Стоило мелькнуть этой мысли, и сознание рухнуло в это странное пятно… Облегчение… какое же это облегчение и удовольствие вновь чувствовать свое тело! Мр-ря-ав!
Я подскочил, получив разряд от Хоки, и, кубарем выкатившись из купели, уставился на вредного духа. А тот вдруг замерцал, переливаясь всеми цветами радуги, и, испустив настоящее цунами радости, заметался над скульптурой улыбающейся женщины. Вот как? Теперь я вполне отчетливо видел и изящную фигуру в струящемся до пола плаще с откинутым капюшоном, и тонкие кисти рук, удерживавшие смерч воздушной стихии над купелью… и даже улыбку на юном, чуть неправильном и оттого кажущимся таким настоящим, лице…
М‑да… и во что это я опять вляпался, а? А все любопытство, чтобы ему пусто было, и доверие. Духи не лгут, их эмоции всегда честны, и именно этим Хоки меня и купил. Вопрос: зачем мне это было надо?
Дух, молнией метнувшийся откуда-то из-под потолка, завис напротив моей физиономии и, покачавшись из стороны в сторону, словно фонарик доктора, пытающегося уловить реакцию пациента на свет, вдруг разразился целым потоков сумбурных мыслеобразов, от которых у меня тут же затрещала голова. Ну, спасибо тебе, цветастый. Удружил.
С другой стороны, теперь я знаю, что чувствуют одержимые при заключении контракта со своим духом. Осталось только разобраться, что даст нам со Шредером этот ритуал. Впрочем, один эффект виден уже сейчас. Несмотря на то что я нахожусь в своей человеческой ипостаси, потустороннее чувствую так же ясно и четко, словно пребываю в кошачьей форме. Неплохо… очень неплохо.
А еще, кажется, я куда лучше стал понимать духов. По крайней мере, сейчас я способен распознать даже малейшие оттенки эмоций и образов Хоки. М‑да, о таком я даже мечтать не мог, честное слово! Я взглянул на крутящегося рядом духа и, улыбнувшись, послал ему волну благодарности, от которой тот смущенно зарделся. Нет, в самом деле Хоки покраснел и быстро-быстро замерцал, фоня самым настоящим смущением, но довольно скоро успокоился и, подпрыгнув в воздухе, стремительно понесся к барельефу за спиной статуи.
Отправившись следом, я замер в нескольких метрах от этого настенного украшения, оказавшегося набором картинок, весьма схематично и скупо отражавших процесс становления одержимого, а Хоки, словно задавшись целью провести для меня экскурсию, принялся метаться от одного изображения к другому, одновременно забрасывая меня пулеметной очередью образов. Встреча… знакомство… контракт… объединение в одном теле… и, как итог, полное слияние сознаний… лет через сто, если я правильно посчитал промелькнувшие в сознании времена года.
Так должно быть. И что? Я непонимающе взглянул на Хоки, и тот, ткнув меня в грудь лучиком своего света, вновь закрутился у барельефа. Ясно-ясно. А в моем случае получилось почти наоборот. Встреча с духом, знакомство с ним… и слияние без всяких контрактов и объединений. Это плохо?
А вот тут я ошибся. Духи не понимают таких абстрактных понятий… по крайней мере те из них, что не крутились в человеческом обществе достаточно долгое время… то есть лет пятьсот – шестьсот. А у Хоки как раз такого опыта слишком мало. Перефразирую вопрос. Что было бы, если бы контракт так и не был заключен?
Ничего? Не понял… Хоки транслирует темноту… Смерть? Скоро?
Дух заметался из стороны в сторону, замер на мгновение и, внезапно просияв в прямом смысле этого слова, толкнул мне воспоминания о моем пребывании в купели. Вот теперь понятно. Если я правильно перевел его объяснения, без закрепляющего контракта мое сознание, слившееся со Шредером, довольно скоро вырвалось бы из тела и ушло на мистический план, став еще одним из сонма духов, обитающих в этом мире. М‑да… по краю прошел, оказывается.
Я вздохнул и, послав еще одну волну благодарности Хоки, отошел от стены с «инструкцией».
Интересно, а Ким в курсе этого маленького нюанса? И если да, то почему он не сообщил мне об этой радужной перспективе? Решил не тревожить юную психику?
Второй сюрприз от контракта поджидал меня, когда Хоки нырнул прямо в барельеф. Сначала я подумал, что он отправился отключать стихийную печать, скрывающую разбуженный мистический источник, но… время шло, а огонь так и продолжал полыхать, скрывая стены, вода все так же журчала в желобе, а смерч в ладонях статуи и не думал исчезать. Да и источник, кажется, совсем не собирался вновь отправляться на боковую. И все бы ничего, если бы я мог выбраться из этого чертова зала: путь преграждала сплошная стена огня!
Обойдя по кругу огромное помещение, я нашел главный вход, этакие помпезные ворота, но и они, и тот тайный проход, которым вел меня сюда Хоки, были надежно запечатаны весьма объемным огненным ковром… Вот уж точно: «Замуровали, демоны!»
И хоть ты обкрестись! Я сплюнул и, прекратив бессмысленные метания по залу, остановился за спиной статуи. Хм… единственная часть стены, не скрытая пламенем, – это уже знакомый барельеф. Может быть, здесь имеется какой-нибудь механизм для открытия? Надо проверить.
Два часа… два часа я потратил на то, чтобы скрупулезно, сантиметр за сантиметром осмотреть и ощупать этот чертов барельеф. Бес-по-лез-но! И Хоки пропал, будто его и не было.
Поднявшись с колен и устало потянувшись в попытке избавиться от ноющей боли в пояснице, я обернулся котом и, повторив процедуру, уселся перед этой долбаной инструкцией, мысленно призывая все кары небесные на придумавших этот идиотский ритуал торонгцев. Взгляд устало скользил с картинки на картинку, а мозг старательно придумывал все более и более извращенные их толкования, пока…
Я недоуменно уставился на одну из последних картинок, склонив голову набок, внимательно ее осмотрел и, хлестнув себя по бокам хвостом, невольно перешел в свою двуногую форму. Чтобы через секунду свалиться наземь от душившего меня хохота. Немного истеричного, может быть, но вполне искреннего!
Отсмеявшись над собственным идиотизмом, я поднялся на ноги и, шагнув вплотную к барельефу, надавил обеими руками на холодный камень. Но тут же во второй раз обозвал себя идиотом и вернулся в свою кошачью ипостась. Несколько минут я пытался приноровиться к новому для себя действу и, сообразив наконец отпустить вечно поднятые, а потому привычные до полного забвения щиты воли, шагнул вперед. Прямо в барельеф.
Один миг движения в плотном и тягучем, словно кисель, пространстве – и я выскользнул из стены по другую сторону долбаного барельефа. Ничего так экзамен придумали торонгцы для своих одержимых, да…
Только попытавшись вновь принять человеческий вид, я понял, что у меня на это просто не хватит сил. Правда, взявшийся непонятно откуда Хоки тут же поспешил успокоить. Дескать, это не всегда так тяжело… и главное в таком деле – тренировки. Логично, в принципе.
Кое-как добравшись до ветхого и жутко пыльного дивана с буквально на глазах осыпающейся обивкой, я поднял щиты воли и, вернувшись из призрачного состояния в материальное, с трудом запрыгнул на подушку. Свернулся клубком и задремал под успокаивающие мыслеобразы, передаваемые Хоки. Кажется, этот дух здесь не только за библиотекой присматривал, уж больно много он знает об одержимых… мр‑р…
Открыв глаза, я почувствовал себя не просто выспавшимся… энергия буквально распирала тело. Хотелось бегать, прыгать и вопить от восторга. Беспричинного, но от этого не менее реального. Подпрыгнув и приземлившись на все четыре лапы, я огляделся по сторонам и, не обнаружив рядом Хоки, вернулся в свою двуногую форму. Где-то на краю сознания мелькнула какая-то беспокойная мысль, но я успел ухватить ее за хвост и тихо выматерился от осознания. Время! В подземельях я оказался где-то около полуночи, потом добрый час петляний по тамошнему лабиринту и часа три, проведенных в ритуальном зале… плюс сон… Кажется, я немного задержался.
Словно услышав мои заполошные мысли, в комнате, где я спал, появился Хоки и, обдав меня волной благожелательности, повел за собой. На этот раз мы не стали пробираться какими-то трещинами. Нет, всего за какую-то четверть часа дух вывел меня из подземелья в подвальную часть дома и, оказавшись у одной из дверей, настоятельно порекомендовал принять кошачью форму. Мог бы и не предупреждать. Запах пыли и тлена пробивался даже через стальную, прикрытую печатью непроницаемости дверь. У меня были некоторые сомнения в том, что «переход» позволит избежать внимания духа-охранника, но Хоки тут же отреагировал на мою неуверенность, послав успокаивающий, емкий, но довольно трудный для понимания мыслеобраз. Впрочем, через несколько минут я разобрался в его сути и действительно успокоился. Охранник реагирует на людей, но не станет кидаться на духов. А сейчас, после заключения контракта и закрепления слияния со Шредером, для чутья духа тлена я являюсь не человеком, а скорее уж полноценным коллегой-духом.
Осталось вспомнить, что Хоки не способен солгать, и уверенно толкнуть дверь, за которой притаилось одно из самых страшных мистических существ, когда-либо встречавшихся мне в этой жизни. Про ту вообще молчу, поскольку тогда я в принципе не встречал никаких созданий потустороннего, если не считать консьержа нашего подъезда, обладавшего просто мистической способностью оказываться рядом в тот момент, когда кто-нибудь из жильцов промахивался мимо урны. Страшный человек… мозг выедал за минуту!
Так, отвлекаясь воспоминаниями о прошлой жизни, я довольно скоро миновал пустую, опаленную до черного цвета комнату, пропахшую жженым камнем, пылью и тленом, и сам не заметил, как выбрался на знакомую потрескавшуюся лестницу, ведущую из подвала на первый этаж разрушенного особняка, в жилом назначении которого я теперь испытывал определенные сомнения. Немудрено: после того, что мне довелось увидеть под холмом, расценивать эти руины иначе, как остатки маскировки, я не мог. Уж не знаю от кого торонгским одержимым приходилось прятаться за вывеской обычного богатого особняка, но… сильно сомневаюсь, что выстроенные в подземелье хоромы принадлежали какому-то не в меру эксцентричному семейству. Слишком много труда вложено в эти подземелья, и на слишком большое количество обитателей они были рассчитаны. По уму, там можно разместить не одну сотню жителей, и еще останется место для гостей.