Себастьян занес было топор над ее головой, но внезапно, заинтересовавшись, воткнул топор в землю, посадил рядом Розу и сорвал маску с лица ведьмы.
Вглядевшись в ее лицо, он внезапно пошатнулся.
– Ты?
Ведьма молчала, не приходя в сознание.
Тогда охотник засунул топор за пояс, подхватил с земли ведьму и закинул себе на левое плечо. Роза молча встала рядом, взявшись за его правую руку.
Так они и ушли с поляны, ставшей общей могилой анклаву ведьм города Лодара, и не встретили на своем пути ни одного живого охранника.
Первая встреча с бродягой произошла. Он оказался гораздо сильнее, чем думал Себастьян, хотя и не бессмертен. Главное, что понял охотник – бродягу можно победить! Вот только бороться с ним нужно совсем иными методами.
Особый корпус
550 год от Слияния
– Ну что, ты готов? Сегодня великий день!
Купер соскочил с двухъярусной кровати и прошелся по комнате на руках. Настроение у него было отменное.
Себастьян же чувствовал себя иначе. Не сказать, чтобы он волновался, но с сегодняшнего дня начиналась новая жизнь, а это что-то да значило!..
Семь лет в корпусе остались позади. Рошаль научил его и других будущих охотников всему, что знал сам. Конечно, не только глава корпуса занимался их обучением, у него и без того забот хватало, были и другие учителя, достойные, много повидавшие на своем веку люди.
Всех их отличало лишь одно свойство: полный природный иммунитет к магии. Колдовство на них не действовало!
Поэтому люд в корпусе подобрался разный. Ведь далеко не каждый знал о своих особых качествах, а из тех, кто все же столкнулся в жизни с колдовством и выжил в неравной схватке, да не просто выжил, а вышел победителем, лишь малый процент попадал в корпус.
Здесь учились и работали люди всех возрастов и сословий, от диких дремучих крестьян до потомственных дворян, и все в стенах корпуса были равны. Рошаль и другие учителя с самых первых дней вдалбливали как в головы избалованных молодых дворян, так и в головы перепуганных непониманием происходящего крестьян и ремесленников, что отныне все изменилось и мыслить нужно иными, новыми категориями. Есть члены корпуса, и есть весь остальной мир. Кто не мог этого принять, покидал корпус достаточно быстро. Рошаль не церемонился и не признавал неподчинения.
Да, тогда, семь лет назад, им с Купером безмерно повезло. Когда весть о захвате приюта воспитанниками достигла ушей короля, тот разъярился. Вооруженное восстание, пусть и малолетних преступников, могло караться только одним-единственным способом – смертью всех и каждого, выступившего против законной власти!
Четыре безымянных колдуна – секретное оружие короля, которых церковь официально не замечала, были срочно вызваны к приюту. Рошаль оказался там совершенно случайно, из любопытства присоединившись к подавлению бунта.
Колдуны уничтожили воспитанников легко, непринужденно и безжалостно, и только двоим повезло выжить в тот день. И эти двое навсегда запомнили, что такое королевский гнев.
А потом были годы тяжелейшей учебы и работы. Кандидатов в охотники заставляли совершенствоваться и умственно, и физически, делая, как выразился Рошаль, из них людей.
Иногда Себастьяну казалось, что он не выдержит этих бесконечных тренировок, когда тело, почти полностью покрытое синяками и ссадинами, непрестанно болело, да так, что не уснуть. Впрочем, на сон времени и так почти не оставалось.
Чтобы стать охотником, ты не мог ограничиться чтением стопки трактатов о способах борьбы с разного рода нечистью, следовало еще обрести полную беспристрастность, стать истинным судией, причем самому себе в первую очередь. Нужно было отринуть от себя все, кроме того, что ведет к цели. И идти к ней непрестанно, ежечасно. Искать везде и всюду врага, находить его и уничтожать.
И Себастьян, и Купер уже имели на своем счету множество выслеженных и уничтоженных тварей, но полноправными охотниками еще не являлись. То были своего рода испытания, закрепление на практике знаний, которое, кстати, многие кандидаты не пережили.
Сегодня им предстояло главное – официальное вручение охотничьих блях, внесение имен в реестр корпуса и личная аудиенция у короля с вручением дворянских званий тем, кто их еще не имел.
За эти годы Баст учился не думать об отце и братьях. И о сестре. Рошаль старательно выбивал из их голов все личное. Но не думать о Ласточке Баст не мог. Он пытался разыскать сестренку, но безуспешно. След ее терялся практически сразу – шериф Вейт избавился от нее в первые же дни, а кому он ее продал, узнать было уже нельзя. Шериф скончался спустя год, неудачно упав с лошади. Себастьян поклялся себе, что когда-нибудь обязательно отыщет ее, но пока не мог. И Купер ничем не сумел помочь, хотя старался изо всех сил.
– Чего расшумелись? Еще полчаса до подъема! – недовольно пробурчал со своего места Крешп – в прошлом кузнец – старый уже человек, по меркам Себастьяна. Крешпу недавно стукнуло сорок, был он плечист, крепок, как скала, и невероятно ворчлив.
– Как ты можешь спать? – поразился Купер. – Тебе сегодня дворянство пожалуют! Гляди, все проспишь!
– Да вертел я это ваше дворянство, – ответил на это Крешп, впрочем, не слишком громко. – Мне и так неплохо живется!
– Ты это его величеству сообщи, – парировал Купер, тоже старательно не повышая голос.
Короля Ламберта X Себастьян видел пару раз издалека, и однажды достаточно близко, когда тот соизволил совершить самоличный осмотр вновь отстроенного здания корпуса. Молодой – чуть за двадцать, – получил корону совсем недавно и еще не успел пресытиться новыми возможностями. Зато уже собрал вокруг себя крепкую группу молодых и амбициозных вельмож, наделил их новыми землями и титулами, чем вызвал недовольство старого дворянства. Передел власти многим пришелся не по нутру, но молодые дворяне стояли за короля стеной, а армия и корпус традиционно хранили верность короне. Поэтому недовольным пришлось смириться или, по крайней мере, затаить обиды до более подходящих времен.
– Согласен, – подтвердил Лаколь – четвертый обитатель комнаты – единственный обладатель дворянского звания по праву рождения, который еще минуту назад мирно спал, негромко похрапывая и не обращая ни на что вокруг внимания. Он вообще имел спокойный и неконфликтный характер, являясь своего рода исключением для людей его положения, легко ладил с окружающими, хотя и любил временами крепко выпить и приволокнуться за очередной красоткой. Рошаль, который не выносил алкоголь, не раз грозил Лаколю изгнанием из корпуса, но молодого дворянина это не останавливало. И он пропадал где-то очередную ночь, являясь наутро пьяным, веселым и со свежесодранными костяшками на кулаках. При этом он был одним из самых многообещающих кандидатов, интуитивно находя нечисть любого рода. Существа боялись его, как огня. Он один, наверное, убил больше тварей, чем половина всех остальных кандидатов вместе взятых. Только по этой причине Рошалю приходилось мириться с выходками, какие никому другому он бы не простил. – Мы аристократы – люди крайне неприятные, так что придется тебе, друг мой, стать таким же отвратительным типом!
– Да я свою шапку съем, если стану таким же гадом! – Крешп поднялся с кровати. С Лаколем он спорил постоянно, впрочем, это не мешало им крепко дружить.
– А ты подумай об этом иначе. Тебе предоставляется возможность стать дворянином нового типа! Благородным, отважным, честным и порядочным! Кто, если не мы?
– Меня бы дома не поняли. Я – и дворянин-аристократ, тудыть его через плечо! Смешно!
В дверь постучались. На приглашение войти внутрь заглянул совсем молоденький паренек, только недавно попавший в корпус и выполнявший пока ответственные и нужные, как говаривал Рошаль, обязанности слуги старших кандидатов. Такой участи в свое время не избежал никто, даже Лаколь. Правда, он всегда подавал камзол с таким видом, что непонятно было, кто же кому прислуживает на самом деле…
В руках паренек держал несколько свертков.
– Портной прислал, велено надеть!
Он сложил свертки на ближайшую кровать и убежал по своим делам. Купер оказался первым, он вообще любил новые вещи. Сказывалось нищее детство.
– О! Парадная одежда! Рошаль о нас позаботился!..
Купер разложил на кровати камзолы, штаны, сорочки – в общем, все многообразие одежд, необходимых для королевского приема. Это в деле не важно, как выглядит охотник, главное – удобство одежды, а тут иной случай. При дворе встречали людей по другим критериям, главными из которых были деньги и власть.
– Чур, это мое! – Купер подхватил камзол лилового цвета, шитый красной нитью, о котором он долго и тщетно мечтал, и столь же шикарные яркие штаны.
Чересчур вульгарно на вкус Себастьяна, поэтому он выбрал себе неприметный темный камзол с серебряным шитьем. Крешп с недовольством натянул на себя изысканные одежды. Их учили носить вещи, вести беседы – это поначалу особо трудно давалось Куперу, – правильно есть ложками и вилками, но из некоторых людей выбить простолюдина оказалось невозможно. Лаколь подарками не заинтересовался, отвернувшись к стене, он вновь погрузился в сон.
Отложив обновки в сторону, Баст и Купер спустились во двор, немного размяли мышцы, устроив тренировочный поединок, потом умылись ледяной водой и отправились в столовую, где плотно позавтракали.
– Ну вот, – удовлетворенно сообщил Купер, сыто выдохнув, и отложил ложку в сторону, – теперь и к королю можно!
– Думаешь, там не покормят? – невинно спросил Баст.
– А что, должны? – заволновался Купер. – Ничего, я съесть могу много! Лишь бы кормили!
Купер, несмотря на маленький рост, отличался вселенским аппетитом, поглощая на своем пути все, что находил съестного. Повара в страхе закрывали перед ним двери кухни, но Купер все равно находил лазейки, и, как Лаколь любил вино, так Купер жить не мог без окорока или изрядного куска сыра. Его голодное детство давало о себе знать. Себастьян же, равнодушный как к спиртному, так и к еде, находил привычки друзей забавными, свое же время посвящал книгам и упорным занятиям с оружием, в результате став к этому времени одним из сильнейших бойцов королевства.