Четверо судей из Олимпийского комитета уже вошли в клуб. Джунсу вместе с персоналом разговаривал с ними наверху. Их сумки лежали в приемной. Прежде чем пойти на стрельбище, я попросила Билла выйти на улицу и посмотреть, нет ли там фотографов. Пообещала присмотреть за сумками. Он согласился. Как только Билл скрылся из виду, я положила то, что мне было нужно, в сумки судей. Когда он вернулся, поцеловала его в щеку.
– Спасибо за то, что ты такой замечательный друг.
– Не за что. Спасибо за то, что ты самый бесстрашный воин из всех, кого я встречал.
Билл улыбнулся. Я знала, что это было прощание.
Он не знал.
Всю ночь я пыталась придумать, как использовать информацию о Джунсу и Лане, которую мне предоставил Хантер, чтобы при этом не подставить его самого, и в итоге не сомкнула глаз.
На стрельбище я направилась прямиком к мишени Ланы. Земля под ногами казалась мягкой, но я знала, что не стоит даже думать, будто падение не будет болезненным.
Я остановилась, прижавшись спиной к мишени, и встала перед Ланой, провоцируя ее натянуть тетиву. Мы были здесь совсем одни. Она могла сделать это, если бы захотела.
Лана опустила лук, подозрительно прищурив глаза.
Я молча бросила кое-что на землю между нами. Простую бандану, предлагая матч-реванш.
Ее губы растянулись в ехидной улыбке.
– Мне так жаль, что пришлось приласкать твоего парня. Незнание, каков он на вкус, было загадкой, которую я не смогла вынести, – сладко пропела она.
Я верила Хантеру, но ее слова все равно ранили меня где-то глубоко внутри. Мне хотелось броситься на нее и вырвать ей руки и ноги за то, что вообще произнесла его имя. Он мой, даже если на самом деле это было не так.
Я улыбнулась в ответ. У меня был план.
– Возьми бандану.
– Я могу убить тебя даже с завязанными глазами.
– Возьми, пожалуйста. И как, он был хорош? – спросила я, глядя, как она подошла к лежащей между нами бандане.
– А ты не знаешь? Вы с ним не разговаривали?
Я помотала головой. Она думала, что он сохранил ее тайну.
– Он был прекрасен. – Лана на ходу перекинула свои блестящие волосы через плечо. – Может, увижусь с ним за ужином после того, как разберусь с тобой. Посмотрим. Квотербек из «Патриотов» тоже хочет пойти со мной на свидание. Нелегко быть мной.
– Могу представить, – ответила я.
Она подняла бандану, вернулась на свое место и завязала себе глаза. Подняла лук и прицелилась в меня. Сердце подскочило к горлу. Мне хотелось отодвинуться, врезать себе по лицу за то, что втянула себя в это. Руки Ланы не дрогнули, но грудь часто вздымалась и опадала.
– Идиотка. Ты знаешь, что я это сделаю, – пробормотала она, ничего не видя через повязку.
– Так сделай. – Я сглотнула. – Убей меня, как я убила Спота.
– Не смей произносить его имя, – предупредила она. – Не смей.
– Это был несчастный случай, – повторила я. – Ужасная случайность, о которой я сожалею каждую минуту с того дня.
– Я знаю! – рявкнула Лана, на мгновение опустив лук и топнув ногой. – Дело было не только в Споте, тупица. А вообще во всем. У тебя были родители, семья, талант и безопасность. Ты была легкой добычей. Такой неуверенной в себе, вечно извиняющейся и… и… – Она махнула рукой в мою сторону. – Тобой.
Лана снова подняла лук и фыркнула.
– А теперь встань смирно.
Я встала. По спине под свитером тек пот, и я чувствовала, как дрожат ноги. Меня тошнило. Лана снова натянула стрелу. Я сделал глубокий вдох и закрыла глаза.
Давай. Избавься от этой навязчивой идеи, пока не настал мой черед причинить тебе ответную боль.
– Выйди из состязания, и я не стану тебя убивать, – послышался ее голос.
Я открыла глаза.
– Это большая просьба, – прохрипела я.
– Ты моя мишень, – заметила она.
– Потому что я стала ей добровольно, – заметила я. – Ты все простишь и оставишь в прошлом, если я выйду из состязания и не появлюсь в ближайшие полчаса? – Она не знала, что у меня под свитером было устройство для прослушки.
Не знала, что ее записывают.
– Да, – сухо ответила Лана. – Но ты должна сообщить об этом сейчас.
– Ладно, – прошептала я.
– Ладно. – Она снова опустила лук, сняла с глаз повязку и бросила ее на землю. Затем окинула меня безжизненным, равнодушным взглядом.
– И будет тебе известно… – Ее хриплый голос как удавка обвился вокруг моей шеи. – Хантер оказался именно таким, каким его описывает пресса, и даже хуже. Я здорово позабавилась, когда уводила твоего парня. И была бы рада продолжить. Я бы с удовольствием мучила тебя всю жизнь.
Я отступила назад, зная, насколько глубокой и бредовой была ее ложь.
– Я знаю.
Я обернулась и увидела Джунсу, который стоял с хмурым видом в тени крытых трибун. Прошла мимо него, даже не остановившись, когда он прошептал мое имя.
Раньше он его выкрикивал. А теперь ему стало страшно. Он понял.
Джунсу мчался за мной по пятам. Теперь, когда я решила не участвовать в состязании, он начал изображать крайнюю заинтересованность. Даже потрясение. Он что-то говорил, но его слова пролетали мимо моих ушей. Я разблокировала машину и бросила сумку на пассажирское сиденье.
Джунсу схватил меня за плечо и развернул к себе. На его лице отразилась ярость.
– Что это такое было? – воскликнул он.
– Я так понимаю, вопрос риторический. – Я смахнула его руку.
Вот и все. Я проиграла. Моя мечта об Олимпиаде официально вылетела в трубу. Черт, да я сама ее туда спустила. Где-то в глубине сознания начала зарождаться паника. Я понимала, что в последний раз ступила в этот клуб. После всего, что случилось, – всего, что еще случится, – я больше не смогу вернуться сюда и продолжить тренировки. Ни профессионально, ни в качестве хобби. Думаю, я найду другое место или, может быть, буду ездить в лес или на ферму моих родителей за пределами Бостона. Я продолжу заниматься, но не профессионально.
Пора выяснить, кто я такая.
В чем я хороша, что для меня важно.
Пришло время выбраться из раковины и начать жить. И это очень пугало.
– Ты даже не попыталась. Ты просто ушла. – Он махнул рукой в сторону клуба.
– И что? – Я пожала плечами. – Это моя карьера. Моя мечта. Мое право.
– И моя репутация, – возразил он, ткнув себя пальцем в грудь. – Ты могла проиграть несколько очков. Теперь я выгляжу некомпетентным.
– Ах, – я улыбнулась. – Вот и тайное стало явным. Значит, ты правда хотел, чтобы я потерпела поражение, только не сокрушительное.
У Джунсу вытянулось лицо.
– Что? Нет! Я…
Я наклонилась вперед, намеренно коснувшись губами его носа. Почувствовала, как мурашки побежали по его коже. Мы никогда не оказывались так близко друг к другу.
– Я знаю, что вы сделали, Джунсу. Вы с Ланой. Знаю о вашей сделке. Лана призналась во всем Хантеру, когда пыталась соблазнить его у тебя в кабинете. Ты сам себе удружил. Теперь у меня есть свидетель и письмо на три страницы, которое я оставила каждому из судей комитета. Скоро они их найдут, если еще не нашли. Точно такое же письмо я отправила в Олимпийский и паралимпийский комитеты США. А теперь, если позволишь, мне пора в полицейский участок, где Хантер Фитцпатрик, он же «мальчишка», уже дал показания по моей просьбе.
Я поклонилась, как он учил, когда только начал меня тренировать, насмехаясь над знаком уважения, который мы демонстрировали друг другу по его требованию.
– Нет! – в отчаянии рявкнул Джунсу, дергая меня за руку.
Я прыгнула в водительское кресло и тут же заблокировала двери, пока он не успел меня схватить. Джунсу принялся барабанить ладонями по стеклу, через которое его голос звучал приглушенно.
– У нее были деньги! Мне нужно было оплачивать колледж сына!
Я завела машину, чувствуя, как глаза щиплет от слез. Я не осмеливалась позволить им пролиться.
– Сейлор! Ты разрушишь мою карьеру, если сделаешь это! Мою семью! Мою репутацию!
Я выехала задом с парковки и помчалась по улице, по которой ездила каждый день. Она хранила воспоминания, частичку моего сердца и разбитую мечту, которую я оставила в прошлом.
Я знала, что после случившегося никогда не смогу на нее ступить.
К ночи подробности скандала с Джунсу и Ланой были во всех новостях. Мне звонили и спрашивали, не хочу ли я пройти состязание с другим соперником, поскольку Лане, после всего, что она натворила, не светит попасть на Олимпиаду в обозримом будущем. Я отказалась. Место на Олимпиаде по умолчанию досталось тридцатитрехлетней матери четверых детей из Индианы. У нее были безумные показатели.
Мама, папа и Сэм собрались вокруг меня в гостиной, пока мы смотрели ее интервью. Они опустили ладони мне на спину, плечи и руки.
Я была в безопасности со своей семьей. Я была дома.
Двадцать третья
Когда я вошел в кабинет отца впервые за четыре дня, возникло чувство, что меня сейчас так жестко отымеют в зад, что я смогу с легкостью засунуть туда целый арбуз, как только он со мной закончит.
Четыре дня.
Никакого сна.
Ни минуты за работой.
Два невыполненных задания по учебе.
Куча ложных зацепок, касающихся прегрешений Силли.
До победы было рукой подать. Я мог прикоснуться к ней кончиками пальцев, и это приводило меня в бешенство. Возможно, во мне все же наметились кровожадные корни Фитцпатриков. Потому что я никогда не был особенно амбициозным, пока не переехал сюда.
Поездка на завод была запланирована на завтра, и угадайте, кто наконец-то решил подать признаки жизни и показаться в офисе?
Динь-динь, мать вашу, динь. Ваш покорный слуга.
– Ты жив, – заметил отец весьма недовольным тоном и продолжил что-то читать в лежащем на столе айпаде, вскинув брови.
Киллиан развалился перед ним на своем месте, строча кому-то сообщения.
– Не стоит так сильно расстраиваться. – Я вошел в кабинет и уселся рядом с Киллианом.
Повернулся к брату.