Запищали крысы, не одна, а сразу несколько — дерутся за еду, значит, тоже чувствуют себя в безопасности.
Медузы, марабу, птицы на старом дереве, стая крыс, туманные крикуны… С этим для Светы было всё ясно, эта живность не представляла для неё опасности, а даже помогала ей. А вот Аглая, эта тварь хитрая, если она рядом, она, конечно, прячется. Затаится, замрёт так, что и птицы на неё реагировать не будут. Эх, без Любопытного, конечно, непросто…
В прошлый раз Света обожгла Аглае руку ядом жабы, теперь припадочная будет ещё злее, а значит, Свете нужно быть ещё осторожнее. Она не спеша пошла к улице Гастелло, к дому с жабой. Всё время оглядываясь и ещё больше ко всему прислушиваясь.
Какой бы Светлана ни чувствовала себя крутой, но в этом Анна-Луиза права. Проспект Славы и вправду место небезопасное. И прежде чем туда отправиться, ей нужно было зайти в свои развалины, к своей жабе.
А жабу пришлось поискать. Она путешествовала по развалинам в поисках новых мокриц и многоножек. Зато ядовитого жёлтого жира за глазами она за последнее время накопила немало.
— Спасибо, жаба, — произнесла Светлана, размазывая яд по концу своего орудия.
Девочка перелезла через обломки плиты перекрытия, спустилась по груде битого кирпича к заросшему репейником куску целой стены и остановилась прежде, чем спрыгнуть вниз. Посмотрела, нет ли внизу чего опасного. И услышала знакомый звук. Да, этот звук она уже знала. Жирный и низкий, отлично слышимый в начинающейся жаре.
Девочка сразу поняла, что это муха. И муха не из тех тупых созданий, что часами бьются о полупрозрачное стекло депошки, и не те, что роятся тучами на Танцах. Ей мгновения было достаточно чтобы понять — это насекомое муходеда. Откуда она тут? Света чуть повернула голову в сторону звука.
И сразу в её левую щёку ударилось большое насекомое. Ударилось и повисло. Словно репей на одежде. Света даже не вскрикнула. Она давно уже поняла, что пугаться, вздрагивать, орать, махать руками и звать маму тут некогда.
Чудом она успела смахнуть эту тварь на землю. Мерзкое, жирное, с красными глазами, с лакированным брюхом насекомое зажужжало в пыли, пытаясь взлететь. Светлана ещё успела её и ногой притоптать. Бежать… Но первым делом накинуть капюшон.
И сразу новый звук, ещё одна летит, но этой мухе она даже не дала присесть на себя, девочка спрыгнула на асфальт и побежала по улице Гастелло к своей серебряной поляне. Но побежала не быстро и, оглянувшись на звук, увидела самого хозяина насекомых. Он ковылял на своих острых руках-костылях где-то за оградой больницы и тащился, сволочь, в сторону Светланы. Но был ещё очень далеко.
«Вот тварь! Чего ему тут надо, он ошивался за кладбищем, возле церкви, чего он сюда-то припёрся?».
Одна из мух гудела уже рядом, и ей пришлось ускориться, и лишь когда она пробежала метров двести, мух больше слышно не было. Света перешла с бега на быстрый шаг, шла оглядываясь и прислушиваясь. Была настороже.
Девочка вскоре вернулась на свою поляну из серебряного мха, тут ей было намного спокойнее, чем где-либо. По «серебру» она так и дошла до самой улицы Типанова, где и свернула налево, на ломаный асфальт широкого проспекта. И уже по нему она побежала на восток, к железнодорожной насыпи, и до своей, уже можно сказать, подруги, добралась почти без приключений.
— А я тебя издали увидела, — кричала ей сверху Анна-Луиза, когда Светлана уже карабкалась по развалинам к ней наверх. — Ты так быстро бегаешь! За тобой кошка увязалась, ты видела?
— Видела, они маленькие, нестрашные, в основном охотятся на крыс.
— Это на таких тощих и длинных?
— Ага, — Света уже забралась к Анне в развалины, и та её обняла.
— Они на крыс совсем не похожи, у них на хвостах волосы растут, — сказала Анна-Луиза.
— Да? А как их ещё называть? — Светлана уселась на удобный камень и стала раскрывать рюкзак, доставать оттуда коробочку с листиками.
— Не знаю.
— Ну тогда буду называть их крысами.
Она достала из коробочки два крупных, толстых листика с ладонь величиной.
— Чёрные листья! Вот это круть! — восхищённо произнесла Анна-Луиза, беря листочки. Она держала их почти нежно. — Никогда не думала, что раздобуду их. Всё время видела мужиков, что перемазаны этим соком, даже видела, как одна бабка старая тут рядом со мной мазалась ими, я потом нашла их выжатые, но чтобы так вот. Целые…
— От них, между прочим, потом судороги бывают, — сказала ей Светлана.
— Сильные? — спросила Анна, разглядывая листы фикуса.
Светлана кивнула в ответ.
— Сильные. Иногда кажется, что мышцы сейчас порвутся.
— Что? Болит сильнее, чем при месячных?
Девочка оттянула воротник и показала пятно.
— Судороги сильные, видишь, у меня на шее…
— Офигеть, ну а когда намажешься, что чувствуешь?
— Кажется, что ты можешь запрыгнуть на второй этаж.
— И ты запрыгивала?
Светлана улыбнулась:
— Да нет, конечно, но то, что ты от чёрного сока становишься и быстрее, и сильнее, и выносливее, это точно.
— Намного?
— Намного, — кивнула Света.
— А действует долго?
— От часа до двух. По-разному бывает. Но это всё неточно. Я сама ещё не очень много о листьях знаю.
— А кто тебя всему этому, ну, про листья, научил? — не отставала от девочки подруга.
— Никто. Сама всё… Увидела пару раз на других людях, один мужик на меня орал, что он намазан, ну, я нашла и сама попробовала.
— Блин, ты точно крутая, — произнесла Анна-Луиза. — Мне с тобою очень повезло.
Она так внезапно и сильно обняла Светлану, что та даже не успела отстраниться. А Анна прижалась крепко и чуть погодя произнесла:
— А если я намажусь листом, ты возьмёшь меня в «Радугу» за одеждой и обувью, как у тебя?
«Радуга»? Ну какая тебе «Радуга», Аня?». Светлана, обнимая подругу, чувствовала, под руками её вовсе не тренированное тело с большим количеством жира. И как ответить ей на эту её просьбу? Девочка не знала, что сказать, и поэтому решила сказать ей правду:
— Анна-Луиза… Ну, понимаешь… Ты не дойдёшь до «Радуги». Я же тебе уже рассказывала. Там очень много медуз, там придётся много бегать. Там придётся всё время бежать… А они хитрые, они умеют охотиться сообща… Одни тебя будут загонять на других. Устанешь — конец. Споткнёшься — конец. Зазеваешься…
— Да поняла я, — произнесла Анна со вздохом.
— Там придётся всё время бежать…
Подруга выпустила её из объятий, посмотрела как-то странно, не то с сожалением, не то с обидой, и согласилась:
— Да ясно… Бегать я не люблю.
Она отошла от Светланы и села на кусок бетона лицом на восток, к пролому в стене, с листиками фикуса в кулаке. Света подошла к ней сзади. Положила руку на плечо, ей сейчас было жалко Анну. Но она, вспоминая, как металась между медузами, понимала, что у Анны-Луизы практически нет шансов.
— Там, у «Радуги», и вправду будет очень непросто. Там нельзя ни ошибиться, ни остановиться… Понимаешь, там…
— Да знаю я, Сильвия говорила, район у парка Победы самый страшный, — отвечала подруга. — Просто голоса… Если не принимать колёса или наркоту, всё время слышатся голоса. Эти долбаные голоса… И ноют, и ноют… От их воя еда невкусная, даже секс неинтересный; если колёса на ночь не выпить, даже во сне зовут и зовут… По-настоящему только колёса от них спасают. Ты сама что пьёшь?
— Я? — девочка немного растерялась. Она из всех таблеток пила, наверное, только аспирин да что-нибудь от кашля.
— Ну, тебе что врач прописывал?
— Я не хожу к врачу. И ничего не пью.
— Не ходишь? А предки тебя не заставляют ходить к врачам?
— У меня мама в коме…
— Ах, да, ты говорила, — Анна-Луиза вздохнула. — Я просто думаю, что мне нужно уже собираться… Ну, туда, — она махнула рукой в сторону севера, — туда, к голосам, но без обуви и одежды туда будет трудно добраться.
Света уже стала думать о том, что ей самой, одной придётся сходить в «Радугу» за одеждой для Анны. Но обнадёживать подругу она пока не хотела, сначала нужно было поговорить с Лю. Поэтому девочка промолчала. А Анна-Луиза вдруг вытянула руку и сказала:
— Гляди, членомразь прётся к насыпи, — Света увидела мужчину, голого мужчину, который аккуратно приближался к железнодорожной насыпи. — Тоже за жуками пришёл.
Светлана этого не знала, но подумала, что у Анны удобное место с хорошим обзором, а Анна тут и говорит:
— Я тебя познакомлю с одной девочкой, наша, тут обитает, её Сильвией зовут. Она здесь уже давно, тоже слышит голоса, но никуда сама не идёт, боится. Она младше меня, даже младше тебя, но она умная. Всё тут знает.
— Сильвия? — девочке было странно слышать ещё одно иностранное имя. Аглая, Анна-Луиза, Сильвия.
А подруга, словно догадавшись по её лицу, о чём она подумала, объяснила:
— Ну, так-то её зовут Марина. Свет, ну мы ж во сне, тут все берут себе имена, которые хотели бы иметь в реальности.
Наверное, это было правдой, но Светлане это было не нужно, ей нравилось имя, которое дали ей родители.
Глава 23
Ей пришлось прятать пальцы от отца. Два чёрных пятнышка, что образовались на месте белых волдырей, бросались в глаза. Они, конечно, были небольшие, но на розовых подушечках пальцев их трудно было не заметить. Свете приходилось помнить о них и опускать руку или сжимать кулак так, чтобы папа случайно их не увидал. Чёрные пятнышки почти перестали болеть. Почти. Конечно, Света испугалась. Тем более, что эти два чёрных пятнышка были больше, чем волдыри. Она решила пойти к врачу, и как только вышла из дома, побежала не в школу, а в поликлинику.
А там сотни людей. Эпидемия. И главное, к хирургу тоже куча народа.
— По записи! — орут ей бабки-пенсионерки. — Тут нет очереди, все по записи! У вас какой номерок?
Слава Богу, тут как раз из своего кабинета вышел тот самый молодой хирург в дурацкой медицинской шапочке. Девочка кинулась к нему и пошла рядом.
— Вы Сергей Владимирович?
— Ну допустим, — на ходу отвечает врач.