Обо мне они вспомнили, когда на костре грелась вода для какого-то невероятно вкусного напитка от женщины. Она долго его нахваливала, вспоминала какие-то совместные походы за болотными ведьмами и звонко смеялась.
В какой-то момент Альвис посмотрел в мою сторону и показалось, что вздрогнул. Может, конечно, всполохи костра сыграли злую шутку, но взгляд у него был совершенно точно удивленный.
– Мина, ты чего там сидишь? Иди к костру.
Я натянула ложную улыбку:
– Не хочу вмешиваться в вашу беседу.
– Что ты, милая, садись скорее к нам. Уже темно и зябко, – пропела женщина, вытянув в мою сторону руку.
Ну надо же, почитаемые Охотники позволили куртизанке посидеть рядом. Какая честь!
Я села у костра подальше от воркующих друзей. Всеми силами я держала на лице легкую улыбку и делала вид, что мне интересно, о чем они щебечут. Но сердце уже давно сорвалось со скалы и падало в бездонную ледяную пропасть презрения.
– И кто же эта милая девушка? – наконец спросила Тарлин, разглядывая мое лицо. – Не ведьма же?
– Нет, что ты, конечно нет. Всего лишь девушка с интересной отметиной на коже.
Глаза женщины тут же вспыхнули огнем интереса. Она смотрела то на меня, то на Альвиса и вкрадчиво произнесла:
– Цветок? Ты серьезно?
– Посмотри сама. На лопатке.
Дама подскочила с места и уже через минуту разглядывала мою кожу, проводя тонкими пальцами по проклятой отметине. Я чувствовала себя невиданной зверушкой, которую каждый должен разглядеть и потрогать. Уверена, если мужчина намекнет про вторую отметину между ног, она и туда залезет без капли смущения.
– Вот это да, – на выдохе произнесла Тарлин, – и правда похоже. Как же долго ее искали. Где ты ее нашел?
– Не поверишь. В борделе.
Женщина сначала вопросительно посмотрела на Охотника, а потом звонко рассмеялась:
– Надо же, мудрецы будут в гневе! Первая не девственница за сотни лет. Ну еще бы, так долго искать.
Теперь к ревности прибавилось новое, незнакомое доселе чувство – мне было стыдно за то, что я росла в доме удовольствий. Я понимала, что моей вины в этом нет, но отчего-то все равно испытывала тягостную неловкость. Нормальные люди рождаются и живут в нормальных семьях. А я какая-то неправильная, словно сломанная. И теперь каждый встречный будет пытаться меня починить.
– Осталось проверить Белыми водами, да, Альвис?
Мужчина кивнул:
– За этим и держим путь в столицу. Посмотрим, что за цветочек я нашел.
– Если она и правда та, то можешь требовать досрочной отставки и полагающейся Охотникам награды.
– Так и планирую, – улыбнулся он.
Женщина с досадой вздохнула:
– Жаль. Сколько тебе осталось служить?
– Семь лет.
– Мне десять. Ты меня не дождешься, хоть и обещал.
– Я смогу что-то требовать, если девчонка окажется той самой. Я на это надеюсь, но еще ничего не решено. Не расстраивайся, милая, все мы знали, на что шли.
– Да, ты прав, – не скрывая печали в голосе ответила она.
Тарлин вернулась на свое место рядом с моим господином, но грустный взгляд не прятала. Наоборот, она демонстрировала его мужчине как нечто особенное. Видя тоску в красивых глазах, Альвис обнял ее за плечи и прижал к себе.
Теперь я чувствовала себя совсем лишней на поляне. Между ними целая история, а я лишь «та самая девчонка», которая должна помочь. Всего лишь инструмент, чтобы хозяин получил свободу.
Нечестно. Он отдаст меня в рабство цветочков, чтобы самому зажить настоящей жизнью.
Обида выедала все прочие чувства и даже разум. Я проворчала, что устала с дороги, извинилась и вернулась к старому дубу, укладываясь на подушку прелых листьев у корней. В этот раз никто не сетовал, что ночь холодная. Они были слишком увлечены друг другом.
Я старалась поскорее заснуть, чтобы наступил новый день и красивая женщина исчезла из моей жизни. Завтра мы разойдемся в разные стороны и наш с господином путь вернется в свое русло.
Пока я убеждала себя, что Охотник уже завтра забудет красотку, разговоры у костра стихли. Я невольно открыла глаза и замерла: мой господин осторожно проводил рукой по волнистым волосам и нежно целовал женщину. Она отвечала, крепко прижимаясь к его телу и обвивая шею руками.
Я забыла как дышать, утопая в новой волне негодования и ярости. Хотелось вскочить, оторвать негодяйку от уст господина и врезать ей хорошенько. Но вместо этого я лишь крепче сжимала кулаки, впиваясь ногтями в собственную плоть.
Ни в коем случае нельзя плакать из-за мужчин. Так меня учили. Но слезы непроизвольно потекли из глаз, падая на желтые листья. Я не имею права что-то указывать человеку, который меня купил. Не могу его остановить и запретить приближаться к другим женщинам. Я настолько ничтожна, что Охотник не соизволил даже назвать свое имя.
Тем временем пронырливая дама оторвалась от губ и уже стягивала плащ с широких плеч. Мужчина не сопротивлялся. Наоборот, помог освободиться и расстелил его возле костра поверх шерстяной попоны.
Тарлин поспешила снять плащ с себя и бросила рядом. Руки вновь обвили шею Альвиса. Его губы страстно отвечали на нежные поцелуи, пальцы бесстыдно расстегивали пуговки на блузке и забирались под ткань, сжимая грудь. А она тяжело вздыхала, издавая приглушенные стоны, закрываемые ласковыми поцелуями.
Остатки одежды исчезли с тел невероятно быстро. Женщина перекинула ногу и села как раз на возбужденный пенис, наблюдая за тем, как на лице мужчины просыпается похотливая улыбка.
Крепкие руки скользили по ее изгибам, пока не остановились на бедрах и крепко сжали их. Он придвинул податливое тело ближе, насаживая на член. Тарлин звонко ахнула, но не вырывалась, а покорно садилась до самого конца, прикусывая пухлые губы.
Не сводя взгляда с мужчины, она уперла руки в его грудь и начала медленно двигать бедрами. Альвис закинул голову, позволяя делать все, что ей вздумается. Двигаться чуть быстрее или медленнее, насаживаться глубже или едва касаться головки влажным лоном.
Движения бедер становились все резче. Тарлин глубоко дышала, переходя на стон, растворяясь в нахлынувших чувствах. Еще немного, еще чуть-чуть. Приглушенные звуки их тел взлетали ввысь, растворяясь в кронах осенних деревьев.
Альвис крепче сжал женщину и подался бедрами вперед. Теперь казалось, что она пытается вырваться, но он не позволял. Прижимался сильнее, двигался навстречу, доводя до исступления.
Из уст Тарлин вырвался протяжный стон. Обессиленная, она упала на грудь мужчины и прерывисто дышала.
Но для Альвиса еще ничего не закончилось. Он ловко перевернул дрожащее тело, подмял под себя и резко вошел, покрывая покрытое испариной лицо дамы поцелуями. Еще один приглушенный стон и Тарлин изогнулась под ним, обхватывая бедра стройными ногами.
Он решил пропустить часть с нежным началом. Теперь его очередь получить удовольствие и ждать он не собирался. Его движения становились все быстрее, звуки соприкасающейся влажной плоти звонче, а дыхание Тарлин прерывистей.
Альвис приподнялся, обхватил лодыжки женщины и легко закинул на свои плечи. Она не сопротивлялась, лишь тихонько постанывала, когда его член вошел достаточно глубоко.
Но даже этого мужчине показалось мало. Он протянул руки к бедрам, оставив ноги в своем плену и чуть приподнял Тарлин за ягодицы. Вот теперь в самый раз. Она не могла ни шевелиться, ни сопротивляться. Лишь покорно отдаваться, чувствовать удары члена глубоко внутри и не мешать получать удовольствие.
Свой финал Альвис ознаменовал глубоким вдохом. Ни единого звука, словно боялся меня разбудить.
Если бы он только знал, что я наблюдала за ними с самого начала. Наверное был бы в ярости. Но точно не сильнее меня, потому что я была готова кричать от злости и боли. И, наверно, от зависти.
7 глава
Утром Тарлин исчезла.
Когда я проснулась, Охотник сидел в полном одиночестве у костра и бесцельно ковырялся палкой в углях. Он думал о чем-то своем и мое пробуждение не вызвало в нем ни улыбки, ни доброго слова.
Я не сразу заметила, что лежу в куче зеленых, сочных дубовых листьев. От них исходил аромат весны и солнца. Могу поклясться, что еще вчера они были желтые. Что с ними произошло за ночь я не знала, но почему-то побоялась сказать об этом Охотнику. Может Тарлин наколдовала? Они что-то умеют, мой господин сам говорил.
Но я промолчала. А он не обратил внимания на свежие листья среди осеннего пейзажа.
Мы снова двинулись в путь. Я в седле, Охотник с поводьями рядом. Но на этот раз шли молча. Час, другой. Солнце спряталось за серые тучи, поднялся промозглый ветер, а мы все молчали.
Я вспоминала их тела в свете костра, нежные прикосновения, поцелуи, сдавленные стоны и ревность подступала к горлу удушающим ядом. Я снова и снова убеждала себя, что Охотник мой хозяин, а не жених, но никак не могла справиться с чувствами. Перед глазами все время всплывали его руки на чужом теле. Не на моем. Он до меня больше никогда не дотронется.
Мы шли посреди старого леса, утопающего в тумане, когда первые капли дождя упали на лицо. Впереди исчезала желтая полоса дороги, уходящая за изогнутые стволы уродливых деревьев, словно путь в никуда. Я никогда не видела туман днем, но не зря же местность носит название Холодная долина. Тут и правда все время пасмурно и дуют зябкие ветра.
Охотник остановился и недовольно посмотрел на сизые тучи. Несколько ловких движений и он снова сидел позади меня, прижимаясь к спине. Я смущенно оглянулась и поймала его легкую улыбку. Он улыбался мне, только мне и сердце вдруг запело, позабыв обо всех обидах.
– Надо найти укрытие. В этих местах мерзлые дожди могут убить.
Рука скользнула по талии, прижимая мое продрогшее тело к грубому плащу. Я мгновенно позабыла о ревности, натертых ногах и холоде. Ухватилась ледяными пальцами за его ладонь и утонула в объятиях, наслаждаясь каждой секундой.
– Ты холодная, как смерть, – недовольно проворчал Альвис и пришпорил коня.