных кварталах, было всё то, что она не любила. Узкие дороги, кое-где заваленные битым кирпичом, ещё более узкие тропинки между ржавыми гаражами, детские сады, заросшие странной растительностью, дома с пустыми глазницами окон, развалины… И всё это рядом, слишком близко. И если случится что-то — так не знаешь в какую сторону бежать.
Очень ей тут не нравилось, но Лю вёл её вполне уверенно.
— Справа от вас прячется ферокс, за оградой, у угла дома, — говорил он как всегда спокойно, — но думаю, что он не опасен, он сам вас боится.
Света смотрела в указанную сторону и никого не видела.
— Лю, вы смотрите, чтобы он не напал на меня сзади.
— Я прослежу за этим.
Света не торопясь бежала трусцой и вглядывалась вперёд, не замаячит ли просвет между домов и развалин, не появится ли открытое пространство Московского шоссе. Тут ей было не очень-то уютно.
«Зря я послушала Любопытного. Бежала бы по Ленсовета до «Звёздной», а там бы и свернула».
И вдруг в этой почти мёртвой тишине, которую нарушал только звук её шагов, послышался писк. Писк? Тонкий, тонкий голосок, кажется. Она не поняла и даже остановилась, чтобы убедиться в том, что кто-то пищит. Или плачет. Может, мяукает? Нет, нет. Это была не кошка, кажется, это был ребёнок…
— Лю, это кто там?
— Думал, что вы не заметите.
— А кто там?
— Там маленький представитель вашего вида.
— Маленький представитель? — Светлана сразу даже не поняла. — Это… это ребёнок, что ли?
— Возможно, что это носит именно такое название, — произнёс Лю и тут же продолжил: — нам следует поторопиться, Светлана-Света. Я хочу вывести вас из этого массива прежде, чем моё время истечёт.
Света прошла немного, отклонившись от нужного ей направления, чтобы лучше расслышать этот тихий звук. Она и сама была бы рада покинуть это место и втайне надеялась, что это ошибка, что звук издаёт не ребёнок, но как раз в эту секунду снова раздался писк. Да, теперь она не сомневалась, это был тонкий детский плач.
— Надо взглянуть, — произнесла девочка.
— Мы потеряем время. Я не успею вас вывести отсюда, а вы, в свою очередь, не успеете сегодня сходить за Черту.
Этому аргументу девочке противопоставить было нечего. И она, постояв пару секунд, снова побежала через дома и развалины на запад.
Глава 14
Вот он, удивительный Белый лес, в котором снег от деревьев летит вверх, к небу, а не наоборот. Конечно, она знала, что это никакой не снег, а хлопья пепла. Но издали именно снегом он и казался. Правда, немного сероватым снегом. Далеко справа синела крышами и куполами церковь. Слева, тоже далеко, жилые и, как ни странно, целые высотки. А тут, в этом месте, лес близко подходил к Московскому шоссе. И если везде было жарко, то тут было ещё и душно. Лю уже не отвечал. Исчез, как это бывало часто, даже не предупредив. Из развалин квартала Светлана выходила уже в одиночестве. Она не сразу решила пересечь шоссе. Дальше начинался большой пустырь, и девочка подумала, что надо подготовиться здесь. У самого шоссе было полуразвалившееся здание, там она и решила всё сделать. Нашла укромное место у толстой кирпичной стены, разогнала палкой всех многоножек, что прятались в тени, загнала их под камни, достала из рюкзака коробочку с листьями фикуса и стала быстро раздеваться. Разделась почти догола, взяла один из листьев и, выжимая из него жирное масло, стала натирать себя. Она помнила, как была «раскрашена» фикусом Аглая. У той было выкрашено всё, кроме спины, середины спины. Света стала натираться так же, не забыв ни про грудь, ни про шею, ни про пах, ни про ягодицы. Вот только одного листика на всё тело ей не хватило, пришлось оторвать от другого ещё половину. Девочка ещё не закончила процедуру, ещё даже не оделась, а уже почувствовала прилив сил, забыла про жару и духоту, и в ней ожило отчётливое желание что-то сделать, начать действовать прямо сейчас. Она подпрыгнула на месте и засмеялась, так классно было это всё чувствовать. Рядом лежала её одежда. Грязная и влажная куча тряпок. Даже не нагибаясь над ней, девочка почувствовала, как отвратительно она пахнет. Светлана вдруг поняла, что ей не хочется одеваться. Она схватила палку и с радостью начала шевелить ею камни, под которыми прятались многоножки. Смеясь при этом. Да, ей не хотелось одеваться. Не хотелось таскать на себе эти липкие и вонючие тряпки. И рюкзак этот замызганный тоже. Она вдруг почувствовала, что может пробежать лес и без всего этого хлама. Вернее, почувствовала, что ей хочется это сделать. Но девочка не была бы самой собой, если бы так поступила. Она давно поняла, стого самого момента, как в их семье случилась беда и ей пришлось взять все обязанности по дому на себя, что её желания не имеют особого значения. Что эти хотелки, эти её глупые прихоти не так уж и важны на самом деле.
Сейчас она гоняла многоножек под камнями почти голая, но прекрасно понимала, что одеться ей всё-таки придётся. Что она не сможет, как Аглая или как слепые дедки из тумана, ходить голой. Ну… Ну хотя бы для того, чтобы не быть на них похожей. Она наконец приставила палку к стене, вздохнула и, как ей этого не хотелось, взяла из кучи одежды свои недавно купленные любимые трусики. Тут некого было бояться, чем ближе она приближалась к Белому лесу, тем меньше встречала какой-либо живности. Даже противных и вездесущих мокрых птиц девочка не увидела ни одной. А ещё здесь было тихо. А у самого леса висела густая и вяжущая тишина. Светлана первый раз этого не заметила, а сейчас отчётливо почувствовала, как ей заложило уши. И открывай рот-не открывай, заложенность не проходила. Светло, светло-серый ковёр мягкий и горячий. Здесь, в лесу, всё резко контрастировало со всеми Истоками, там везде разруха, пыль, мусор, а тут идеальный зимний лес, где каждое дерево белое и чистое. И да, большие белые хлопья отрывались от деревьев и летели куда-то вверх. Снег наоборот. Этим чудом, как и всем лесом, можно было бы любоваться, но… Свете было тяжело дышать. Вернее, не так, дышала-то Светлана легко, но вот надышаться не могла, она, не пробежав ещё ни шага, дышала так, как будто ей пришлось преодолеть тысячу метров бегом. Тёплый воздух был таким же мёртвым, как и эти удивительные деревья вокруг.
Стоять тут было нельзя. Так что полюбоваться Света особо ни на что не успела, и она перешла на бег. Это было непросто, девочка по-настоящему начала волноваться, когда у неё стала кружиться голова.
«Как? Как я так легко пересекла лес в первый раз туда и обратно?». А теперь она бежала и бежала, и даже начала думать, что дорога ведёт куда-то не туда, если бы не нарастающий где-то впереди гул, а из-за белых деревьев не стала проступать чернота. А затем потянуло и гарью. Гул и гарь, да, но страх отпустил её, когда она пробегала последние деревья леса, которые, кстати, были совсем не белые. Тут было жарче, чем в лесу. И сразу пошли чёрные бездонные трещины. Холмы из обгоревшей земли и чёрные канавы. Тут было страшно, на небе почти чёрные тучи, солнце в небе огромное, красное, раскалённое, оно иной раз прорывалось через эту черноту, заливая окрестности багряным светом, из канав шёл дым, но здесь, отойдя подальше от леса, Светлана смогла немного отдышаться. Она взобралась на один из холмов, уселась на горячий грунт и на колени поставила рюкзак. Стала доставать воду. Пить ей хотелось так, словно не пила целый день. А вода почти горячая, и земля под ней горячая, и воздух с гарью горячий тоже. Девочка поглядывала вокруг. Никого. Ни единой души. Только горелая земля, дым да багровые отблески солнца. Ни животного, ни травинки. Ничего не двигалось, кроме туч и дыма. Ничего, что даже отдалённо напоминало бы жизнь. И тут ей перестало казаться, что это место менее тоскливое, чем Танцы. Нет, не было тут хорошо, не было… Она завернула крышку в бутылке и положила её обратно в рюкзак. Теперь пришло его время.