Она приходила в себя, а вокруг собирались соседи, женщины и мужчины в домашней одежде, они что-то говорили и говорили, но она ещё плохо понимала, что именно.
Она уже отдышалась и одной из соседок хотела ответить, как снизу вдруг закричала какая-то женщина:
— Скорую! Вызовите скорую! Тут человека зарезали! Скорую!
«Скорую? Какую скорую, зачем? — Света не могла понять. С нею же было всё в порядке. — Для кого скорую?».
А потом вдруг поняла и, расталкивая собравшихся возле неё соседей, бросилась бежать вниз, перепрыгивая через три ступеньки.
Он был молодой, Светлана думала, что ему не больше двадцати пяти лет, галстук, рубашка, худощавый, прыщи на щеках. Он никак не походил на следователя. По её мнению, следователи должны быть старше. Его имя она не запомнила, а фамилия была Соколовский. Он сказал, что оперативные работники сейчас ищут машину, на которой скрылись преступники, а сам он хочет поговорить с нею. Сказал, что это важно, что нужно спешить и работать по горячим следам. Света молча кивнула: ладно.
Тогда, в самом начале разговора, Соколовский спросил у девочки, согласна ли она отвечать на вопросы без родителей? Следователь пояснил: «Это не для протокола, мы просто поговорим, пока ваш отец не подъедет, а уже потом, в его присутствии, мы всё зафиксируем на бумаге».
— Хорошо, — ответила Светлана и кивнула головой. Ей было всё равно, как отвечать, с папой или без, она думала только об одном, её интересовало, что с Владом.
Прямо у двери парадной была красная лужа, это бросилось ей в глаза, а рядом с нею на мокром асфальте сидел Влад и как-то странно смотрел на девочку. Вся одежда у него была в крови. Светлана бросилась к нему, что-то спрашивала у него, пыталась поднять, а он только тяжело повалился на асфальт. Шел дождик, он размывал кровь, а она не могла закрыть все раны, которые у него были. Она старалась закрыть ту рану, которая была у него на шее, из неё вытекало больше всего крови. Света не плакала, она ему что-то говорила и говорила, а он лишь смотрел на неё. Когда приехала скорая, Владик уже не смотрел на нее и, казалось, не дышал. Санитар легонько оттолкнул Свету, не давая ей сесть в машину вместе с Владиком.
Скорая уехала.
Глава 51
— Вы зашли в подъезд, а Пахомов остался внизу, так? — спрашивает молодой следователь.
Света кивает: да.
— А он вас провожал до детского сада, куда вы отводили своих братьев, я правильно понял?
Света снова кивает: да.
— А вы с ним дружите?
— А вы знаете, что с ним? — спрашивает Светлана.
— Нет, пока ничего о его состоянии мне не известно.
У Светланы наворачиваются слёзы на глаза. «Ничего не известно».
— Так, значит, вы с ним дружите? — продолжает следователь.
Она кивает: да. Ей не хочется говорить, что у них с Владиком отношения. Какое дело этому прыщавому?
— А почему он вас провожал? Вам угрожала опасность?
Вот что ему сказать? Девочка не знает. Сказать, что чувствовала, что за нею следят? Так он начнёт спрашивать: кто следит? С чего бы им следить? Как давно? А как вы узнали? Вопросы будут сыпаться один за другим. Она не знает, как не запутаться во всём этом. Сказать ему или не сказать? Нет, она не решается.
— Не знаю, просто мы… дружили, он звонил утром. Мы шли в садик, потом обратно — разговаривали.
— И никакой опасности вы не чувствовали?
— Нет, — Света откровенно врёт. Она стала много врать в последнее время.
— Так… так…, - следователь смотрит свои записи. — У этого разносчика был нож, да?
Света кивает: был.
— А как вы считаете, почему он кинулся на вас с ножом? Вы его как-то спровоцировали?
Девочка качает головой: нет, не провоцировала.
— Может быть, вы что-то сказали ему?
Она опять качает головой: нет, не говорила.
— То есть он просто кинулся на вас с ножом? Без причины? Но почему?
Светлана молчит, она не знает, что ответить.
— Так, понятно, — он снова заглядывает в свои записи, а девочке кажется, что следователь ей не очень верит. — Ладно, расскажите, как всё случилось.
— Ну, я поднималась по лестнице…
— На свой этаж?
— Угу, — она кивает.
— Дальше. Рассказывайте.
— Мне оставалось пройти два пролёта.
— Так. И что?
— Ну, мне показалось, что между этажами кто-то стоит, — говорит Света. — Ну, я услышала…
— Так. Дальше.
— Ну, я остановилась. На этаже было светло, а там было темно.
— Вы остановились и что сделали?
— Я достала баллончик с газом.
— Так, а где вы взяли баллончик?
— Мне Владик дал, — отвечает девочка.
— Владислав Пахомов вам дал баллончик? Так, а почему он вам дал этот баллончик, вы говорили ему, что вам угрожает опасность?
«Блин, да какой же он нудный!».
— Он дал мне его…, - Света не могла так быстро придумывать ответы, как он задавал ей вопросы. — На всякий случай.
— Он провожал вас всё время, даже рано утром, провожал вас и ваших братьев в детский сад, дал баллончик с газом на всякий случай, и вы говорите, что никакой реальной опасности вам не угрожало? То есть вы никакой опасности не чувствовали? — он смотрит на неё пристально, внимательно, и ей так некомфортно под этим взглядом.
Всё, что она может сделать, так это покачать головой: нет, я ничего подобного не чувствовала.
— Ну хорошо…, - теперь он что-то помечает в своих бумагах. — А вы знали, что разносчик был не один? Что внизу его ждала машина с водителем?
Девочке так казалось, вот только машина сначала была не во дворе, а где-то рядом, наверное, она въехала во двор, когда Света вошла в парадную. Но Света снова качает головой: нет, не знала.
— То есть вы не знали, что разносчиков двое? — кажется, следователь хочет услышать ответ.
— Нет, не знала.
— Понимаете какое дело, — он на мгновение замолкает, опять смотрит на неё, — ваш друг, Владислав Пахомов, ждал у двери подъезда — почему-то. И когда разносчик выскакивал из дома, он его схватил. И тогда, второй, тот, что ждал разносчика в машине, вышел, и они вдвоём нанесли Пахомову шесть ножевых ранений.
Слёзы. Светлана пыталась держать себя в руках, ей так не хотелось плакать, но разве можно тут было удержаться? Очень, очень ей захотелось крикнуть: «Пахомов, ты дурак? Зачем ты полез? Зачем стал его хватать?». Но Влада рядом не было, некому было кричать. А этот молодой следователь Соколовский как будто ждал её слез, он не стал её успокаивать, он заговорил:
— Мы опросили всех жильцов подъезда, слышите меня, Фомина? Никто не вызывал курьера. Две квартиры не опрошены, нам не открыли двери, а все остальные жильцы подъезда в один голос утверждают, что ничего в это утро не заказывали. Эти двое ждали кого-то, ждали с ножами, не знаете, кого? — следователь сделал паузу, он и дальше не собирался успокаивать Светлану. — Может, всё-таки знаете, кого они ждали в подъезде?
Света плакала и в ответ лишь качала и качала головой: я не знаю, я ничего не знаю. Хорошо, что тут пришёл папа, он, стуча костылями и задевая ими за углы, вошёл в кабинет. Девочка сразу вскочила и кинулась к нему, чуть не повалив его. А папа стал её гладить по голове и успокаивать. Следователь Соколовский поставил ему стул. Папа сел, девочка немного успокоилась. И ещё пришла девушка в форме сотрудника полиции. И всё началось сначала, только теперь в присутствии папы; девушка записывала всё, что говорила Светлана.
Они с папой пробыли в отделении ещё два часа. Самое плохое было то, что она ничего не знала про Владика, его телефон, конечно же, не отвечал. Они с папой зашли в столовую, дома еды, естественно, не было. Света взяла себе всего много, целый поднос, она помогла папе усесться и теперь быстро ела, она не могла насытиться. Папа, глядя на неё, молча удивлялся. Девочка была очень ему благодарна, что он не задаёт ей вопросов. Она уже «наотвечалась». И папа, поев солянки, отодвинул тарелку и сказал:
— Слушай, Светка, те монеты, что ты принесла… Там этот рубль…
Она оторвалась от еды. Смотрела на него.
— В общем, этот рубль серебряный, тысяча семьсот девяносто пятого года, может стоить сто тысяч. Если, он, конечно, настоящий…. Мне тут один мужик звонил… Он боится, что рубль слишком хорошо сохранился. Говорит: давай проведём экспертизу. Если это не китайская подделка, он готов купить. За сто тысяч.
Светлана молча кивает: хорошо. Но ей всё равно. Ей плевать на эти деньги, сейчас ей эта весть не принесла никакой радости. Она снова принимается есть и думать о Владике. Света хочет позвонить его маме, но боится. Боится, что та начнёт её расспрашивать обо всём, или, что ещё хуже, начнёт упрекать в том, что произошло с Владиком. А ведь может упрекнуть, может. Одна мысль об этом пугала девочку чуть не до смерти. Потом они с папой добирались домой, долго шли, папа не мог ходить быстро. Когда дошли до двора, девочка там не почувствовала никакой опасности. Тут всё было спокойно. Они отпустили Нафису, заплатив ей за переработку. Папа остался с мамой, а девочка пошла в магазин. И снова за ней никто не следил, она, кажется, переставала бояться. В магазине, когда она уже стояла в очереди к кассе, у неё зазвонил телефон. Света испугалась. Она, даже не заглянув в него, знала, кто ей звонит. Это была Анна Владимировна, мама Владика. Подходила очередь Светы, и это послужило поводом для неё не брать трубку. Она не ответила.
Когда Света пришла домой, мать Пахомова опять позвонила. И Света опять не взяла трубку. Потом был ещё звонок, и ещё, и ещё.
— Светланка, кто там тебе названивает? Следователь? — спрашивал её отец из комнаты мамы.
— Нет, па, — она не стала ему говорить, кто ей звонит. Девочка просто убрала звук.
А мама Владика всё звонила и звонила. Вечером Света сходила за близнецами, и когда Анна Владимировна позвонила ей опять, девочка просто отключила свой телефон.
Светлана знала, что он её ждёт. Он будет на том самом месте, где она появится. Девочка как следует поела и, главное, выпила две больших кружки воды. Потом пошла в ванную, помылась и почистила зубы. В таком состоянии взрослые люди не засыпают, она была возбуждена, сердце её билось учащённо. Как перед стартом.