— С самой гимназии… мы ходили в одну и ту же школу-интернат, Людвиксберг… У нас была целая банда избалованных мальчишек… свой жаргон, никакая шутка не была слишком грубой, вульгарной или извращенной, — соврал Рекс.
— Забавно, — сухо заметила Сага.
— Лучшие годы моей жизни, — улыбнулся Рекс и отвернулся к машине, потому что не мог больше вынести ощущение фальшивой гримасы на собственном лице.
Когда он после снова взглянул на Сагу, у него сжалось в груди. Кровь Диджея отчетливо была видна на одном из стульев возле стола. Как он мог пропустить ее, когда убирал? Кровь каким-то образом затекла под подлокотник. Темно-красные капли свернувшейся крови сгустились под рамой.
— У меня почему-то такое чувство, что вы говорите неправду.
— Может, моя физиономия виновата? — предположил Рекс. — Я так выгляжу, не стоит на это сердиться.
Сага не улыбнулась. Она опустила глаза и тут же снова посмотрела на него.
— Когда вы в последний раз виделись с министром иностранных дел?
— Не помню… мы пили кофе несколько недель назад, — соврал Рекс и нервозно провел рукой по волосам.
Светлые глаза женщины были серьезными, она что-то обдумывала.
— Вы говорили с его женой?
— Нет, то есть… я ее не знаю, только здоровался с ней пару раз.
Сейчас он мог думать только о крови, все его слова были пустыми и невнятными.
Женщина сняла руку со стула и пошла вокруг стола, не спуская с Рекса глаз.
— Что вы от меня скрываете?
— Я должен утаить несколько подробностей, чтобы вы за ними вернулись.
— Вы не захотите, чтобы я возвращалась, поверьте мне.
— Почему же!
— Я выстрелю вам в колено, — начала Сага, но при виде его дурашливой ухмылки не смогла удержаться от улыбки.
— Может, посидим в оранжерее? — предложил Рекс, взмахнув рукой. — Там немного прохладнее, и…
Женщина прошла за ним в застекленную часть террасы на крыше и села в одно из покрытых мохнатой овечьей шкурой кресел возле старого мраморного стола.
Надо придумать предлог, капнуть хлорки на бумажное полотенце, протереть стул и смыть бумагу в унитаз, пока эта Бауэр не рассмотрела кровь, подумал Рекс и спросил:
— Может, стакан воды? — спросил он.
— Я скоро уйду. — Женщина погладила большой лист мелиссы.
— Шампанского?
Она утомленно улыбнулась, и Рекс заметил шрам, идущий прямо через ее бровь. Он почему-то делал лицо женщины еще более живым.
— Министр когда-нибудь упоминал, что ему что-то угрожает? — спросила она.
— Угрожает? Нет… вряд ли. — Рекс почувствовал, как руки покрылись гусиной кожей. Он понял, что министра убили.
Иначе при чем здесь служба безопасности?
Министр ничем не болел, болезнь — это официальная версия.
Рекс почувствовал, как пот проступает над верхней губой; он сообразил, что несколько минут назад сказал, будто министр не хотел говорить о своей болезни. Он, Рекс, якобы знал о болезни. Но не понимал ее серьезности.
— Мне пора, — сказала женщина и поднялась.
Рекс снова проводил ее на кухню. Она остановилась у стола, повернулась к нему и серьезно спросила:
— Вы ничего не хотите мне рассказать?
— Нет, только то, что уже говорил… что мы иногда заходили в своих шутках слишком далеко.
Вместо того чтобы уйти, агент выдвинула стул, села и посмотрела на Рекса. У нее было лицо человека, который хочет наконец услышать правду.
— Но вы бывали у него в Юрсхольме?
— Нет, — прошептал Рекс и посмотрел на шкафчик, где стояла бутыль с хлоркой.
Если министра на самом деле убили, то его вторжение на министерский участок — это не просто скандал; вторжение делает его подозреваемым.
Рекс в панике подумал — не признаться ли в своем истинном отношении к министру, настаивая при этом, что он не хотел причинить вреда.
Он не сделал ничего ужасного. Но его вчерашняя попытка помочь Диджею может иметь далеко идущие последствия.
В местных новостях ничего не говорили о драке или смертельном случае, но крови было много, и Диджей считал, что тот мужчина серьезно ранен.
Может быть, он попал на операционный стол; если он умрет, то Рекса обвинят в соучастии в убийстве или как минимум в укрывательстве преступника.
Если агент службы безопасности чуть двинет ладонью на подлокотнике, то почувствует липкую кровь.
— Когда вы вообще в последний раз были в Юрсхольме?
Рекс смотрел на ее руку на подлокотнике.
— Я мог бы много чего вспомнить, но мне скоро уходить… я меняю меню в своем ресторане, и…
Женщина слегка побарабанила пальцами по обоим подлокотникам, откинулась назад и изучающе посмотрела на Рекса. Ее пальцы почти касались следов крови.
— Он говорил вам о человеке с двойным лицом?
— Нет, — быстро ответил Рекс.
— Вам неинтересно, что я имею в виду? — спросила она. — Разве не естественно уточнить что-то, чего не понимаешь?
— Да, но…
Ее указательный палец рассеянно двигался возле вязких капель.
— Но что?
Рекс готов был снова провести рукой по волосам, но ему удалось сдержаться.
— У меня остается не так много времени… и, честно говоря, не думаю, что смогу как-то помочь.
— Не удивляйтесь, если я вернусь. — Женщина встала.
Она обошла стул, взялась за его спинку, медленно задвинула его под стол и какое-то время смотрела Рексу в глаза, после чего пошла к лестнице.
Глава 40
Йона остановил машину возле белого облезлого трейлера на Альмнэсвеген, шестнадцать, взглянул на часы и еще раз подумал о допросе Софии Стефанссон.
Киллер, несмотря на великолепную военную подготовку, при выполнении задания нарушил правила.
Он позаботился о том, чтобы не оставить следов, но все же оставил свидетеля.
Ему не было равных в эффективности и быстроте, но он позволил десяти минутам утечь в никуда. Он совершенно спокоен, не дрожит, не колеблется, не молится богу, не задает вопросов и не выдвигает требований.
Эта капсула пустого времени по какой-то причине важна для него — в ритуальном смысле, подумал Йона.
Но в таком случае цепь причин, стоящих за убийством, может оказаться гораздо более сложной, чем они полагают, и тогда мысль об обычном терроризме — слишком простая.
Дверь трейлера открылась, и оттуда, натягивая капюшон на светлые волосы, вышла женщина в зеленом дождевике. Йона вылез из машины, запер дверцу и пошел навстречу женщине.
— Йона Линна, — сказала она.
— Меня тоже так зовут, — ответил он и протянул руку.
Женщина прогнала улыбку.
— Меня зовут Ингрид Хольм, я провожу вас к руководителю опергруппы.
— Большое спасибо.
Ингрид Хольм подвела его к калитке в некрашеном дощатом заборе между домом и гаражом и дальше, к лесу. Пахло вереском и нагретым мхом. Когда ветер шевелил кроны деревьев, на землю осыпалась сухая хвоя.
— Идите точно за мной, чтобы вас не видели с улицы, — предупредила Ингрид и увела его за кроны.
Она переговорила с кем-то по рации «Ракель», послушала, подождала. Попросила Йону пригнуться, увела его за две сосны и валун, поросший белым мхом, и жестом дала понять, что он может распрямиться. Они поменяли направление и мимо высоких кустов сирени пошли по утоптанной тропинке к газону позади желтого деревянного дома с белыми углами. В высоком бурьяне под старой яблоней виднелись красный шар гриля и маленький батут.
Ингрид указала Йоне на белую дверь веранды с облупившейся замазкой возле хрупкого переплета. Полицейские в керамических бронежилетах стояли в прихожей, кухне и гостиной. В воздухе загустел запах страха, пота и оружейной смазки. Автоматические карабины покачивались на кожаных ремнях, черные каски лежали на полу. Экраны закрывали изнутри все окна первого этажа, чтобы с улицы не видно было движения в доме.
— Первая группа — на кухне, — сказала Ингрид, указывая на лестницу.
Йона протиснулся между одетыми в черное мужчинами, беспокойно ожидавшими возле ведущей на верхний этаж лестницы.
Через несколько часов иные из них погибнут, но сейчас они этого еще не знают.
В маленькой кухне стояла группа номер один — команда Густава, которая должна была войти за Йоной и штурмовать двери и окна, если начнется перестрелка или в доме окажутся заложники.
— Йона? — спросил мужчина с темно-карими глазами.
— Да.
— Это Йона Линна, он заходит первым, — пояснил мужчина остальным.
— А это мы. Мы заходим следом и спасаем тебя, — сказал мужчина с могучей шеей и бритой головой.
— Мне уже спокойнее, — улыбнулся Йона и пожал руки четверым, представившимся по очереди.
— У меня сегодня выходной, — заметил полицейский по имени Сонни, — но как пропустить такое!
Адам протопал так, что заскрипел пол, поправил бронежилет и отпил «Ред Булл» из баночки.
— Позвонить твоему брату, сказать, что сегодня ты можешь оказаться в вертолете? — спросил Август, сидевший на полу спиной к стене.
— Его старший брат — бортмеханик у нас, — объяснил Джамаль.
— Вряд ли там окажутся террористы, — сказал Август и зевнул.
— Каких найду — всех убью, — буркнул Сонни и стал разворачивать бутерброд с копченой ветчиной.
— Густав наверху? — спросил Йона.
— Да, они с Янусом уточняют последние детали, — ответил Джамаль.
Один из бойцов сидел на нижней ступеньке, глядя в никуда. При приближении Йоны он торопливо встал и отошел; он нервничал, движения были резкими.
Йона поднялся по скрипучей лестнице и вошел в тесную общую комнату, соединенную с двумя спальнями. Даже здесь окна были закрыты изнутри. Все уже заняли свои позиции. Разговор вполголоса, короткие фразы, как в самолете, который приземляется в непогоду.
Шеф группы Янус Миккельсен стоял с планом соседнего дома в руках и обсуждал что-то с оперативным командующим Густавом Ларссоном.
— Back in black, — сказал Янус, пожимая руку Йоне.
— Что думаешь о штурме? — спросил Густав.
— Вероятно, все пройдет спокойно, — сказал Йона. — Но на случай, если положение осложнится: преступник гораздо опаснее, чем мы думали рань