— Ну, фемки. Если я приду на сходку в таком… Всё. Мне конец.
— Почему? — удивилась Светлана. — Вам нельзя носить розовое?
— Да это же лютая сексуализация. Я сексуализирую себя в угоду мужским представлениям о женщине. Розовенькое, воротник кружевной, цветочки… Всё как носят рабыни членомразей. Я в таком виде просто становлюсь объектом потребления, понимаешь? Вот ты хочешь быть объектом?
Света почти ничего из сказанного не поняла. Она просто сказала:
— А мне нравится, я бы такое носила.
Анне-Луизе платье, кажется, тоже нравилось, но она всё ещё сомневалась.
— Под него ещё надо трусы красивые покупать.
— Это почему? — не улавливала связи Светлана.
— Ночью в нём по Купчино пойду — меня в нём точно изнасилуют.
— В сто первый раз? — уточнила Светлана и засмеялась.
— Ага, — новая знакомая тоже засмеялась. И тут же предложила: — Слушай, а давай вместе такие платья купим?
Девочка взяла болтавшуюся на платье этикетку: шесть семьсот?
— О! — она помотала головой.
— У меня есть деньги, — Анна-Луиза быстро полезла в сумочку и оттуда достала сложенные вдвое тысячерублёвые купюры. Света, конечно, не могла знать, сколько их там, но денег было явно много. — Давай купим, я тебе это платье подарю, оденемся в них прямо сейчас и пойдём дальше. А про деньги забудь, мне на них пофигу. Я ещё найду.
У Светланы, конечно, мелькнула мысль о том, что Анна-Луиза, наверное, приторговывает веществами, а иначе откуда у неё столько денег? Но эти мысли тут же отлетели куда-то далеко-далеко. А платье было тут, рядом. Роскошное, красивое, дорогое.
— Ну давай, — чуть стесняясь согласилась она.
— Иди, бери свой размер, — сразу обрадовалась новая знакомая. — И приходи мерить.
И это была не единственная покупка, которую совершили девушки в этот день. Колготки, бельё, блузки, пиджачок для Анны, ещё новые туфельки. Они ходили из магазина в магазин, пока у них в руках не оказалось по несколько пакетов с покупками и пока они не устали. Закупившись всем и переодевшись, стоя перед одним из зеркал, вся в новой одежде, Анна-Луиза произнесла:
— Если я приду на сходку в таком виде, пара сестёр мне объяснится в любви, а остальные меня точно возненавидят.
И деньги у неё всё не кончались. Покрасовавшись перед зеркалом, она добавила:
— Осталось только косметику купить, и на сегодня всё. Потом можно и пожрать чего-нибудь.
После косметики, на которую они потратили восемь тысяч, они пошли в ресторан, который находился на пятом этаже торгового комплекса. «Баклажан».
Тут были очень удобные и большие диваны. Неудобные стулья «Мамы Ромы» не шли ни в какое сравнение с ними. Ну, и еда была тут намного дороже. Девочки заказали себе шашлыки и ещё много всего вкусного. И, конечно же, коктейли. Официантка засомневалась, что Свете можно спиртное, но Анна-Луиза, показывая официантке паспорт, уверила её:
— Всё бухло мне, она спортсменка.
Они сидели на мягком диване, рядом, нога к ноге, в одинаковых платьях, как сёстры или близкие подруги, уставшие и довольные. Это был ещё один классный день Светланы. Даже Анна-Луиза её уже не так раздражала. Тем более что она оказалась по большому счёту щедрой и не злой девушкой, которая не задирала нос перед Светланой только потому, что она старше её.
— Ах, да… Забыла тебе сказать, я раздобыла для тебя пару листьев фикуса, — сказала Света, когда им принесли шашлык на красивых деревянных подносиках.
— Чёрный лист? Супер, это супер, — сразу обрадовалась Анна-Луиза и потянулась к Светлане. — Это для меня очень важно, дай обниму тебя.
Девушки обнялись, и тут Света почувствовала, как новая знакомая не очень-то робко потрогала её левую грудь. Прямо даже сжала её совсем, не стесняясь того, что вокруг немало людей. И это девочке не понравилось. Она чуть отсела от Анны. Но ничего ей не сказала и принялась за еду.
Глава 21
Когда Светлана вышла из вагона метро, Анна-Луиза вышла вслед за ней, хотя ей нужно было ехать до конечной. Девочка сразу поняла, что она задумала, когда Анна потянула к ней руки. Свете было немного неудобно, ей не хотелось быть грубой, ведь сегодня новая знакомая купила ей подарков больше чем на десять тысяч рублей… Но всё разрешилось благополучно.
— Да ладно тебе, не бойся, поцелуемся просто как подружки, — смеясь успокоила Светлану Анна-Луиза. Она в ресторане выпила какую-то таблетку, и настроение у неё сейчас было прекрасное.
А наверху только что закончился дождь, и, что для Петербурга было редким явлением для октября, выглянуло солнце.
Светлана, перепрыгивая лужи, прошлась по парку Победы. Перебежала Бассейную, где когда-то, согласно легенде, жил гражданин рассеянный. Прошла под арку в сквер Полярников перед военным институтом. И, жмурясь от яркого солнца и от бликов на лужах, перешла на светофоре улицу Фрунзе. То ли от солнца, то ли от покупок, а может, и от двух выпитых коктейлей, настроение у неё было просто прекрасное. Она торопилась домой.
Дальше только один дом, большая детская площадка, и она дома, уже нужно думать, как быстренько в парадной переодеться в ту старую одежду, что она носила в рюкзаке. Она уже прошла арку, до парадной оставалось пятьдесят метров, Света уже боялась, что её в новой одежде может увидеть папа, если случайно выглянет в окно…
И тут, в первый раз за всё время, проведённое с Анной, её побеспокоили пальцы. Те самые, на которых всё ещё белели волдырики. Их как будто… слегка дёргало током. И этот ток по центру руки быстро пролетал до локтя и там проскальзывал по плечу в лопатку и до затылка. Точно такое же чувство посетило её сегодня в классе, когда Мурат хотел с нею поговорить. Так затылком девочка поняла, что кто-то на неё смотрит. Бред? Ну конечно, бред. Но ей очень, очень захотелось обернуться. И проверить.
Это было странное ощущение. Но убеждение в том, что за ней наблюдают, её не покидало. И, не доходя десяти шагов до парадной, она, не сбавляя хода, сделала поворот вокруг своей оси. Одно танцевальное па. А что, погода к этому располагала. И поняла, что это странное чувство её НЕ ОБМАНУЛО! В старенькой, страшненькой, ещё советской машине, припаркованной вблизи её парадной, за рулём сидел молодой человек и, как ей показалось, снимал её на телефон. Может, и не снимал… Но именно так ей и показалось. Даже если и не снимал… Как бы там ни было, он точно смотрел на неё. И ещё, это был не местный парень. Гастарбайтер. Нет, он точно снимал. Зачем?
«Блин! Это всё чулки! Точно, это из-за них он так на неё смотрел!»
Всё хорошее настроение у девочки сразу испарилось, и она поспешила к подъезду, на ходу пытаясь достать ключи из рюкзака. Но спешка к добру не приводит, она уронила пакет с новой одеждой, поднимая его, уронила ключи. А пальцы на левой руке тем временем пощипывало электричеством, и ей казалось, что это неспроста. И пока она возилась с ключами и пакетом, она ещё раз украдкой взглянула на ту машину.
Нет, она не ошибалась. Может, тот гастарбайтер её уже и не снимал на телефон, но он точно смотрел в её сторону. Внимательно смотрел.
Девочка открыла дверь в парадную и быстро её за собой прикрыла, вдруг этот… кинется за ней? Она, кончено, закричит. Будет кричать, но всё равно, сейчас ей было очень страшно.
«Дура, ещё шутила с Анной-Луизой про сто одно изнасилование!».
Света взбежала на пару пролётов и остановилась между этажей, прислушалась. Нет, всё было тихо. Она скинула любимые туфли и сразу стала стягивать чулки. Нет, они слишком вызывающие, этот человек снимал её на телефон из-за них. Чулки летят в рюкзак, а из рюкзака извлекаются старые треники, майка, ветровка и уже опостылевшие ей разбитые кроссовки.
— Света, ты? — донеслось из маминой комнаты.
— Я, пап, — отвечает девочка, входя в квартиру.
Она быстро разулась и сразу нырнула к себе в комнату, рюкзак и пакет с новой одеждой спрятала в надёжное место. Под свою кровать. И сразу к окну. Тихонечко выглянула из-за шторы. Машины с гастарбайтером не было. Фу-у… Девочка перевела дух. Наверное, она теперь никогда не будет надевать эти дурацкие чулки. Хотя они офигенные. И очень ей нравились.
— Как дела в школе? — спросил её папа, беря костыли и поднимаясь из кресла, теперь он мог пойти поспать.
— Нормально, па.
— Оценок никаких не получила?
— Па, полшколы на карантине, оценок сейчас никому не ставят.
— И уроки не задают? — не очень-то верил отец.
— Не задают, па… Как мама? Давление не поднималось?
Отец треплет её по волосам:
— Всё без изменений.
«Всё без изменений!». Она уселась в кресло рядом мамой. То, что её снимал гастарбайтер на телефон, её уже не волновало, она забыла про это, а вот то, что мама какой месяц без изменений, — это было с нею всё время. Первое время после катастрофы врачи говорили ей: ваша мать поправляется. Самочувствие вашей матери улучшается. Она идёт на поправку. Она стабилизировалась. Но последние месяцы девочка только и слышала: без изменений, без изменений, без изменений. Она смотрела на спокойное и немного жёлтое лицо свей мамы… Оно было абсолютно спокойным. Уже много дней оно было таким. Всё было и вправду без изменений.
В это вечер, за час до сна, она опять получила СМСку.
«Опять мне никто не принёс шаверму!».
Блин, ну конечно же. Она с Анной-Луизой и этой новой одеждой так закрутилась, что совсем позабыла про Пахомова, которому обещала, что проведает его.
«Влад, извини, было много дел, завтра обязательно зайду».
Вообще-то ей почти никогда не удавалось предугадать реакцию Любопытного на какое-либо событие. Света поначалу думала, что он обрадуется, узнав, что она принесла больше половины банки чёрной пыли из-за черты.
— Я планировал, что банка будет полной, — спокойно произнёс он.
И тогда Светлана, заметно волнуясь, рассказала ему о том, что она встретила стража. Девочка не стала ему говорить, что сама прикоснулась к прозрачной старухе. Но рассказала, что у неё от прикосновения стража до сих пор побаливают пальцы. Она была уверена, что Лю её хотя бы упрекнёт, но он лишь спросил у неё: