— Послушайте, дорогая моя, я хочу вас немного понаблюдать, понимаете, случай уникальный, ещё я хочу посоветоваться с одним человеком, с моим профессором, посмотреть анализы, биопсию, сделать соскоб.
— А я хочу избавиться от этого, — тихо сказала Светлана. — Это растёт очень быстро. Хочу, чтобы это отрезали.
— Я обещаю, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы ускорить процесс, но соскоб и биопсия нужны обязательно, иначе не исключена врачебная ошибка. Я не хочу, чтобы из-за моего головотяпства Сергей Владимирович отрезал вам здоровые ткани.
Нет, эти тупые врачи не понимали девочку, совсем не понимали.
— Давайте поскоблю немножко вашу кожу, — сказал врач, вынося из-за ширмы какие-то неприятные медицинские вещи.
Света молча протянула ему пальцы.
— Всё? — спросил Пахомов, когда девочка вышла из кабинета.
— Пошли, — ответила она, забирая у него зонт и надевая на ходу рюкзак.
— Ну а что он сказал-то? Что это у тебя? — Влад пошёл рядом.
— Слушай, Пахомов…, - Света остановилась и внимательно поглядела на него.
— Чего? — он тоже остановился.
Светлана ответила не сразу, ему пришлось подождать, пока она обдумает следующую фразу.
— Ну, чего, Свет?
— Ты можешь мне помочь?
— Так говори, что нужно. Если смогу, то, конечно, помогу.
— Слушай, Пахомов… Поможешь мне избавиться от этого? — она подняла руку и поднесла чёрные пальцы к его лицу.
— В смысле? — удивился Влад. — Избавиться — это как?
— Пахомов, ты дурак? — строго спросила девочка.
— Ты что, отрезать хочешь? Пальцы отрезать? — уточнил он.
— Пахомов, чернота эта очень быстро растёт. Вчера она была только на подушечках, сегодня доросла вот досюда, — она показала ему на сгиб под первой, дистальной фалангой пальца.
Кажется, он понял, о чём она его просит. И сразу отвечать не стал.
— Если не сможешь, я сама всё сделаю, — сказала Света, — я просто ещё не знаю, как это делать. Ты мне хотя бы поможешь? Побудешь со мною?
А кого она ещё могла об этом просить? Папу? Отца Серафима? Сильвию с Женей? Нет, для подобной миссии они все не подходили.
Сильвию, конечно, можно было попросить, кажется, для них с Женей такая просьба показалась бы пустяшной, Женя и зубами смог бы, наверное, это сделать. Но Светлана вообще не хотела с ними лишний раз встречаться, не то что просить их о чём-то.
— А может, мы не будем суетиться, может, подождём, пока врачи с этим разберутся. Они ж умные…
С одной стороны, Света порадовалась тому, что Пахомов употребил «мы», ей понравилось, что он не отделял себя от неё, но с другой стороны, она разозлилась, что он не понимает того, как ей страшно.
— Влад, я не хочу ждать, пока у меня оба этих пальца станут чёрными, мне уже и эту черноту прятать непросто.
— Да понял я, — сказал он, — ну, значит, будем думать, как это сделать, а пока ты можешь перчатки носить медицинские, и маску, мол, боишься свою маму заразить ковидом. Про твою маму все знают, все поймут. Пандемия же.
А Пахомов-то вовсе и не дурак! Она обняла его прямо в коридоре диспансера, пока тут почти никого не было. А он её поцеловал в губы. Если бы не эти долбаные пальцы… Он молодец; оказывается, Влад может дать толковый совет. Перчатки — это то, что нужно. Она недавно видела в аптеке на Гастелло коробку дорогих чёрных медицинских перчаток. Такие как раз ей подойдут. На улице она носит розовые, дома и в школе медицинские, и даже папа этому не удивится. В общем, пока не избавится от черноты, это будет решением проблемы.
— Пошли поедим, — предложила Светлана; теперь у девочки даже неприятности не отбивали аппетита.
— О, — сказал Пахомов и уважительно на неё посмотрел, — ты крута. Я так понимаю, что насчёт потрескать ты всегда настроена серьёзно.
Это было сказано так прикольно, что хоть Свете и было тошно, но тут она не удержалась и немного посмеялась.
— Пахомов, я ж спортсменка, — отвечала Светлана, хотя она уже стала замечать, что ест намного больше, чем в те времена, когда реально тренировалась.
— Ну что, тогда по шавухе с «Мериндой», — предложил Влад и важно вытащил из кармана брюк пятисотрублёвую купюру.
— Да ну её, надоела, — Света в ответ достала из кармана на платье несколько тысячных банкнот. — Тут «Линдфорс» на Московском, пойдём поедим пирогов, мама раньше часто нас туда водила, так вкусно. Там с мясом есть пироги, с рыбой, и сладкие есть.
— Да знаю я, я там был, пошли, лупанём по пирогам.
— Надо всё в инете посмотреть, — сказал Влад, когда они уселись за стол и ждали, пока официантка принесёт им пироги, чай и капучино.
— Ты про что? — спросила Света.
— Ну, про это…, - он указал на её руку и достал свой дорогой телефон. — Это, блин, не пирсинг сделать. Тут надо, чтобы всё чётко было.
Свете опять понравилось, что он так серьёзно отнёсся к её просьбе, но теперь девочке вдруг стало страшно. Как ни крути, а дело было не из простых, отрезать две фаланги — это и вправду не пирсинг сделать. От волнения девочке захотелось есть ещё больше. И когда принесли пироги, она накинулась на пирог с лососем так, как будто не ела уже сутки. Она брала жирный разваливающийся пирог руками и откусывала от него большие куски.
— Э-э, полегче, — заметил это Влад. — Язык прикусишь.
Он ел пирог с мясом при помощи ножа и вилки.
— Не могу, — призналась Света, на секунду перестав есть, — я волнуюсь.
— А, — произнёс Пахомов понимающе, — ну, тогда фигачь.
Он ел на этот раз не спеша, прислонил свой телефон к чашке чая и внимательно смотрел в него.
Девочка посмеялась немного и, вытерев руки салфеткой, взялась за чашку с капучино. Тут делали крепкий капучино, Света не очень любила такой, но ей всё равно было очень вкусно. И не успела она сделать и двух глотков, как Пахомов сказал с несвойственной для него серьёзностью.
— Короче, всё непросто.
— Что непросто? — уточнила Светлана, отставляя чашку.
— Ну, это… С отрезанием пальцев, — пояснил Влад, всё ещё смотря в телефон. — Это не то, чтобы просто взять и отчекрыжить пальцы, вот чел говорит, что раны нужно обязательно купировать, говорит, первым делом остановить кровь, а потом закрыть диастаз.
— А что это?
— А хрен его знает. Кажется, нужно будет всё зашить. И потом ещё говорит, что нужен курс антибиотиков. Короче, всё непросто, — Влад продолжал смотреть в телефон.
А Светлана доела пирог с рыбой и перешла к сладкому пирогу со сливой и яблоками. Ей очень хотелось есть, и она была уверена, что это от волнения. Девочка действительно волновалась, тем более что Пахомов продолжал:
— Ампутации весьма болезненны и требуют хотя бы локальной, местной анестезии, — он оторвал глаза от телефона и посмотрел на Светлану, которая весьма нервно, роняя большие крошки на стол, и весьма быстро расправлялась с пирогом. — Короче, Свет, это дело нифига не простое.
Теперь Светлана и сама это понимала, она так волновалась, что стала облизывать пальцы, за что мама, будь она рядом, обязательно сделала бы ей замечание.
— И что? — она смотрела ему прямо в глаза. — Ты мне не поможешь?
Она всё понимала, весь ужас этого предприятия уже стал ей ясен, она знала, что ей придётся пережить боль, но всё дело было в том, что она была готова на это пойти. Потому что боли девочка боялась намного меньше, чем расползавшейся по её телу страшной черноты.
— По-другому сделаем, — сказал Влад. Он был не очень этому рад, но видел в глазах Светланы испуг. — Короче, подготовим резинки, вату, бинты…, - тут Пахомов сделал паузу. — Потом отчекрыжим это, и сразу бегом в травмпункт. Там всё зашьют и сделают тебе уколы. Обезболивающие и антибиотики.
Как хорошо, что у неё был Владик. Света даже захотела прямо через стол обнять его. Он совсем не был дураком и болваном, каким она его раньше считала. Владик был умный. Только из-за липких рук она не стала обниматься.
— Надо придумать, чем отрубить пальцы, а тебе нужно придумать, что сказать врачу, он, наверное, спрашивать начнёт, — продолжал Пахомов; теперь он выключил телефон и всерьёз принялся за свои пироги.
— А что же мне придумать? — Света была не очень сильна, когда речь шла о каких-то выдумках.
— Ну, не знаю…, - Пахомов на секунду перестал жевать. — Может, сказать, что пальцы отрубило дверью.
— Какой ещё дверью? — она осуждающе посмотрела на него. Эта версия Светлане показалась неубедительной. Владу нужно было подумать получше.
— Железной дверью, в подвал, например. У вас в подвал ведёт железная дверь. Случайно хлопнула себе по пальцам, и всё, гуд-бай пальцы.
— А зачем это я полезла в подвал? — Света всё ещё была не согласна.
— Да а мне-то откуда знать, — сказал Пахом и засунул в рот последний кусок пирога с мясом.
Это чудище было намного больше Одноглазого. Оно орало в тумане и привлекло его внимание. Охотник пошёл взглянуть, кто это там так шумит. Гигант, несмотря на свои размеры, был достаточно проворен и быстр. Охотник своим единственным глазом даже через туман видел, как тот быстро передвигается. Ко всему этому гигант был ещё и агрессивен. Одноглазый понял, что встречи с этим монстром лучше избегать. Он благоразумно обошёл его и, неся на плече половину туши недавно убитого существа, продолжил движение на юг.
Вода. Одноглазый был творением, близким к совершенству, он запросто мог обходиться без еды десяток дней, не теряя своих функциональный возможностей, а влаги ему хватало той, что он получал из плоти добытых животных. А тут под большим растением он увидал воду. Существо с большим количеством прекрасного, питательного жира при виде него сбежало из-под растения с неожиданным проворством. Ему хотелось попробовать этого жира, и он уже хотел пустить вслед этому существу «плечо», но его отвлекли неприятные, небольшие, крикливые, но очень подвижные твари. Они стали остервенело кидаться на него, пытаясь нанести ему повреждения когтями и даже зубами. Твари умело и слаженно налетали на него со всех сторон, но почти не причиняли ему вреда, его безупречная шкура, как всегда, надёжно защищала Охотника. Так продолжалось до тех пор, пока он одного из них не поймал и не разорвал на глазах у сородичей. Пусть знают, что он тоже может быть быстрым и ловким. Враги на некоторое время застыли в замешательстве, даже перестали визжать. И тут же сменили тактику — они стали бросать в него камни. Злобные твари не понимали, что те камни, что они в него кидали, не могли причинить ему никакого вреда. Он демонстративно стал поедать ту особь, которую поймал и разорвал. Она была отвратительна на вкус, её мясо изобиловало большим количеством плотных соединительных тканей и множеством крепчайших сухожилий. Вкусного жира в этой твари почти не было. Он отбросил кусок туши и приблизился к воде. Да. Это была удивительная вещь. Пить её было интересно. Ему понравилось. У воды был странный вкус. В ней почти не было соли, не было питательных веществ, но она была холодной и освежала. И после питья в пищеводе и желудке становилось приятно. Твари продолжали кидать камни, они были умны, они уже поняли, что их снаряды, попадая ему в корпус, руки или даже голову, не приносят Одноглазому никакого вреда, и тогда они стали подбегать ближе и кидать камни, целясь ему в его единственный глаз. Глаз у Охотника был ему под стать, он тоже был крепок, и просто одним камнем его бы выбить не удалось, но повредить его, хотя бы немного, эти твари могли. А это было недопустимо. Охотник мог бы уйти, но туман уже рассеялся, вот-вот должна была начаться жара, и он хотел посидеть тут, в тени большого растения, ещё попить воды; поэтому он постучал по «плечу»: просыпайся. Охотник хотел знать, так ли