Йона прочитал отчет о вскрытии Абсалона Рачена, убитого на глазах жены и детей, поставил тарелку на тумбу для бумаг и задумался о рельсах и безжалостных стрелках.
Когда-то Йона был женат, у него был маленький ребенок — а потом он стал одиноким.
Волной нахлынули воспоминания: папа, мама, Суума, Люми, Диса и Валерия.
Вечером Йона лег в приемной на диване с выцветшей от солнца обивкой. Во сне он слышал смех Суумы — тихий, совсем рядом, повернулся и посмотрел на нее: она стояла босая, небо горело за ней, на рыжих волосах светился плетеный венец невесты.
На следующее утро уже в восемь из ГОО доставили компьютер, принтер, ксерокс и все следственные материалы в картонной коробке.
Теперь Йона мог начать работать по-настоящему.
Йона знал, что террористы не имеют отношения ни к одному из трех убийств, их совершил один и тот же спри-киллер. Полиции предстояло выследить убийцу, имевшего разработанный план, который с большой вероятностью очень скоро приведет к еще одному убийству.
На большой стене Йона прикрепил фотографии трех жертв и начертил сложную сеть отношений: родственники, друзья и коллеги. На противоположной стене он протянул хронологические линии: детство и юность, образование и карьера.
В большом кабинете, где коллекторы, видимо, проводили собрания, он покрыл стены фотографиями с мест убийства: общий вид, детали, вырезки и подробные записи со вскрытия Абсалона Рачена.
В коридоре Йона по всему полу до самой кухни разложил стопки судебно-медицинских и криминалистических протоколов, после чего выложил протоколы допросов родственников, друзей и коллег.
На полу в кабинете он составил стопками распечатки с информацией от населения и три электронных письма от журналистки, которая запрашивала психологический профиль убийцы Абсалона Рачена и снайпера из Кунгсторнет.
Йона достал из кармана зажужжавший телефон и увидел, что звонят из судебно-медицинского отделения Каролинского института.
— Это законно? — раздался в трубке гнусавый голос Нолена.
— Что именно? — улыбнулся Йона.
— Ну… Тебя снова приняли на службу в полицию, ты ведешь предварительное расследование, имеешь полномочия…
— Думаю, да, — перебил Йона.
— Думаешь?
— Похоже на то.
— Я в любом случае хочу остаться анонимом, — предупредил Нолен и коротко откашлялся. — Абсалон Рачен истекал кровью примерно девятнадцать минут, прежде чем его убили… ровно столько же прожил Тедди Джонсон между первым выстрелом и выстрелом смертельным… Может быть, я рассматривал бы это как случайное совпадение, если бы вопрос о времени задал не ты.
— Спасибо за помощь, Нолен.
— Я аноним, — поправил Нолен и закончил разговор.
Йона посмотрел на стену с фотографиями и подумал, что — помимо моря крови и узора пятен в кухне министра — угадал еще, что между первым и смертельным выстрелами прошло больше пятнадцати минут.
Теперь он знал точный ответ: девятнадцать минут.
Он был уверен, что где-то есть что-то, объединяющее трех жертв друг с другом.
И эта связь — ключ, открывающий замок.
Выбор жертв не случаен.
Между Виллиамом Фоком и Тедди Джонсоном существует много связей, от самого отрочества, проведенного в школе Людвигсбергскулан, но тогда в стороне остается Рачен.
Он жил совершенно другой жизнью.
Где-то в огромной массе материалов есть одна-единственная точка, в которой сходятся все три линии.
На вырезке из «Орландо Сентайнел» Тедди Джонсон — в те дни губернатор Флориды — был запечатлен в компании министра иностранных дел перед выпрыгивающей из воды касаткой.
Жизнь Рачена шла иначе.
Йона никак не мог связать его с двумя другими, хотя был уверен: есть нечто, что объединяет всех троих.
Двери лифта перед приемной открылись, и в стеклянную дверь конференц-зала постучали.
Сага Бауэр вошла и, улыбаясь, протянула Йоне хлеб и солонку — подарки новоселу.
— Как ты мило устроился, — пошутила она.
— Кабинет тут побольше, чем в Кумле, — ответил он.
Сага осторожно прошла между стопками бумаг на полу, выглянула в большое окно и снова повернулась к Йоне.
— Нам нельзя контактировать, — сказала она. — Но Вернер, во всяком случае, разрешил мне продолжать расследование… я так обрадовалась, что случайно перевернула стопку документов на его столе… один отчет упал мне в сумку… а я заметила это, только когда пришла домой.
— Что за отчет?
— Разыскания службы насчет семьи Салима Рачена. — Сага достала рапорт из спортивной сумки.
— Ого.
— Мне нельзя забыть его здесь, сам понимаешь… и категорически нельзя говорить, что он может кое-что открыть тебе, если ты ищешь связь между Абсалоном Раченом и министром иностранных дел.
Йона полистал отчет, нашел страницы, где говорилось об Абсалоне Рачене. Откуда-то издалека Сага сказала, что думает сходить за кофе на Лилла-Банторген.
— Хочешь? — спросила она.
Йона прочитал, как Абсалон Рачен бежал от военной службы, и пробормотал только, что времени в обрез и что ему надо подумать.
Абсалон приехал в Швецию, когда ему было семнадцать, почти на три года раньше Салима. Из базы местной службы занятости Йона узнал, что Абсалон окончил языковые курсы и подавал заявление на любую работу, объявление о которой видел, но у службы безопасности информации было несравненно больше. Они раскопали его имя в завершенном расследовании о налоговых делах одной клининговой фирмы. Абсалон принадлежал к группе беженцев, занятых на тяжелых работах и подозреваемых в «черной» работе, но после того как их обманули с зарплатой, все попытки привлечь их к ответственности стали невозможными.
Йона вошел в небольшой кабинет с видом на центр искусств «Боньер». Именно здесь он собрал все факты об убийце, с одной стороны, и все возможные параметры — с другой. Еще он составил список стран мира и мест, где одаренным юношам дают специальное военное образование, — мест, где обучают техникам, которые продемонстрировал убийца.
Сейчас он рассматривал сделанные патологоанатомом фотографии ран на теле Рачена. Нож еще не идентифицировали, за исключением того, что он имел широкое лезвие с зазубренным верхним краем и отточенным нижним.
Смертельный удар по шейным позвонкам был нанесен мачете с ржавым клинком.
Йона сел на пол и продолжил читать рапорт из службы безопасности.
Угрожающее обещание съесть сердце пришло от канадского коллеги и касалось грядущей битвы между роботами из «Лего».
Голосовое сообщение со считалкой про кроликов было отправлено с номера, которого больше не существовало.
Сага вернулась и поставила стакан кофе на пол рядом с Йоной.
— Нашел что-нибудь интересное?
Йона пролистал рапорт до страницы с телефонными номерами, IP-адресами и точным временем. Отпив кофе, он стал читать дальше о попытках Абсалона найти средства на обучение.
— Как будто кто-то из детей рисовал пальцем в крови, — заметила Сага, указывая на фотографию кухни Абсалона.
— Да, — согласился Йона, не поднимая глаз.
Он просмотрел адреса, по которым Абсалон жил как беженец, адреса общежитий, сравнил с адресами министра и американского политика. Оба происходили из привилегированных семей и уехали в первый раз из дома, когда начали учиться в закрытой школе.
Это произошло примерно тогда, когда Абсалон покинул общежитие в Худдинге.
Годом позже его имя обнаружилось в заявке в ведомство по вопросам охраны труда.
Йона ощутил, как холодок прополз по хребту.
Абсалону было девятнадцать, когда сотрудник ведомства дал ему шанс. Сын этого сотрудника работал сторожем в закрытой школе к югу от Стокгольма, но у парня были проблемы с наркотиками. Абсалону тайком предложили половину его зарплаты, если Абсалон заменит парня на время, пока тот будет в реабилитационном центре.
Прежде чем это обнаружилось, Абсалон почти год прожил в жилище сторожа, водил машину, не имея водительского удостоверения, и занимался механизмами, заниматься которыми не имел права.
Йона поднялся, подошел к окну, взял телефон и позвонил Анье.
Он был уверен, что только что нашел связь между всеми тремя жертвами.
— Мне нужно знать, кто двадцать два года назад подал заявку в ведомство по вопросам охраны труда.
— Может, поговорим об этом за ужином? — спросила Анья, явно слишком приблизив трубку к губам.
— С удовольствием.
Через три минуты он услышал, как она напевает «Let’s talk about sex, baby», а ее ногти щелкают по клавиатуре компьютера.
— Что ты хочешь узнать?
— Название школы и имя того, кто подал заявку.
— Симон Лее Ульссон… он был директором школы Людвиксбергскулан.
Когда Йона закончил разговор, Сага бросила свой стаканчик в мусорную корзину и посмотрела Йоне в глаза.
— Ты нашел связь, — сказала она.
— Абсалон замещал сторожа в Людвиксбергскулан в тот год, когда Виллиам и Тедди учились там в выпускном классе.
— Значит, это та самая школа?
— Так или иначе.
Йона подошел к школьной фотографии тридцатилетней давности и увидел, что оба будущих политика были одноклассниками и входили в одну гребную команду: восемь одетых в белое юношей с мускулистыми руками.
— В расследовании фигурирует еще один человек, который ходил в эту школу, — заметила Сага.
— Кто?
— Рекс Мюллер.
— Знакомое имя.
— Да, он ведет передачу про еду… Я знаю, он что-то скрывает, но в то же время у него алиби на оба убийства, — коротко ответила Сага. — Мы разговаривали с ним, потому что его зафиксировали камеры наблюдения, когда он пьяный мочился в бассейн министра иностранных дел.
— Это ни о чем не говорит.
— Янус взял это на себя.
— Правда всегда проступает на фоне деталей, — заметил Йона.
— Я знаю.
— Зачем он мочился в бассейн?
— Дурацкая провокация пьяного.
— Сначала это выглядит как дурацкая провокация… а потом элемент встает в головоломку, и вот — Рекс Мюллер угодил в центр нашего внимания, — сказал Йона.