Почему-то я не могла представить, чтобы этот жаждущий наслаждений дьявол, стоящий передо мной, совершил что-то столь изобретательное.
– И будешь права. Это сделал мой друг Перси. Его назвали в честь поэта Перси Биши Шелли, которого в самом деле выгнали из школы именно по этой причине. Он проиграл пари. Но когда настало время во всем сознаться, я понял, что у Перси будут огромные проблемы, если он получит пинка. Эта школа-интернат была единственной, обучение в которой его богатенькие бабушка с дедушкой согласились оплатить. Его отец проиграл все семейное состояние в карты.
Хантер взял меня за руку, переплел наши пальцы и слегка покружил. Мое тело инстинктивно кружилось в такт его движению. Я наблюдала, как вращается комната под рукой Хантера, и чувствовала, как шуршит по полу подол моего платья. Он наклонил меня, как в кино, и я подумала о том, что люди снова на нас смотрят, но мне, хоть убейте, было на это плевать.
– Ты вылетел вместо друга? – Мои глаза вспыхнули. – Зачем?
Когда моя спина оказалась на уровне пола, Хантер задержал меня на пол секунды, приблизив лицо к моему.
– Ты знаешь зачем. Ты такая же преданная.
Он поднял меня обратно, и мы снова начали покачиваться. Я прижалась к нему еще ближе. Он был словно железо и сталь под моими пальцами. Мне хотелось убежать от его прикосновений, но в то же время прижаться теснее к его груди.
– Почему ты не рассказал об этом своему отцу?
– Потому что он бы мне не поверил. А если бы и поверил, то это послужило бы для него очередным доказательством того, что я тупее банки с кукурузой.
Хантер коснулся губами моего уха, и кончик его изящного носа уткнулся мне в волосы. Мое сердце подскочило к горлу. Мне хотелось подойти к Джеральду Фитцпатрику и опрокинуть полную тарелку еды прямо ему на костюм за то, что заставил своего сына поверить, будто он какой угодно, но только не замечательный.
– Сейлор? – окликнул Хантер.
– Да? – прокашлялась я.
– Знаешь что? – Его дыхание коснулось моего лица. Вот бы от него не пахло корицей, мужчиной и моим окончательным крахом. – Ты танцуешь.
Восьмая
Песня настроения: «Under the Pressure»[20] в исполнении The War on Drugs.
Кончил ли я оттого, что мой отец наблюдал, как я кружу Сейлор на танцполе, нашептывая ей на ухо всякие нежности и уткнувшись носом в ее волосы?
Нет, не кончил.
Был ли я близок к этому?
… врать не стану, яйца и впрямь покалывало.
Сейлор была на удивление покладистой для девушки, обладавшей манерами и тактичностью бешеной капибары (а это, по сути, огромная крыса – проверьте. Весьма противный вариант на роль питомца).
Возможно, она вымоталась во время эмоционального срыва. Как, например, дети, которые засыпают на пике истерики. Черт его знает, но, когда я пытался вытащить ее на танцпол, у нее был такой вид, будто она готова покончить с собой.
Впрочем, нельзя сказать, что у меня было много вариантов в вопросе выбора друзей.
Па с Киллианом забыли о моем существовании, мама была поганой собеседницей, а Эшлинг свинтила со своими новыми подружками, чтобы сколотить гребаную девичью группу или что-то в этом роде. Увиваться за женщинами было не судьба. Друзей у меня здесь не было. Разговоров с Воном и Найтом по несколько раз на дню было уже недостаточно.
Я хотел показать отцу, что хорошо обращаюсь со сторожевой собакой, которую он ко мне приставил. А то, что со стороны казалось, будто позже вечером я ей присуну, делало затею еще более привлекательной, потому что он ни за что не сможет спросить у Сейлор, трахаемся мы или нет.
Видишь, па? Не такой уж я безмозглый, как ты думаешь.
Когда мероприятие закончилось и Сейлор обняла и расцеловала подруг на прощание (и почему девчонки вечно так делают? Наверняка они завтра же увидятся снова), я затолкал ее в свой лимузин и принялся листать в телефоне фотографии горячих девчонок, которых трахал. Мне нужно было проветрить голову. А еще опустошить член. Наш недолгий танец нежданно меня возбудил. Она, конечно, не Кэндис Свейнпол[21], но офигенно выглядела в этом платье.
Сейлор сидела на краешке бежевого кожаного кресла, держась от меня как можно дальше и наблюдая, как мерцают огни города, медленно угасая в ночи. Люди бежали по своим домам будто мыши.
– Спасибо, – пронесся между нами ее хриплый голос.
– Ага, – буркнул я, водя пальцем по экрану.
Милостивые Кардашьяны, как же я скучал по Калифорнии! Мне пришлось напомнить себе, что через шесть месяцев все это закончится. Я заставлю отца отдать мне эту крутую квартиру, прослежу, чтобы входная дверь не ударила уходящую Сейлор по ее плоской заднице, и буду трахаться, пока не впаду в кому.
– Ты не спросишь, за что? – подначивала она своим тоном всезнайки.
Черт. Даже когда она хорошо выглядела (она в самом деле хорошо выглядела в этом платье и с убранными наверх волосами), ей обязательно нужно было все испортить, просто будучи… самой собой.
Я неохотно оторвал взгляд от телефона.
– Виноват. За что?
– За то, что справился с ситуацией, когда я распсиховалась… – Она замолчала и бросила хмурый взгляд на мою руку.
Мне потребовалось всего мгновение, чтобы понять, почему она снова разозлилась. На экране моего телефона застыло сексуальное селфи Элис, на котором она сжимала груди руками и подмигивала в камеру, зажав во рту вишенку и стоя в одном только бикини с подсолнухами.
– Кто это? – спросила Сейлор.
Я не любил болтать о своих делах и никогда не рассказывал посторонним, кого я трахал, сколько раз, где и когда. Говорить об этом казалось вульгарным, особенно с Сейлор, которая, наверное, была не порочнее пунша на вечерних танцах в детском саду.
– Девчонка, с которой я учился в школе.
– Мило, – ответила она тоном, каким девушки произносили это слово, когда все было отнюдь не мило.
Она снова отвернулась к окну. А я продолжил воображать, как трахаю Элис между сисек.
Когда мы приехали домой, Сейлор умчалась прямиком в свою комнату и раздраженно захлопнула за собой дверь. Пока шел к себе, я услышал, как она повторяла «глупая, глупая, глупая», стуча головой о стену. Видимо, ей было стыдно за сегодняшний эмоциональный срыв.
Я закрыл дверь спальни и отправил Элис сообщение.
Хантер:
Пришли обнаженку.
Следом отправил гифку с собакой, трахающей подушку. Ухаживания в двадцать первом веке – то еще дерьмо.
Но вместо того чтобы разозлиться, или расстроиться, или в целом быть проблемой – кхе, Сейлор, кхе – Элис прислала мне в ответ фотографию своего тела по шею, распростертого на кровати в одних розовых стрингах. Я достал достоинство из узких брюк. С тех пор, как я танцевал с Сейлор, возбуждение толком не отпускало.
Хантер:
А теперь видео, как ты себя трогаешь.
Элис:
Уверен? Слышала, папочка тебя изолировал.
Хантер:
Я не нарушаю правила. Только немножко их нагибаю;)
Элис:
ЛОЛ извращенец. Говорят, ты с кем-то съехался. С девушкой…
Хантер:
Это не то, что ты думаешь.
Элис:
Я вообще ничего не думаю.
Что правда, то правда, детка.
Той ночью я дважды дрочил под развратные видео Элис. А когда проснулся, Сейлор уже ушла.
В воскресенье Кэррот Топ не удосужилась вернуться домой. Мне, конечно, было наплевать, но иметь огромную квартиру в своем полном распоряжении без возможности извлечь из этого пользу – это какое-то издевательство. В здании дежурили так называемые охранники/частные детективы моего отца, а раз уже половине гребаного мира было известно о том, что я живу с Сейлор, я сделал вывод, что и персонал об этом тоже трепался.
Я коротал время, изучая статистику и прочие невыносимые предметы, связанные с управлением бизнесом. Вечерние занятия я почти не посещал, потому что всю прошлую неделю каждый день проводил в офисе: бегал за кофе, отвечал на вопросы об истории компании, которые то и дело задавали мне отец и брат, и в целом был официально признанной офисной сучкой.
Когда Сейлор не заявилась даже к обеду, я отправился в тренажерный зал, чтобы выпустить пар. Вчера на благотворительном вечере мама, во время очередной попытки завязать разговор, предложила мне снова заняться игрой в поло. Я предложил ей не лезть не в свое дело. Я не хотел заниматься спортом. Я вообще ничем не хотел заниматься.
В этом и заключалась проблема. У меня вообще не было амбиций ни в чем, что не связано с сексом и вечеринками. Я чувствовал внутри пустоту, такую пустоту, что не давала мне покоя, угрожая поглотить меня целиком.
Около полуночи я услышал, как открылась дверь в квартиру. Я сидел в своей комнате, оставив дверь приоткрытой и читая какой-то дурацкий учебник. К моему удивлению, я был так уязвлен, что не стал спрашивать у Кэррот Топ, где она была. Я слышал, как она шаркает на кухне, наливает себе стакан воды и роется в холодильнике. Она приготовила что-то поесть. Готовить она и правда умела. Я почувствовал запах свежего хлеба, арахисовой пасты, «Нутеллы» и жареных орехов. Она общалась с семьей по фейстайму или говорила с ними по громкой связи. Ее брат и отец спорили о том, кто поведет ее завтра на обед, поскольку они будут в разных концах города. Я возненавидел ее неожиданно практичную семью.
Через десять минут она выключила свет, закрыла дверь в спальню, да еще и заперла ее на всякий случай.
СКХ:
Незачем запирать дверь. Я не собираюсь к тебе прокрадываться.
СКХ:
?
СКХ:
Опять играешь со мной в молчанку, чтобы наказать ни за что?
СКХ:
Иди ты к черту, КТ.
Стояло серое утро понедельника, которое принесло с собой желание броситься под колеса автобуса.
Я начал рабочий день с того, что помог главному бухгалтеру просмотреть квартальные отчеты. Проведя целых четыре часа в темнице с экселевскими таблицами и мужчинами средних лет, от которых пахло грязным нижним бельем, кофе и диабетом, я пообедал, рассматривая небольшую офисную кухню и наслаждаясь раздававшимися на фоне криками моего отца. Он ругался на подчиненных по поводу нефтеперерабатывающего завода, который, судя по всему, оказался закрыт из-за небольшого взрыва. Закончив, я пошел в отдел контроля, чтобы помочь с заполнением документов. Вот такая крутая у меня была жизнь.