— Оставьте как есть.
— Извините, — пробормотал Янус и принялся собирать крупные осколки.
— Вы не знаете, как можно связаться с Грейс? — спросила Сага.
— Она родом из Чикаго…
Когда Сага Бауэр ушла, Рекс поджарил лисички и два куска ковриги в масле, выложил на салфетки и процедил консоме.
Они с Самми приступили к еде, стоя друг напротив друга возле рабочего стола.
— Вкусно, — сказал сын.
— Подумай как следует, скажи честно.
— Ну не знаю… просто вкусно.
— Мне кажется, кислоты не хватает, — сказал Рекс. — Надо завтра попробовать добавить лайма.
— Не смотри на меня, — улыбнулся Самми.
Рекс никак не мог избавиться от неприятного послевкусия после разговора. От упоминания Грейс на душе у него стало тревожно. Грейс тогда отказалась встречаться с ним и перестала отвечать на телефонные звонки.
— Она просто невероятная, — сказал Самми и подъел остатки.
— Кто?
— Кто, — рассмеялся Самми.
— Ну, эта легавая, человека красивее я точно не видел… за исключением твоей мамы, разумеется.
— Папа, мне с трудом верится, что ты перелез через забор министра иностранных дел и помочился в его бассейн, — усмехнулся сын.
— Я его не особо любил.
— Это понятно.
Рекс поставил тарелку на рабочий стол.
— Я не все рассказал полиции. Нельзя, чтобы я именно сейчас оказался в чем-то замешан.
— А что случилось?
— Да ничего… я только не хочу, чтобы они вообразили, будто я имею какое-то отношение к смерти министра.
— А почему они должны вообразить такое? — Самми поднял бровь.
— Потому что правда насчет той школьной компании в том, что они как-то вечером заманили меня в сарай и основательно избили, сломали несколько ребер и наградили вот этим. — Рекс указал на глубокий шрам на переносице. — Это, может, было и не опасно, но ты понимаешь, моя гордость… я понял, что не смогу смотреть на них день за днем, притворяться, что ничего не произошло, стать мальчиком для битья… Так что сразу после этого я перевелся в другую школу.
— Это они должны были перевестись в другую школу.
— Никаких шансов. — Рекс пожал плечами. — Вся сила у них, я был пустым местом, кто стал бы меня слушать… Директор, учителя — все защищали их.
— Надо было рассказать все полиции, — серьезно сказал Самми.
— Безнадежная затея, — ответил Рекс.
— Но папа, все нормально, ты повар, ты классный, ты же никому не сделал зла за всю свою жизнь.
— Не все так просто.
Самми потрогал мешочки с упакованным в вакуум мясом на водяной бане, проверил температуру и время.
— Мясо пролежало уже два часа, — сказал он.
— Тогда возьми масло, несколько веточек тимьяна, зубчик чеснока и…
Солнце зашло за тучу; по окну, выходящему в сад, застучал серый дождь. Электрический свет сделался голым, ограниченным летучими тенями. Рексу вдруг показалось, что в ресторане что-то шуршит, словно тело, одетое в пластик, протискивается между столиками.
Он, помешкав, вышел к помещению, игравшему роль шлюза между кухней и залом ресторана, и остановился, осторожно нажал на дверную ручку, прислушался.
— Что там? — спросил Самми у него за спиной.
— Не знаю.
Рекс прошел в скрипнувшую вращающуюся дверь и вышел в пустой зал. Было что-то от сонного видения в этих накрытых столах и дожде, поливавшем окна; водянистый свет на белом льне, серебристых приборах, на винных бокалах.
Рекс дернулся, когда в заднем кармане зазвонил телефон. Номер не определился, но Рекс все равно ответил. Связь была плохая, в трубке трещало. Через большие окна были видны машины и люди, спешащие с зонтиками под дождем. Рекс повторил свое имя, подождал несколько секунд и уже собрался было положить трубку, как вдруг, словно издалека, послышался детский голос: «Ten little rabbits, all dressed in white, tried to go to Heaven on the end of a kite…»
— I think you’ve dialed the wrong number[9], — сказал Рекс, но ребенок, кажется, не слышал его и продолжил проговаривать считалку.
«Nine little rabbits, all dressed in white, tried to go to Heaven on the end of a kite. Kite string got broken, down they all fell. Instead of going to Heaven, they went to…»
Рекс слушал, как убывают кролики в считалке, пока разговор не прервался.
В одно из окон он увидел ребенка, стоявшего под виадуком метрах в пятидесяти от ресторана. Лицо, скрытое серой тенью, исчезло, когда ребенок повернулся и вошел в темный гараж-парковку.
Глава 70
Воздух был душным, маслянистый свет разливался над полями возле Нюнэсвеген. Йона обогнал грузовик, в кузове которого подскакивал строительный мусор.
Помощник директора Людвиксбергскулан отказался выслать списки учеников, если Йона не сможет предъявить официальный запрос от прокурора или руководителя предварительного расследования.
— Это частная закрытая школа, — пояснил директор по телефону. — Нас не касаются ни принципы гласности, ни обязанность сообщать сведения об учениках.
Три первые жертвы могли иметь отношение к интернату тридцать лет назад, думал Йона, ведя машину по направлению к Людвиксбергскулан.
Очень вероятно, что будущие жертвы тоже связаны с этой школой.
А может быть, и убийца.
Школа — вот точка, объединяющая всех, подумал Йона.
Но все каким-то образом укоренено еще глубже.
Он должен решить это особенное уравнение, найти алгоритм, решить загадку.
По дороге он слушал плейлист, составленный для дочери, Люми. Старые записи шведской народной музыки, гонглотар и хамбу. Скрипки навеяли печаль по лету, желания молодости, предвкушение светлых ночей.
Он думал о свадебном венце Суумы из переплетенных корней, о ее улыбке, когда она встала на скамеечку, чтобы поцеловать его.
После Эсму Йона съехал с шоссе и поехал на восток, к морскому побережью, следуя по узкой дороге на широких спинах мостов и по туннелю между четырьмя островами.
Он был на Мускё, когда позвонила Сага. Музыка стала тише, Йона коснулся дисплея и ответил.
— Мне надо поговорить с тобой, — начала Сага без предисловий, и Йона услышал, как она заводит мотоцикл.
— А тебе можно?
— Нет.
— Тогда мне тоже нельзя говорить с тобой.
Йона подумал — сколько иронии в том, что они с Сагой пытаются решить загадку убийства вместе, хотя их задачи — словно ночь и день: она должна все скрыть, а он — вывести все на свет божий.
Серебрилась неподвижная вода; Йона увидел, как стая уток отделяется от своего отражения и взлетает. Сага рассказывала, что у Рекса была подружка, Грейс Линдстром, которая бросила его ради Виллиама Фока.
— Дальше будет интересно, — предупредила она.
— Я слушаю, — ответил Йона; теперь он ехал мимо учебного плаца.
— У Виллиама в школе было нечто вроде клуба для избранных. Не знаю, где все это происходило, но место называлось — Кроличья нора.
— Кроличья нора, — повторил Йона и подумал, что они приближаются к разгадке.
— Ее мы и ищем, так?
— У тебя есть имена членов клуба?
— Только Грейс и Вилле.
— Других нет?
— Рекс ничего не знает.
— Но должна знать Грейс.
— Ну да, но она, кажется, живет в Чикаго…
— Я еду, — сказал Йона.
— Нет. Я говорила с Вернером, и я еду туда, как только добуду адрес.
— Хорошо.
Йона мягко притормозил и въехал в аллею, которая привела его прямо к Людвиксбергскулан. Большое главное здание походило на старинную усадьбу — белые оштукатуренные стены из камня, крыша с мансардой.
На гостевой парковке Йона вылез из машины и прошагал по гравию к широкой лестнице. Земля была усыпана синими цветами, у которых косули или кролики объели листья и погрызли стебли. Йона нагнулся и поднял один из сорванных цветков, валявшихся на земле.
Он прошел мимо группы детей в синей школьной форме, со связками учебников в руках.
В холле висела большая цветная фотография, изображавшая школьный участок со стрелками и цифрами. На участке находились четыре общежития для девочек и четыре — для мальчиков, дом сторожа, квартиры учителей, конюшни, сарай, водонапорная башня, спортивные площадки и пляжный домик.
Открыв стеклянную дверь, Йона вошел в приемную директора, предъявил удостоверение секретарю, и его проводили в большую комнату с дубовыми лакированными панелями и огромными окнами, выходящими в парк. Над письменным столом висели в рамках портреты особ королевской фамилии, учившихся в интернате.
Директор стоял возле мягкого уголка темно-коричневой кожи, держа в руке документы. Директор оказался тощим человеком лет пятидесяти с гладко выбритым лицом, светло-русыми волосами, зачесанными на косой пробор, и прямой спиной.
Подойдя к нему, Йона положил синий цветочек и вынул из пластиковой папки бумагу.
— Вот решение прокурора.
— Оно не требуется, — сказал директор, даже не поглядев в бумагу. — Я рад, что могу чем-нибудь помочь.
— Где списки учеников?
— В надежном месте, — улыбнулся директор и широким жестом указал на книжные полки, закрывавшие стену.
Йона подошел к шкафу. Переплетенные в тома с кожаными уголками, здесь были собраны ежегодники за все время существования школы. Йона просмотрел корешки, ища ежегодники тридцатилетней давности.
— Могу я узнать, зачем это потребовалось? — спросил директор и положил цветок возле клавиатуры компьютера, после чего сел.
— Для предварительного расследования. — Йона взял том.
— Это я понимаю, но… я все же хотел бы знать, не идет ли речь о чем-то, что может негативно сказаться на репутации школы.
— Я пытаюсь остановить спри-киллера.
— Я не понимаю, что это значит, — усмехнулся директор.
Йона кивнул и взял еще четыре ежегодника, положил их на стол.
Он принялся просматривать фотографии тридцатилетней давности — встреча в актовом зале с белобородым писателем Уильямом Голдингом, шествие в день святой Люсии, соревнования по теннису, крикету, верховой езде и скачкам с препятствиями.