Абсалон завалился на бок, но упал на стол, скользнул окровавленной рукой по столешнице, опрокинул стакан с молоком.
Незнакомец высвободил мачете из петли на куртке и снова приблизился к Абсалону.
— Не надо! — крикнула Керстин.
Абсалон опустился на стул, выставил перед собой руки, помотал головой.
— Пожалуйста, не надо, — плакала Керстин.
Лампа над столом медленно поворачивалась. Свет обеих лампочек накаливания отражался от клеенки. Молоко громко капало на пол.
— За что? — задыхаясь, спросил Абсалон.
Он вспотел и быстро дышал, у него развился шок. Человек в маске стоял неподвижно, глядя на него.
— Вы, наверное, ошиблись адресом, — дрожащим голосом сказала Керстин.
Эльса извернулась у нее на руках, пытаясь увидеть, что происходит, пытаясь освободиться из рук матери.
Нитка крови, покачиваясь, тянулась со стула.
Секундная стрелка стенных часов медленно двигалась вперед.
Где-то играли дети; прозвенел велосипедный звонок.
— Мы самые обычные люди, у нас нет денег, — еле слышно продолжала Керстин.
Петер сидел под столом, не сводя глаз с отца.
Абсалон попытался что-то сказать, но отрыжка наполнила его рот кровью. Он сглотнул, закашлялся, снова сглотнул.
Соседская машина свернула и остановилась на площадке возле их дома. Дверцы открылись, захлопнулись. Из багажника доставали пакеты с продуктами.
Рубашка Абсалона была уже темно-красной, почти черной. Кровь стекала со стула непрерывным ручейком, лужа доставала уже до Петера.
— Папа, папа, папа, — тоненько всхлипывал мальчик.
Человек в маске взглянул на часы и схватил Абсалона за волосы.
— Можно увести детей? — спросила Керстин и вытерла слезы со щек.
Эльса всхлипнула, и у Керстин сузилось поле зрения. В голове поднялся звон, когда она увидела, как побелели губы мужа.
Ему сейчас очень больно.
Незнакомец нагнулся и что-то прошептал Абсалону. Отрезанные кроличьи уши болтались у его щеки. Он снова распрямился, Абсалон взглянул ему в глаза и кивнул.
Незнакомец не торопясь отвел голову Абсалона в сторону и занес мачете.
Лампа над столом завертелась в другую сторону.
Петер замотал головой. Керстин хотела крикнуть ему: «Закрой глаза!», но не смогла произнести ни слова.
Мужчина в маске с силой, наискось рубанул Абсалона по шейным позвонкам.
Кровь брызнула на плиту и дверцу духовки.
Мертвое тело повалилось на пол, ноги продолжали дергаться, пятки колотили по линолеуму.
Петер глядел на отца, открыв рот.
Голова Абслона отделилась от тела и повисла, светлую кровь толчками выбрасывало из шеи.
Капало с ручки духовки.
Незнакомец нагнулся, провел ножом по груди Абсалона, стряхнул кровь с лезвия и вышел из кухни.
Глава 55
Пока Сага принимала душ в боксерском клубе, Йона звонил бывшему шефу, Элиассону, чтобы удостовериться, что полиция уже дома у Рачена. Он сделал пять попыток дозвониться до Карлоса, но потом сдался и оставил голосовое сообщение — что его обещали выпустить на свободу и что он хочет допросить Абсалона Рачена как можно скорее.
— Может быть, мы сумеем остановить убийцу до того, как погибнут еще несколько человек, — закончил он.
Йона и Сага вместе вышли из клуба и зашагали к парковке перед музыкальной школой.
— Вернер обещал лично проследить, чтобы тебя освободили, — сказала Сага.
— Если я не получу ответа, мне придется вернуться в тюрьму через три часа.
Перейдя дорогу, они оказались на парковке и зашагали между машинами, как вдруг Сага остановилась.
— Телефон выключился! — сказала она и протянула Йоне аппарат. — Гляди, разрядился. Мне придется поехать в контору, узнать, что происходит.
Вдоль красной кирпичной стены они дошли до «Вольво» Йоны — и тут к ним приблизились двое серьезных мужчин в темных костюмах и в наушниках.
— Отойди от машины, Бауэр! — крикнул один из агентов.
Сага достала ноутбук из спортивной сумки и сделала, как велел агент.
— Это Вернер придумал? — спросила она.
— Давай сюда компьютер, — велел агент постарше, с седыми, стриженными «ежиком» волосами.
— Вот этот? — Сага не могла сдержать улыбки.
— Да. — Агент протянул руку.
Сага перебросила ноутбук через крышу машины, он блеснул, переворачиваясь, и Йона, не шевельнув бровью, поймал его.
Оба агента двинулись к нему. Из открытого окна школы доносилась ритмичная скрипичная музыка. Йона стоял, не двигаясь, с компьютером в руках. С могучего дуба сорвался листок и, кружась, опустился к ним. Мужчины обогнули машину; лица у обоих были суровые.
— Компьютер подлежит изъятию по закону о…
Не дожидаясь, когда они подойдут, Йона перебросил ноутбук через крышу машины назад Саге. В крышке компьютера снова отразился черный лак машины. Сага поймала ноутбук одной рукой и немного отошла от машины.
— Детский сад, — буркнул старший агент, пытаясь подавить невольную улыбку.
Агенты снова обошли машину и зашагали к Саге. Тот, что помоложе, поправил манжеты рубашки.
— Ты же понимаешь, что должна отдать нам компьютер, — терпеливо сказал он.
— Не отдам.
Прежде чем они успели подойти к ней, Сага сунула тонкий ноутбук в решетку уличного стока. Далеко внизу раздался всплеск. Оба агента остановились и посмотрели на Сагу.
— Неужели ты настолько легкомысленна? — спросил тот, что постарше, наморщив лоб.
— Поедешь с нами, Бауэр, — распорядился молодой.
— Видели бы вы себя со стороны, — улыбнулась она и вместе с агентами зашагала вдоль фасада из красного кирпича.
Она была намного ниже их ростом, на кожаную куртку натекло с мокрых волос.
— Что я могу для тебя сделать? — спросил Йона ей вслед.
— Позвони Вернеру, — ответила Сага, обернувшись к нему. — Он обещал, что тебе не придется возвращаться в тюрьму.
Когда машина увезла Сагу и агентов, Йона достал телефон и снова попытался дозвониться до Карлоса, после чего позвонил на коммутатор службы безопасности.
— Служба безопасности.
— Я хочу поговорить с Вернером Санденом.
— Он на совещании.
— На этот звонок он должен ответить.
— Кто ему звонит? — спросила женщина.
— Йона Линна. Он знает, кто я.
В трубке зашумело, и Йона услышал механический голос, предлагавший ему зайти на страницы службы в Твиттере и Фейсбуке. Запись прервалась, когда трубку снова взяла женщина.
— Он говорит, что не знает вас, — сдержанно сообщила она.
— Скажите ему, что…
— Он на совещании и не может сейчас говорить с вами, — перебила женщина и положила трубку, прежде чем Йона успел сказать еще что-нибудь.
Понимая, что это бессмысленно, Йона все же позвонил в канцелярию правительства и сказал, что его звонка ждет премьер-министр. Секретарь с приветливым голосом попросил его прислать электронное письмо на адрес делопроизводителя канцелярии.
— Адрес указан на главной странице канцелярии, — сказал он и положил трубку.
Сидя в машине, Йона набрал номер Миккельсена, но не услышал даже первого гудка: механический голос сообщил, что абонента с таким номером не существует. Йона попробовал позвонить по другим записанным в память арендованного телефона номерам, но все они больше не существовали.
Он взглянул на часы.
Если он тронется с места прямо сейчас, то успеет в Кумлу вовремя. Выбора не было. Если он опоздает, его тюремный срок удлинится.
Йона завел машину и сдал назад, остановился, пропустил женщину с собакой-поводырем, после чего повернул направо, к Норртуллю.
В новостях сообщали, что шведская служба безопасности предотвратила серьезную угрозу государственного масштаба. Детали штурма, как обычно, умалчивались, равно как и подробности ареста подозреваемых в терроризме. Пресс-секретарь службы воспевал эффективную работу разведки и успех оперативной бригады.
Глава 56
Йона пересек большую асфальтированную площадку. За спиной щелкнул электрический замок.
Он вошел в тень грязной тюремной ограды, остановился в десятке метров от центральной вахты и в последний раз попытался дозвониться до Карлоса. Механический голос сообщил ему, что шеф полиции занят и дозвониться до него в течение дня будет невозможно.
Надзиратель с никотиновыми пятнами на пальцах пересчитал его деньги и выписал квитанцию.
Йона разделся и голый прошел через рамку металлоискателя. Огромные синяки, словно грозовые тучи, расплывались на ребрах, рана от топора отекла так, что набухли четыре шва.
— Я смотрю, ты порезвился от души, — заметил надзиратель.
Йона сел на облезлую лавку, натянул вылинявшую тюремную робу и кроссовки.
— Здесь написано, что тебя надо отвести в изолятор, — сказал надзиратель.
— Зачем? Я не требовал изоляции, — ответил Йона, принимая у него серый мешок с простыней и гигиеническими принадлежностями.
Другой надзиратель, с потным лицом, проводил Йону в новое отделение. В кульверте на перекрестке они повернули направо, подождали, когда замок с жужжанием откроется, и вошли в коридор, ведущий к изолятору.
В пустом кульверте пахло сырым бетоном; тишину нарушали только переговоры, которые вел по рации надзиратель с отделением «G».
Йона повторял себе, что должен прекратить размышлять об убийце, он знает, что отныне он отгорожен от окружающего мира.
Он не участвует в расследовании.
Он больше не полицейский.
В изоляторе он расписался, ему дали прочитать правила и проводили по тихому коридору в новую камеру — тесное пространство, где ему предстояло провести полные сутки без какого-либо контакта с другими заключенными.
Когда дверь камеры захлопнулась, Йона подошел к окну с толстой решеткой и уставился на желтую стену.
— Olen väsynyt tähän hotelliin[7], — сказал он самому себе.
Положив мешок с вещами на койку, он подумал, что убийца носит отрезанные кроличьи уши на голове и это нечто вроде трофеев или фетиша.