Светлана молча кивнула.
— И я тоже когда-то слышала их. Вот… Те, кто, вроде тебя и меня, смогли там выжить и даже обжиться, со своими голосами в голове справятся. Но подавляющее большинство подростков становится кормом для крикунов, для подражателей и медуз. Даже для кошек. Они попадают сюда, и всё, что могут, это только тащиться в сторону центра без всякой надежды туда добраться. Так и идут, пока их не съедят. Они гибнут зря. Бесцельно и бесполезно.
— И мне нужно искать этих… подростков? — догадалась Света; она начинала понимать, какую работу ей предлагают.
— Да, и если тебе трудно приводить их к Жене, — Сильвия уловила тон Светланы, — то этого и не нужно делать. Ты просто знакомишься с таким человечком, звонишь мне в реале, рассказываешь всё про него и потом сводишь меня с ним там, во сне. И всё.
— Полмиллиона, — произнёс Женя, который уже долго молчал.
— Что? — не поняла Светлана.
— Полмиллиона за каждого приведённого, — пояснила Сильвия. — И ещё часть жизни. Женя даст тебе попробовать свой сок.
«Сок. Женин сок». Для Светы это звучало… ну, немного мерзко.
— Когда ты его попробуешь, — продолжала маленькая женщина, — ты поймёшь, что это важнее всех денег мира.
— Посмотри на Мариночку, — поддержал её Женя, и Сильвия снова взобралась к нему на колено. — Она выглядит как крепкий спортивный ребёнок, а ведь она видела Кирова.
— Женя, боюсь, что Светочка не знает, кто такой Киров, — сказала Сильвия. Она повернулась к Светлане. — Я жила с ним в соседних домах, но я не очень хорошо его помню, я тогда ещё маленькой была.
— Я это к тому, — продолжал Женя, — что и ты можешь сохранить свою молодость на долгие годы.
— И для этого мне нужно встречать в Истоках подростков и знакомить их с Сильвией? — спросила Светлана.
— Всего-навсего, — сказал Женя.
— Нам надо в год употребить всего трёх, ну, максимум четырёх, — сказала маленькая женщина. — Нам этого хватает, но это не значит, что всех их должна найти ты, я и сама их ищу. Найди хотя бы парочку, хотя бы одного, и ты не пожалеешь.
Светлана была в смятении, она позабыла про остывший уже стейк, ей было не до него. Перед ней сидели красивые, умные, взрослые, деликатные люди, которых она боялась до смерти. Боялась больше, чем до того, как пришла сюда. Она думала, что они что-то ей объяснят про случай с Анной-Луизой. Скажут, дескать, ошибочка вышла, случайность, голод замучил, с ума свёл, но нет… Никаких ошибочек, никакого голода, они употребляют людей размеренно, по плану. Три-четыре в год. Главное — не тащить к ним всякое старьё, у старья не та биологическая ценность, им нужен молодняк. Свете было страшно, ей хотелось уйти. Но уйти так, чтобы, не дай Бог, их не разозлить. Даже пачка денег, лежавшая возле её левой руки, и та казалась ей страшной. Попробуй к ней прикоснись — сразу свяжешь себя с ними. Возможно, навсегда. Навсегда. Может, Светлана и не была семи пядей во лбу, но она отлично помнила чёрные пятки Анны-Луизы, исчезающие в белом тесте Жениного брюха. И отлично понимала, что и сама может там же исчезнуть. Мало ли, вдруг они за полгода не найдут, кого употребить. Или найдут кого-то получше, чем она. «Употребить». Классное словечко. И главное, такое нейтральное. Не страшное.
И тут, как по заказу, на входе в ресторан появился Пахомов. Он разговаривал с девушкой-администратором и смотрел в сторону Светланы.
«Господи, Пахомов!». Как она сейчас была благодарна ему. Как вовремя он появился.
Надо было решаться, надо было…
— Сильвия, Женя, — она демонстративно взяла пачку денег со стола и положила её в рюкзак. Они внимательно смотрели на неё, молчали и ждали её ответа, и девочка не решилась их разочаровать. Просто побоялась. Она прекрасно отдавала себе отчёт, с кем имеет дело, поэтому достаточно твёрдо произнесла: — Я согласна.
А потом помахала Владу рукой: я тебя вижу, я сейчас.
Сильвия и Женя взглянули на Пахомова, и маленькая женщина после произнесла с забавной для её детской внешности усмешкой:
— Значит, тройничка сегодня точно не получится.
— Я пойду, — Светлана встала.
— Света, нам ещё о многом нужно договориться, — сказала Сильвия, сразу становясь серьёзной.
— Марин, давай потом, а то я просила его всего час подождать. А времени прошло уже вон сколько…, — ответила Светлана. Она специально назвала её настоящее имя. Девочка хотела подчеркнуть, что теперь они как бы стали ближе. — Созвонимся потом.
— Ну хорошо, — согласилась Сильвия, хотя и с видимой неохотой.
— До свидания, Светочка, — Женя протянул ей руку для рукопожатия.
Света первый раз прикоснулась к нему. Странно, но его кожа на ощупь вовсе не напоминала девочке тесто. Рука была мягкой, сухой и тёплой, совсем как у человека.
— А что это за педофил? — спросил Влад, когда Света подошла к нему. Конечно, он был недоволен, он прождал девочку почти два часа.
— Это не педофил, — отвечала Света, обернувшись и увидав, что Сильвия всё ещё сидит на коленке у Жени. Она взяла Пахомова за руку и потащила из ресторана.
— А кто это? — не отставал от неё Влад.
И она не нашлась сказать ничего лучшего:
— Тренер, предлагает мне уйти от моего тренера, говорит, что через год я буду иметь значок «Мастер спорта».
— У, — сказал Пахомов всё ещё невесело. А потом потеребил тяжёлый браслет на руке девочки. — А это тоже тренер подарил? Когда мы ехали сюда, у тебя его ещё не было.
Да блин! Блиинн! Как она забыла про браслет? Его нужно было снять. Пойти в туалет и привести себя в порядок, успокоиться — она всё ещё была возбуждена — и снять этот браслет. Света остановила Пахомова; они к тому времени уже вышли на улицу. Ну что она могла ответить на это? Да ничего. И тогда в этой ещё неискушённой в отношениях девочке сработал старинный женский механизм. Она обхватила его за шею, чуть привстала на цыпочки — он всё-таки был очень высокий — и поцеловала его в губы. Сама поцеловала. Первая.
— Владик, извини, что тебе пришлось ждать. Так долго ждать, — произнесла Светлана, выпуская его из своих объятий.
Тут Пахомов не выдержал, заулыбался, покраснел даже немного.
— Да ладно, мне пофигу, я ещё бы мог подождать… Просто труба села, вот я и подумал, что потеряемся, пошёл тебя искать, — он говорил это, не глядя на неё, стеснялся, что ли… Хотя Пахомов — и стеснялся? Он же с первого класса был наглый.
И Света покраснела, до самых ушей. Шутка ли, вот такой вот он вышел, первый поцелуй. И чтобы хоть как-то прервать возникшую неловкость, Светлана спросила:
— А хочешь есть?
Когда это он не хотел есть? Он жевал даже на уроках.
— Ага, надо что-то заточить.
— Тут много кафешек, — девочка огляделась, — или, хочешь, в ресторан пойдём, в любой, денег у меня куча.
— Да нафиг! Вон, на той стороне канала, «Сити Гриль», — он указал рукой, — лучшие гамбургеры города. Я с пацанами туда уже ходил. Там ништяк, только музыка галимая. Нужно узнать, работает ли?
Она сразу согласилась, ведь музыку можно и потерпеть:
— Хорошо.
И они пошли на Банковский мостик, где львы с золотыми крыльями мокли под дождиком. Шли, взявшись за руки, и девочка, всё ещё не придя в себя от своего смелого поступка, краснела, и чуть-чуть воображала, и улыбалась с какой-то скрытой гордостью: вот я какая!
— А чего ты лыбишься-то? — спросил её Пахомов. Он поглядывал на неё искоса и сам тоже улыбался, но только не так, как она, а немного смущённо.
— Просто…, - начала она. — У меня в классе узнали, что я тебе шаверму в больницу носила…
— Ну…
— Ну, спрашивали. Начали интересоваться.
— А что спрашивали-то?
— Что спрашивали? — она вдруг застеснялась говорить об этом вслух. Но потом ей и самой этот вопрос не давал покоя, вернее, она хотела услышать ответ на этот вопрос от Владика. И Светлана закончила: — Ну, хотели знать, мы с тобою мутим или нет.
Пахомов посмотрел на неё и ухмыльнулся своей знаменитой хулиганской ухмылочкой:
— А им-то какая разница?
Светлана рассчитывала совсем не на такой ответ. Она сразу перестала улыбаться и поглядела на Пахомова повнимательнее. И он, словно заметив это, добавил:
— Мы-то, конечно, мутим, только им-то какое дело? Им об этом знать не нужно, а то будут перетирать всей школой. Особенно наши девки, они пипец какие языкастые.
Он ещё что-то говорил, вспоминал одноклассниц и одноклассников, но главное она уже услышала. Девочка шла рядом с этим долговязым парнем и обнимала его руку, висла на ней, как когда-то висла на руке отца. Прижималась щекой к его плечу. Она знала, что им в спины смотрят через панорамные окна ресторана «Мансарда» они: маленькая женщина Сильвия-Марина, которая видела какого-то Кирова, и чудовище Женя, который совсем недавно поглотил своим безмерным брюхом наркоманку, феминистку и шизофреничку, рыхлую и неспортивную девушку Анну-Луизу. И пусть эти двое смотрят, Свете сейчас было всё равно. Она была благодарна Владику, что он пришёл и увёл её от них. И что он сейчас ведёт её есть гамбургеры. На улице дул неприятный ветер и шёл холодный дождик. Но Светлана была сейчас счастлива. Обычным счастьем девочки-подростка. Она ушла от людей, с которыми ей было тяжело и страшно, у неё в рюкзаке лежала целая куча денег, и у неё был парень, с которым она мутила и с которым они шли есть лучшие в городе гамбургеры.
Глава 43
Половина стейка и тарелка карпаччо. Нет, она не наелась. На той стороне канала Грибоедова, в «Сити Гриль», девочка съела огромный «Бронкс» с картошкой «Айдахо» и двумя сырными соусами и поллитровым стаканом морса. Она взяла то же самое, что и Пахомов. И не пожалела. Было вкусно, жирно и дорого. Хотя теперь деньги её не очень волновали. В общем, она не пожалела и наелась как следует.
Они посидели немного, пережидая дождик, поболтали. Девочка и Влад могли ещё побродить по городу — Центр, тут всегда интересно — но ей нужно было уже ехать домой, папа отпустил её всего на три часа, а она уже гуляла четыре.