Пасть всё ещё жгло, но боль уже уходила. Он прошёл некоторое расстояние, приглядываясь к маленьким существам, что время от времени попадали в зону его видимости. Но они были слишком мелкие для него и к тому же быстро пряталась в камнях при его приближении. Ему среди камней и растительности попадались и другие небольшие существа, но этих, судя по тому, что они даже не пытались от него скрыться, употребить для восстановления тканей и сил было нельзя. Подойдя ближе к такому существу и склонившись над ним, он в этом убедился, запах у него был резкий и едкий, предупреждающий. Одноглазый пошёл дальше, туда, откуда ветер приносил тот запах, который его интересовал.
Забравшись на кучу каменного мусора, Охотник увидел того, от кого исходил этот манящий запах. Это было немаленькое существо, лежащее в тени большой кучи битого камня. Оно почти сразу вскочило на свои конечности, оно было настороже, оно его тоже сразу заметило. Охотник моментально оценил его возможности: мощный бочкообразный торс, крупная голова без шеи, надёжно в нём утопленная, тупое рыло с отлично развитыми челюстями. И ко всему этому длинные, казалось бы, слишком худые ноги. Ноги выглядели несуразно, слишком тонкие для такого мощного торса, и заканчивалась они острыми ороговевшими копытцами. Но как только существо стало двигаться, Одноглазый понял, что был неправ. Оно легко и быстро, с чуть заметным цоканьем, взлетело на самую высокую кучу битого камня, а оттуда без разбега прыгнуло на обломок стены и остановилось на нём. И стало смотреть с высоты десятка метров на Одноглазого. Внимательно рассматривать его.
Вот тебе и тонкие ноги с острыми концами. Попробуй достань его на битом кирпиче и обломках стен. Охотник понял, что догнать подобное существо в этом море развалин просто нереально, даже со здоровой ногой он вряд ли бы смог это сделать. Но как раз для такого случая у него кое-что было.
«Плечо». Охотник был так задуман и рождался уже с ним. Рождался, имея связь с «плечом» более близкую, чем имеет мать со своим новорождённым ребёнком. «Плечо» было большим куском его собственной кожи, который мог некоторое время существовать и функционировать отдельно от него. Оно находилось на левом его плече, начиналось от шеи, покрывало ключицу, лопатку и часть груди. «Плечо» имело почти идеальную, законченную форму пентагона, на каждом углу которого имелся коготь в виде мощного рыболовного крючка. Эти пять серых когтей были очень прочные и могли намертво вцепиться в любую мягкую ткань. И через них «плечо» вводило в жертву парализующий токсин, который само и вырабатывало, сидя на хозяине. Токсин этот был не очень сильный, но мог значительно ослабить даже крупное существо. Просто не очень быстро.
Охотник поддел кожу ногтем и начал потихоньку отдирать от себя «плечо». Крови было мало, а боли почти не было вовсе. Кожа отлипала от его тела, оставляя открытыми бугры его тёмно-красных мышц, сине-белые мощные струны натянутых сухожилий, розовые кости.
Наконец «плечо» было полностью отделено от носителя. Одноглазый опустил его вниз и немного встряхнул. Сейчас «плечо» больше напоминало мокрую липкую тряпку с костяными рыболовными крючками. Но это были лишь первые секунды его автономного существования, «плечу» нужно было осознать, что оно теперь само по себе. Как только Охотник встряхнул его, пятиугольник сразу затвердел, стал жёстким, но гибким. Крючья когтей загнулись кверху, готовые от любого прикосновения резко опуститься и впиться во всё, во что смогут проникнуть. «Плечо» было готово к использованию.
А существо с мощным торсом и изящными и ловкими ногами всё ещё глазело на Охотника сверху. Видело его манипуляции и не понимало их. Оно видело Одноглазого в первый раз, оно осознавало, что он опасен, но не понимало, насколько. А Охотник отвёл руку с «плечом» назад и, чуть подсев на правую ногу для хорошего упора, с силой запустил кожаный пентагон с когтями вверх, в сторону существа, точно так же, как в парке молодые люди запускают яркие фрисби. Кинул и закрутил его.
Существо, стоящее на обломке стены, кроме того, что оно было ловким, было ещё и неглупым; если бы незнакомец кинул в него камень, существо легко увернулось бы от снаряда. Но в этот раз всё было сложнее. Дело в том, что у «плеча» был свой мозг. Мозг этот находился в центре пентагона, на схождении лучей, и был он зачаточным. Его мощности едва хватало на то, чтобы распознать цель при помощи не очень хорошего органа зрения, и на управление полётом. Да, «плечо» могло изменять траекторию своего движения, ну, насколько хватало силы инерции, конечно. И, зная по умолчанию возможности «плеча», Охотник направил его чуть выше цели и чуть в сторону. Поэтому умное существо не отнеслось к его броску с должным вниманием. Снаряд-то пролетел мимо, чего волноваться? А «плечо», пролетев мимо цели, за спину существа, взмыло вверх, изменило свою траекторию, зависло на долю секунды, а потом, верно оценив ситуацию, просто спланировало обратно… Пятиугольник точно, со шлепком, лёг на спину существа. И сразу резко, как и задумано, одним импульсом сократил свои мышцы, загнав длинные когти ему в шкуру, сильно стянув её. Таким образом «плечо» закрепилось на жертве и тут же ввело в неё свой токсин. Существо тут же всё осознало, заверещало громко и омерзительно, легко спрыгнуло со стены, стало кататься спиной по битому кирпичу, пытаясь освободится от «плеча», а потом, поняв, что это не отлипает, вскочило на свои ловкие ноги и с визгом унеслось прочь, за ближайшие развалины.
Охотник, чуть прихрамывая, пошёл следом; он знал, что оно далеко не убежит.
Глава 32
Утро. Ранее утро. Под одеялом тепло. В квартире так тихо, что здесь, в их спальне, слышно, как тихонечко попискивают приборы жизнеобеспечения в маминой комнате. Светлана взглянула на спящих братьев. Спят. Она встала и подошла к их кровати. Ей очень хотелось их разбудить. Когда они встают, дом сразу наполняется жизнью. Светлане захотелось обнять их обоих, она так давно не обнимала близнецов. А вот ругала часто. Но будить их сейчас было рано, пусть ещё полчаса поспят. Ах, как ей всё-таки хотелось обнять их. Но девочка отошла от кровати.
Батареи теплые, и в квартире тепло, это так приятно. Дождя не было, но сильный ветер за окном рвал жёлтую и мокрую листву с деревьев. Жёлтое покрывало накрыло всё вокруг. Асфальт, детскую площадку, припаркованные машины. Жёлтые фонари, жёлтая листва — вид у всего мистический.
Ей можно было спать ещё полчаса, но девочка проснулась. Сама.
Она вглядывалась в машины за окном. Но не видела той, которую искала. Старой синей машины не было. А вот пальцы, пальцы у неё подёргивало… Она из-за этого и проснулась. Из-за пальцев и тревоги. Светлана долго простояла у окна, выглядывая из-за занавески. Первые соседи выходили из соседних парадных, кто гулять с собакой, кто уже на работу. Казалось, что дом и двор живут своей обычной жизнью, никаких чужих тут сейчас нет. Но её пальцы-то дёргались и дёргались, а тревога не покидала девочку. Она поднесла руку к глазам… И ей захотелось заплакать. Два чёрных пятнышка, которые ещё недавно были белыми, увеличились. Увеличились заметно. Теперь оба пятна соприкасалась с ногтями. Вчера такого ещё не было. Чернота расползалась по пальцам и уже доползала до середины подушечек. Ну и как тут ей было не заплакать? Она смотрела на чёрные выросшие пятна на пальцах, теперь ей становилась страшно ещё и от них: ну почему, почему они не прошли так, как проходят простые ожоги? Её глаза стали увлажняться, и она уже готова была заплакать, но тут тихонечко зазвонил телефон.
Кто это?
Девочка с некоторой опаской взяла трубку: Влад. Как она обрадовалась ему! Кто бы мог подумать ещё месяц назад, что Светлана Фомина будет рада звонку Владислава Пахомова?! Она приняла вызов:
— Привет, Владик!
— Привет, Свет! Слышь… Я это… что хотел спросить. Мы идём сегодня в садик? Мне одеваться?
— Да, давай через двадцать минут…
— Ок, собираюсь… А вы, значит, и по субботам в садик ходите?
— Ой, — произнесла Светлана.
— Что?
— А сегодня суббота?
— Да…
— Нет, тогда никуда не собирайся… По субботам мы в сад не ходим…, - больше всего Свете сейчас не хотелось, чтобы Влад попрощался с нею и отключился, её пальцы так и не успокаивались, ощущение тревоги не покидало девочку.
И Влад не отключился, он решил поболтать с нею.
— А чего ты тогда встала в такую рань?
— Говорю же, думала, что сегодня не суббота.
— И что собираешься сегодня делать?
— Не знаю, папа придёт с работы, буду кормить…
— Целый день папу кормить будешь?
Светлана смеётся:
— Да нет же… Покормлю папу, мамой займусь, уберусь… Ещё в поликлинику нужно сбегать.
— В субботу?
— Мне врач сказал сегодня приходить.
— То есть ты весь день будешь занята?
— Нет, почему весь день? — тут девочка слышит на том конце трубки щелчок, это зажигалка, и характерный звук. — Ты, что, куришь?
— Нет, — Влад явно врёт. — Ты что!
— Куришь, — говорит Светлана. — Ты при маме куришь?
— Матушка ушла, — Пахомов смеётся.
— Я ей скажу, что ты куришь.
— Ты, что, больная? Не вздумай!
— Это ты больной, тебе ещё неделю нужно было лежать в больнице!
— А моя матушка тебя любит, — вдруг говорит Владислав.
— Любит? — это удивляет девочку. Вообще-то её никто особо не любил, кроме близких. — А с чего бы?
— Она думает, что ты на меня хорошо влияешь. Ну, там… Спортсменка, и всё такое. Не пьёшь, не куришь, по ночникам не ходишь…
— Теперь я точно расскажу твоей маме, что ты куришь…, - обещает девочка.
— Не вздумай, говорю…
Оказывается, с ним легко и просто разговаривать. Она, стоя у окна, проговорила с ним достаточно долго, пока не услышала сзади:
— Света-а… А с кем ты разговариваешь?
Девочка обернулась и увидела двух своих братьев, они оба с интересом смотрели на неё.
— Чего вскочили, сегодня суббота, спите, рано ещё.
— Это тот Влад твой? Да? — интересуется Максим.