— А, где это? — спросила Сьюзен.
Бил, стоящий рядом со стулом девушки, склонился к ней и эротичным шёпотом произнёс:
— Я тебе потом расскажу.
Все рассмеялись. Сэм махнул рукой.
— Это оттуда сейчас повалил опиум. Когда там сидели русские, этого дерьма у нас было меньше.
Юрий, тем временем, сел на стул рядом с белокурой девушкой, которая бросила на него взгляд искоса. Её брови были насуплены, губы поджаты.
— Я не доставлю вам хлопот, Стефани, — тихо сказал Юрий.
— Ты забыл ещё про нашего гигантского страуса эму! — весело проговорила Мэлони, и было не понятно, относятся ли её слова Сэму или Юрию.
— Что вы пьёте? — спросил полковник, подозрительно оглядывая стол.
На столе стояли высокие бокалы с томатным соком.
— Кровь вампира, — сказала Мэлони.
— Это что?
— Томатный сок с водкой.
— Кровавая Мэри, что-ли? — удивился Юрий и, представив вкус водки, смешанной с томатным соком, криво поморщился. — Зачем же перемешивать водку с соком? Это же гадость!
— А как? — спросила Стефани, склонив голову и посмотрев в сторону Юрия.
— Водка на вкус — дрянь, и её нужно пить отдельно, а потом хорошо закусывать. Или смешивать её с кислыми соками, такими, как апельсиновый, например. Тогда можно и поцедить через трубочку. Но не с томатным. Я сейчас…
Юрий оглянулся, взмахом руки подозвал официанта и сделал заказ.
— А ты что пьёшь? — спросила Мэлони. — Виски?
— Бренди.
— Бренди? Фу! — в свою очередь скривилась она. — С шоколадкой?
— У меня сюда был долгий путь, — усмехнулся Юрий. — А мы на сухую в дальнюю дорогу е отправляемся.
— На сухую? Это как?
— Ну… Без выпивки значит.
— А-а-а… — Мэлони и Стефани засмеялись. — На сухую…
— На мокрую, — пошутила Стефани. — Мы сегодня будем гулять на мокрую.
Она вдруг резко раскраснелась, её серые глаза заморгали, прищурились и задорно заблестели. Розовый язычок прошёлся по губам справа-налево и обратно.
Юрий вздрогнул и, почувствовав реакцию организма на девушку, усмехнулся и улыбнулся. Она ему понравилась и он ей, кажется, тоже.
Официант принес покрытый изморосью графин с прозрачной жидкостью и кувшин с томатным соком.
— Способ приготовления простой. Тут главный вопрос — как налить с стакан две жидкости и не перемешать их?
Юрий взял графин и аккуратно налил в высокий стакан томатный сок. Примерно половину стакана. Потом взял перечницу и два раза крутнув, посыпал поверхность сока перцем.
— Сок должен быть густым, — пояснил Юрий.
Он взял нож и опустив его в стакан, чуть коснулся его кончиком стенки до сока. Потом взял графин с водкой и, аккуратно направляя тонкую струю по лезвию ножа, налил на поверхность сока грамм пятьдесят прозрачной жидкости.
— Вот и всё, — сказал Юрий. — Стефани, первый бокал твой. Пробуй. Только водку не цеди сквозь зубы. Пей двумя махами. Первый глоток водка, потом выдох, вдох и сок.
— Двумя махами… Как ты забавно говоришь!
Стефани осторожно взяла стакан и поднесла на уровень глаз.
— Красиво!
— Туда можно и сельдерея насыпать и, вообще, всякой другой всячины.
— Выпивка и одновременно закуска, — сказал Сэм. — Оригинально.
— Я туда на сок яйцо разбиваю. Сок, яйцо и водка. А потом капустного рассола. Но это на…
Он не мог подобрать английских аналог для слова «опохмелиться».
— Утром после большой пьянки, — нашёлся Юрий.
— А-а-а… «freshen the nip»? Интересный рецепт, — улыбнулась Стефани. — Мне завтра он бы пригодился. Яйцо хоть куриное?
Все заулыбались.
— А какое ещё? — удивился Юрий.
— Мало ли… У тебя странный английский.
Девушка приблизила стакан к губам и потихоньку двумя глотками выпила.
— М-м-м, — вкусно. — Наш коктейль — дерьмо, ребята.
Глава 13
Потом они сами готовили себе «Кровавую Мэри», смеялись друг над другом за криворучие, пили и веселились.
— Русские крепкие ребята, если утром готовят себе такой коктейль. Я б расплескал водку.
— Для этого на бутылку надевают специальную пробку с трубкой, чтобы наливать без ножа…
— Ты работал барменом? — спросила, наконец открывшая рот, Сьюзен.
Она явно отличалась от своих подружек красотой, но в обратную сторону. Если Мэлони и Стефани имели европейские черты, то Сьюзен имела либо африканские гены, либо гены аборигенов. Юрий просто помотал головой и уже открыл рот, чтобы как-то ответить, но почувствовал толчок локтем от Стефани. Она воспользовалась моментом, чтобы сократить психологическую дистанцию.
— «Умная девочка», — подумал Юрий.
— Скажи ей какой-нибудь комплимент, — услышал он в своём правом ухе. — Она комплексует.
Юрий повернулся направо и носом коснулся волос девушки. Её запах ему понравился. Стефани с уже с нескрываемым любопытством смотрела на полковника. Её губы были чуть припухшими и не имели помады. Глаза — чуть покрасневшими. Плакала. Юрий улыбнулся и чуть покрутил головой.
— У тебя будет всё хорошо, — одними губами сказал он. — Ты красивая.
Это было очень тихо, но она услышала и, улыбнувшись, отвернулась, что-то говоря, сидящему рядом с ней и напротив Сьюзен Билу. Сэм с Мэлони, сидящие напротив Юрия и Стефани, тоже разулыбались и переглянулись. Сэм подмигнул полковнику. Тот в вопрошании вскинул левую бровь.
Играла музыка, новые друзья-полицейские куражились, меняя напитки, Юрий тянул свой бренди, закусывая шоколадом и запивая апельсиновым соком. Он понимал, что скорее всего его ждёт бурное продолжение банкета, а коньяк в малых дозах, растянутый на всю ночь, это самое то.
Они танцевали под саксофон и синтезатор. Стефани оказалась высокой и сразу расположилась на крепкой груди Юрия, повиснув у него на шее. Сэм танцевал с Мэлони, обхватив её руками сзади. Юрий увидев, как Мэлони трётся упругой попкой о вспухший гульфик[11] Сэма, возбудился и попытался отстраниться от своей партнёрши, но она только сильнее прижалась к нему бёдрами и он притянул её талию к себе.
Саксофонист уже заканчивал пьесу «Бесаме Мучо» проигрышем, но Юрий пальцами правой руки сделал в его сторону неопределённый жест. На лице полковника было, наверное, такое выражение, что саксофонист улыбнулся, не отнимая мундштук от губ, и начал куплет заново. Пианист с удивлением продолжил нажимать на клавиши и снова запел с первого куплета.
Стефани вела себя почти прилично, позволяя себе лишь сильнее прижиматься к Юрию своим клиновидным бугорком. Но тоже в такт музыке. Полковник развернулся в сторону музыкантов, и музыка зазвучала ещё более томно. И саксофонист, и пианист пялились на ритмично двигавшуюся попку девушки и мелодия наполнилась страстью. Наконец Стефани несколько раз дрогнула телом чуть сильнее обычного, но тоже в такт. Саксофонист взвизгнул высокой протяжной нотой и танец закончился.
— Извини, дорогая, я отойду, — сказал Юрий и, отправив девушку в сторону столика, метнулся к туалету. Благо, тот находился прямо за сценой и его торчащие брюки увидели только улыбающиеся музыканты.
— Вам по десятке, парни, — сказал он проходя мимо. — Только руки помою.
— Ты только после туалета помой, — ухмыляясь сказал пианист.
Стояк мешал Юрию помочиться, но он мужественно удержался от рукоблудия и дождался, пока плоть уляжется сама. Тщательно вымыв после туалета и высушив руки, он достал из портмоне две десятки.
— Вот, ребята. Спасибо.
— Тебе спасибо, парень, — серьёзно сказал саксофонист. — Тут давно никто такого не отчебучивал.
— Как вы думаете, никто не заметил?
— Да всем по херу, — хмыкнул пианист. — Зато музыка получилась, что надо. Ещё танцевать будешь?
— Я бы лучше спел.
— Спел? — удивился пианист. — Обладаешь? Что поёшь?
Юрий хотел сказать, что «всё», но вдруг вспомнил, что он не в своём теле.
— Попробуем «Мой путь»?
— О! Фрэнка!? Сложная вещь. Там крещендо[12] на высоких. С микрофоном работал? Когда надо заорать, отстраняй его на вытянутую руку. Тут зал маленький. Поднимайся.
Пианист отстегнул от синтезатора радиомикрофон и отдал Юрию.
— Друзья, — сказал полковник в микрофон, и на него с удивлением оглянулись. — Я хотел бы подарить эту песню очаровательной девушке Стефани.
— «Спасибо друзьям музыкантам из Владивостокского кафе „Эринберд“», — подумал Юрий.
Пошла мелодия и Юрий запел:
— And now the end is near…
«Теперь уже конец близок,
И я стою у финального занавеса.
Друзья, я обо всём расскажу вам,
Расскажу о том, в чём абсолютно уверен.
Я прожил полную жизнь,
Я исколесил полмира.
И, что гораздо важнее,
Я сделал это по-своему.
Сожалею ли я о чём? Да,
Но не о многом.
Я делал то, что должен был делать,
И, честно, выполнил всё.
Я тщательно планировал каждое движение,
Каждый шаг на своём пути.
И, что гораздо важнее,
Я делал это по-своему.
Конечно, были времена, как и у любого из вас,
Когда я переоценивал свои силы.
Но всегда, когда меня одолевали сомнения,
Я либо справлялся с трудностями, либо отступал.
Потому что я всё делал по-своему.
Я любил, я смеялся и плакал,
И на мою долю выпали потери.
Теперь, когда слёзы высохли,
Всё кажется таким забавным.
Подумать только! Я сделал всё это!
Можно я скажу без излишней скромности? —
Нет. Нет, это не я.
Я сделал это по-своему.
Что есть человек? Что ещё у него есть,
Если не он сам? Иначе — он нищий.
Человек должен говорить то, что он чувствует и во что верит,
А не повторять слова тех, кто пресмыкается перед другими.
Моя жизнь — доказательство тому, что я достойно принимал удары судьбы,
И делал это по-своему.
Да, это был мой путь».