Жанетт встретилась с полицейскими возле церкви Света в центре Халлунды; они проверили внутреннюю радиосвязь, после чего поехали в район таунхаусов и остановили машину на разворотной площадке возле невысоких гаражей.
Жанетт обошла таунхаусы и оказалась на заднем дворе. В отличие от других участков, на этом буйно разрослась зелень. В высокой траве виднелся старый гриль, на треснувших плитках дорожки валялись ржавые велосипедные детали.
За опущенными жалюзи — никакого движения.
Жанетт достала из сумочки губную помаду, поправила макияж и подумала, что она лучший в стране психолог-дознаватель, который ни капли не понимает себя саму.
Она была на задании с Сагой Бауэр в забегаловке к юго-западу от Нючёпинга.
Жанетт до сих пор не могла объяснить себе того, что там произошло.
В месте, где проститутки охотились за клиентами, она оказалась одна в туалете для инвалидов, с дырой в стене.
Жанетт не верила, что люди делают это на самом деле.
Это могло оказаться печальным — или, наоборот, комичным, но ее изумление и неловкость всерьез обернулись внезапным желанием, трудным для понимания возбуждением.
Анонимное соитие продолжалось не больше двух минут, Жанетт даже не успела передумать, как уже почувствовала, что неведомый посетитель кончает в нее. Застигнутая врасплох, она выдохнула «хватит» и отодвинулась, споткнулась, ударилась коленом о пол, промыла рот и лобок, села на унитаз и дала семени вытечь.
Жанетт после этого словно онемела душой, а потом ее стало швырять от осознания собственной глупости к чувству странной внутренней свободы.
При виде будничных мужчин, часто тех, кто старше, часто пьяных или вульгарных, ее переполнял стыд, и она отворачивалась с горящими щеками.
Но с точки зрения морали то, что случилось тогда в туалете, было не многим хуже, чем встретить кого-нибудь в баре и отправиться с ним в постель, не хуже, чем какая-нибудь глупая эротическая фантазия о разнузданном сексе.
Жанетт спрашивала себя, не сделала ли она это, чтобы подсознательно наказать своего ханжу-бывшего, который приходил в ужас при мысли, что жена способна мастурбировать, или свою сестру, которая в юности не знала удержу, а теперь стала благопристойнейшей домохозяйкой.
Но на самом деле она верила, что ей нужно было сделать это ради себя самой, тайком переидентифицировать себя. И ей это удалось, потому что в ту минуту ее возбудило то, что она перешла границу.
Ей казалось, это не всерьез.
С того дня, как это случилось, Жанетт все ждала, что ее душевное самочувствие ухудшится, что ее каким-то образом накажут, но раскаяние только вчера настигло ее и выбило почву из-под ног.
Позавчера Жанетт проходила обычный ежегодный медосмотр на работе. Кровяное давление, анализ крови, ЭКГ, ТСХ, и уже через сутки она могла, введя пароль, увидеть результаты и сравнить их с нормальными значениями.
Если обнаружатся отклонения от нормы, последует комментарий врача.
Жанетт никогда не думала об этом, но теперь ее охватила паника. Сидя за компьютером, она смертельно боялась, что заразилась ВИЧ.
В ушах гудело от страха, хотя она знала, что для обнаружения вируса еще рановато.
Данные в колонках с результатами на экране были непонятными.
Когда Жанетт увидела, что врач написал какой-то комментарий, от страха у нее помутилось в глазах.
Ей пришлось зайти в туалет и умыться холодной водой, прежде чем вернуться за компьютер.
Про ВИЧ там ничего не было.
Врач написал только, что уровень гормона бета-ХГЧ в крови указывал на беременность.
Жанетт еще не до конца осознала случившееся.
Восемь лет она ждала, пока ее муж решится на ребенка, а потом он ушел от нее. После множества неудачных свиданий она решила подать заявление об искусственном оплодотворении. Две недели назад она получила ясный отказ от ландстинга, и вот — она беременна.
Все еще улыбаясь, Жанетт ответила на вызов коллег из дома.
Глава 99
Поправив пистолет на пояснице, Жанетт вошла в облезлую дверь. Полицейский помоложе открыл ей прежде, чем она успела позвонить, и впустил ее в прихожую.
— Самми здесь нет, только его телефон, — сказал он.
Жанетт перешагнула через треснувшие резиновые сапоги и пошла по коридору. Там стояли прислоненные к стене мольберты, на полу лежал свернутый в рулон холст.
На кухне пахло кошачьей едой и мочой. В мойке громоздились грязные тарелки, на пластиковом полу стоял пакет с винными бутылками.
С крюка для лампы свисало произведение искусства: с десяток детских ботиночек в красной сетчатой клетке.
На стуле сидела молодая женщина, одетая только в спортивные штаны. Соски с пирсингом, над пупком вытатуировано серо-черное солнце.
Под глазами у женщины были темные круги, на лбу красная сыпь, одна рука ниже локтя в гипсе.
На полу у ее ног лежал на животе мужчина со скованными за спиной руками.
— Можно расстегнуть наручники? — спросила Жанетт.
Полицейский наклонился над лежащим:
— Теперь успокоился?
— Да, мать твою, — простонал лежащий. — Говорю тебе, да.
Полицейский присел на корточки, придавил его грудную клетку коленом и расстегнул наручники.
— Садитесь, — пригласила Жанетт.
Мужчина поднялся, массируя запястья. Он тоже был голым выше пояса, худым, в джинсах с низкой посадкой. Над поясом курчавились темные лобковые волосы. Лицо мужчины было красивым, но ничего не выражало. Он посмотрел на Жанетт пустыми глазами, словно страдал от жестокого похмелья.
— Садитесь, — повторила она.
— В чем вообще проблема? — спросил мужчина и сел напротив нее.
Посреди раскладного стола лежал черный смартфон.
— Это телефон Самми? — спросила Жанетт.
Мужчина посмотрел на телефон так, словно впервые видел его.
— Не знаю.
— Что он здесь делает?
— Наверное, Самми забыл.
— Когда?
Мужчина пожал плечами и сделал вид, что вспоминает.
— Вчера. — Мужчина, которого звали Николас Баровски, улыбнулся и почесал живот.
— Код? — спросила наконец Жанетт.
— Не знаю, — хрипло ответил Николас.
Жанетт посмотрела на клетку с ботиночками, свисавшую с крюка в потолке.
— Вы художник?
— Да, — просто ответил тот.
— Хороший? — шутливо спросила Жанетт девушку.
— Настоящий художник, — ответила та и задрала подбородок.
— Да ну… не вижу разницы между моими картинами и порнухой с чешскими девчонками, — серьезно сказал Нико.
— Понимаю, что вы имеете в виду, — ответила Жанетт.
— Я бы лучше снимался в порнухе, чем писал маслом. — Нико подался к ней.
— Вас это шокирует? — хихикнула девица.
— Почему это должно меня шокировать? — спросила Жанетт.
— В искусстве нет ничего изящного, — продолжал Нико. — Это грязь, извращения…
— Ну, теперь вы зашли слишком далеко, — перебила Жанетт с шутливым возмущением.
Нико широко улыбнулся, кивнул и, флиртуя, не отрываясь смотрел ей в глаза.
— Где сейчас Самми? — спросила она.
— Не знаю, мне это все равно, — ответил Нико, не спуская с нее глаз.
— Он любит Самми больше, чем меня, — пожаловалась девушка и стряхнула что-то с груди.
Жанетт поднялась и подошла к айфону, который лежал на полу; белый адаптер был воткнут в розетку. Жанетт отсоединила провод, посмотрела на изображение Энди Уорхола на футляре и повернулась к Нико.
— Какой у вас код?
— Это личное, — ответил он и почесал в промежности.
— Тогда я запрошу помощь у «Эппл», — пригрозила Жанетт.
— Зигги, — ответил Нико, не поняв шутки.
Он сидел, расслабленно свесив руки между ног, и смотрел, как она открывает его телефон и просматривает список звонков. Последний входящий был с телефона Рекса.
— Это Рекс Мюллер прислал вам вчера четырнадцать сердечек?
— Нет, — ухмыльнулся Нико.
— Рекс звонил вам вчера?
— Нет. — Нико принялся изучать свои ногти.
— Значит, Самми звонил с отцовского телефона, — констатировала Жанетт. — Что он сказал? Вы говорили шесть минут.
— Он обиделся на… много чего и сказал, что уезжает с отцом. — Нико тяжело вздохнул.
— Куда?
— Я не знаю.
— Он должен был сказать, — настаивала Жанетт. Она открыла кухонный шкафчик и принялась искать чистый стакан.
— Не сказал.
— Он обиделся на то, что вы украли его телефон?
Нико заерзал и ожесточенно почесал лоб.
— И на это тоже… но он говорил, что отец пытается сделать его гетеро, заставив стрелять в оленей в клетках.
— Они будут охотиться вместе?
— Я не знаю, — утомленно вздохнул Нико.
— И часто они так развлекаются? Охотятся вместе?
— Они друг друга едва знают. Его папаша — идиот, ему всегда насрать было на Самми.
Жанетт вытряхнула из стакана окурки, налила немного средства для мытья посуды и промыла стакан под краном.
— Что еще он говорил? — спросила она.
Нико откинулся на спинку стула, сжал губы и посмотрел на нее.
— Ничего. Что обычно говорят. Сказал, что скучает по мне, что все время обо мне думает.
Жанетт наполнила стакан под краном, выпила, снова наполнила и выключила воду.
— Можете остаться, посмотрите, как я трахаю Филиппу, — мягко предложил Нико и потеребил девушку за левую грудь.
— Сегодня уже не успею, — улыбнулась Жанетт, взяла со столика телефон Самми и вышла.
Глава 100
Охотники остановились у каменной скамьи перед двухметровыми воротами, ведущими в загон. Диджей налил кофе из термоса, раздал дымящиеся стаканчики и, улыбаясь, посмотрел на компанию.
Вот и остальные четверо сидят у него в клетке. Сейчас начнется забой.
Разумеется, потребуется некоторая осторожность, когда он будет убивать первого, чтобы не спугнуть остальных.
Под конец станет уже неважно, понимают ли они, что сейчас произойдет, охватит ли их паника.
Все они будут истекать кровью, вопить… Они почувствуют, как смерть подходит все ближе, смотрит на них — а потом забирает с собой.