Может, попросить Иванову, пока она ещё не ушла? И о чём её попросить? Чтобы она подошла к машине, что стоит напротив парадной, чтобы потребовала у водителя уехать? Или что? Ну, допустим, он уедет, отъедет за угол. И дальше что?
Да нет, Иванова тоже не вариант. Да и от одной мысли о том, как сиделка презрительно подожмёт губы в случае, если Света её о чём-то подобном попросит, девочке становилось дурно.
Она взяла телефон. Уже не в первый раз. Может, полиция? Позвонить и сказать, что за нею следит гастарбайтер? Эта мысль казалась ей самой разумной. Но, опять же, она должна быть уверена, что этот тип следит именно за ней. Вернее, в этом-то она была уверена, но как в этом убедить полицейских? Девочка этого не знала.
В общем, она так и не решилась позвонить в полицию. А когда Иванова наконец ушла, села у мамы в комнате и притихла. И просидела так час, пока голод не победил страх и она не вышла на кухню поесть чего-нибудь. Правда, к тому времени пальцы уже почти не дёргались, и ей стало казаться, что машина уехала. Она быстро заварила себе «доширак», бросила туда две сосиски, отрезала хлеба, а когда лапша настоялась, добавила в коробочку солидную порцию майонеза. Съела всё за две минуты и… не наелась. Пришлось ещё поставить чайник и выпить чашку чая с двумя бутербродами. Только после этого голод отступил.
«Ерунда, это от волнения».
Она и раньше, бывало, срывалась. Обычно перед соревнованиями. Тренер, Татьяна Станиславовна, замечая это, резко выговаривала ей:
— Фомина, куда ты так жрёшь? Салом зарасти хочешь? Имей в виду, буду взвешивать, если найду лишние двести грамм, поставлю на «сушку», кругов на двадцать.
Но сейчас этот её аппетит девочку совсем не пугал, и на соревнованиях ей не бегать, да и жира за последнее время у неё под кожей почти не прибавлялась. Она за этим следила. Плечи, руки стали заметно мускулистее, чем были, а попа и бёдра заметно выросли. Света, стоя пред зеркалом в ванной и разглядывая себя, думала, что лучше бы выросла грудь, чем попа. Впрочем, и с грудью у неё всё было в порядке, уж получше, чем у многих девочек в классе. Она даже позабыла о старой машине у парадной. А тут вспомнила и решила проверить, на месте или нет? Тихонечко подошла к окну и из-за шторы, старясь её не сильно шевелить, выглянула на улицу. И сердце отлегло. Машины перед парадной не было. Она оглядела весь двор, мало ли… Нет, и во всём дворе её не было видно. Слава Богу. Зато начинало темнеть, в Петербурге в октябре начинает темнеть рано. Уже после пяти часов день перестаёт походить на день, вроде ещё и не темно, но солнца уже не видно, даже если туч на небе не будет. А сейчас ещё и туч было предостаточно. Так что… Машины хоть и не было во дворе, но вечер и темнота были всё ближе, и за братьями, кроме неё, сходить абсолютно некому. А ей очень, очень не хотелось сегодня выходить из тепла квартиры на дождь и ветер октябрьского Санкт-Петербурга. Света пошла в мамину комнату и села в кресло. Тихо и привычно шуршали приборы обеспечения жизнедеятельности. Если им верить, с мамой всё было в порядке. И давление, и пульс. Мама лежала сейчас на спине, спокойная. Если бы не желтизна на лице, можно было бы подумать, что она спит. Тут, с мамой, ей было спокойно. С мамой всегда спокойно. А за братьями нужно идти ещё только часа через полтора. Она поджала ноги в кресле. Полтора часа — это очень, очень много.
Это девочка поняла сразу. Почувствовала затылком. Это совсем не то, что простой взгляд, мельком скользнувший по твоей спине. Это был настоящий взгляд, взгляд с интересом.
«Как же так?! Машины же нигде нет!». Она сразу перешла на бег и, не разбирая дороги, прямо по лужам побежала к детскому садику. Ей нужно было пересечь большую детскую площадку, и сразу за нею был дом, в нем арка, из неё направо, и вторая парадная — это вход в детский сад. Через минуту она уже будет в безопасности, просто не нужно останавливаться.
Пальцы и затылок не давали ей забыть то, что кто-то смотрит на неё сзади. Света не удержалась, немного притормозила и обернулась назад. И не ошиблась. Площадка была хорошо освещена, и через неё, вслед за девочкой, быстро шёл всего один человек. Невысокий мужчина, на голове у него был капюшон, а глаза были опущены к телефону, который он нёс в руке. Но Светлана ни на секунду не усомнилась в том, что это именно он смотрел на неё, смотрел ей в спину, хотя бы потому, что больше на площадке под дождём никого не было. Никого, только она и этот невысокий мужчина в капюшоне. Девочка, не задерживая на нём взгляда, поискала глазами знакомую фигуру. Ох, как бы ей хотелось сейчас увидеть высокую женщину в светлом плаще, платке и солнцезащитных очках. Но в мокром свете фонарей ничего подобного рассмотреть ей не удалось.
«Ну и где эта Элегантная Дама, когда она так нужна, от дессы она меня защитила, а от этого? Или этот не десса? И от него она меня защищать не будет?». Светлана поняла, что лучше это не выяснять, лучше уносить отсюда ноги.
Глава 25
Девочка влетела в детский сад, в три шага пролетая лестничные пролёты, забежала в группу, в которой находились её братья. Коля и Макс уже ждали её в раздевалке, они всегда ждали её там, и были наполовину одеты. Мальчишки деловито стали обуваться, рассказывая ей наперебой, что происходило у них в саду сегодня. Но Света их не слушала, кивала только: «Угу, да, да…», а сама всё думала и думала, что ей делать.
— Свет, ты чего? — спросил Колька, беря её за руку.
Наверное, её волнение было слишком очевидно, так что даже близнецы это заметили. Да и как было его не заметить, если она держала телефон в руке, а рука заметно дрожала.
Но Светлане не хотелось, чтобы мальчики видели это и тоже начали волноваться, и она чуть раздражённо заговорила, взглянув на брата:
— Что? Чего? Одевайся побыстрее! Завязывай шнурки.
Там же, в раздевалке, в это же время одевалась девочка, за которой пришёл отец. Света сразу приняла решение: «Подожду, пока они будут готовы, и выйду вместе с ними». Поначалу ей показалось, что это отличная идея. Но вполне здравая мысль тут же отрезвила её: «А если мужик с дочкой пойдут в другую сторону, что тогда делать?».
Она снова взглянула на телефон: «Надо куда-то позвонить! Папе? В полицию?». И вдруг, неожиданно, телефон в её руке ожил. Звонок, вибрация, вспыхнул экранчик. А на нём короткое имя «Пахом».
«Пахомов? Ну что ему нужно?». Всё это было очень не вовремя. Девочке было совсем не до него сейчас, тем не менее она не хотела быть грубой с ним и, нажав на кнопку, негромко произнесла:
— Привет, Влад.
— Слушай, Свет, — Пахомов говорил в трубку громко и как-то задорно, что ли, — я за тобой шёл, бегать я пока не могу, но ты в арку забежала и куда-то делась. Вот стою тут в этом дворе…
— Стоишь во дворе? — девочка была очень, очень удивлена. — В каком дворе?
— Ну, как в каком, — он делает паузу, — а вот, нашёл… Фрунзе, двадцать третий дом.
— Свет, а кто там? — любопытствовал Коля, дёргая девочку за рукав.
Но Светлана отмахнулась от брата. Это был как раз тот дом, в котором находился детский сад номер семьдесят пять. В который ходили её братья:
— Пахомов! — Света от радости чуть не закричала. — Ты же должен быть в больнице! Ты, что, сбежал?
— Да, а что там делать? Врач сказал, что срослось всё хорошо, но он недельку хочет понаблюдать меня. А чё меня наблюдать? Я, что, астрономическое явление?
— Свет, ну кто там? — не отставали от неё братья.
— Одевайтесь! — прикрикнула на них девочка. И продолжила уже в телефон: — Я тут, в двадцать третьем доме, я за братьями в садик пришла, сейчас уже выйдем.
— Ну ок, я жду тут, во дворе.
Мальчишки всегда летели вперёд неё по лестнице, выскакивали из парадной с шумом. А теперь они ещё быстрее бежали, им интересно было знать, кто это ждёт их внизу.
Влад был в лёгкой куртке без капюшона и без шапки, вся голова мокрая от дождя.
Света огляделась. Никого подозрительного во дворе не было. И самое главное: пальцы её больше не подёргивались, и по затылку не пробегала неприятная волна.
Пахомов, увидав девочку, пошёл к ней, улыбался. И Света пошла к нему. Она была рада, очень рада его видеть, ну, не в том смысле, что прямо так и рада… А в том смысле, что он очень вовремя появился, но девочка тут же нашла, что ему сказать:
— Пахомов, ты дурак?
— Что? — удивился тот.
— О, видал, Максим? — услышав первые слова сестры, тихонько засмеялся Коля, — она и его тоже ругает.
— Она всех ругает, — философски заметил Макс.
— Ты почему из больницы сбежал? Твоя мама говорила, что тебе лёгкое оперировали… Почему без шапки, без зонта?
— Одежду такую пацаны мне принесли, мою-то я забрать не смог.
— А зачем сбежал? — продолжала Светлана. Она раньше побаивалась его, а тут вдруг вся робость её прошла, она смотрела на него, как учительница смотрит на нерадивого ученика.
И вдруг он говорит ей то, чего она никак не ожидала от него услышать:
— Ну, когда мы говорили по телефону… Ну, с тобой… днём… Мне показалось, что ты напугана… Я подумал, может, это Валяй тебя нашёл… Хочет у тебя деньги забрать, что мы у него отжали.
— И ты сбежал, чтобы спасать меня от барыги? — Света сразу потеплела. Но тут же продолжила. — Всё равно нельзя… без шапки по дождю, — она обернулась к братьям. — Ну, чего ждёте, пошли домой.
А когда те, загадочно переглянувшись, молча двинулись к арке дома, она сама, сама взяла Пахомова за мокрую руку и пошла вслед за близнецами.
— Так ты расскажешь, чего ты боялась? — спросил он.
Девочка, хоть и не чувствовала теперь особой опасности, но по сторонам поглядывала. Шла, кто бы мог об этом подумать ещё месяц назад, с Пахомовым «за ручку», и говорила ему:
— Расскажу, — она была очень рада тому, что Влад пришёл и нашёл её тут, а ещё была рада тому, что теперь у неё есть кому рассказать и о старой машине, и о гастарбайтере, который следит за нею. — Всё расскажу.
Лю появился всего на пару минут. Он был на удивление возбуждён.