— Давно пенсионеришь?
— С девяносто третьего.
Мамаев удивился нечаянной встрече, но вида не подал. С ним бывало такое неоднократно.
— И всё время тут? — удивился Ковалёв. — Ты же, вроде, на Украине дослуживал…
— Да-а-а… — капитан махнул рукой. — Касатонов Черноморский флот отстоял, а на боевых пловцов Украина лапу наложила сразу. Хрен дёрнешься! Выход с территории части закрыли. Со стволом у виска присягу давал и контракт подписывал. Я тогда инструктором по диверсионно-подрывной был. А какой из меня хохол? Там такое началось?! Сват на свате и сватом погоняет. Продали всё влёт. Бедлам полнейший… Пришлось себе баротравму делать и комиссоваться. Приехал сюда, сунулся в Халуай[30]. Говорят: «комиссованных по здоровью не берём». Я говорю, это липа, де… Короче, кадры зарубили. Говорят: «своих девать некуда».
— Это когда было?
— Два года как.
— Понятно. А меня чего не нашёл?
— Да фиг его знает! — скривился капитан катера и дёрнул правым плечом. — Где тебя искать-то. Я в Уссурийске потолкался, никого знакомых нет. А потом под тамошних бандитов попал. Крузак под мой БМВ подставили и на «счётчик». А я уже и семью перевёз. Мы же участок и домик в Бахчисарае продали, тут купили. Вот и побоялся рыпаться. Теперь батрачу.
Капитан тяжело вздохнул.
— А ты чем занимаешься? — спросил он.
— Да так… Мышкую потихоньку.
— Фига себе, немного. Я видел на чём ты приехал. Восьмидесятый почти новый! — капитан восхищённо дёрнул головой.
— Это Серёжа у нас бизнесмен. Помогаю ему мал-мала.
Капитан Саша посмотрел на Мамаева с величайшим уважением. тот, воспользовавшись паузой, спросил:
— Может поедем уже? Вечереет.
Капитан с удивлением глянул на едва перевалившее зенит солнце, и было, открыл рот, но потом подумал и улыбнулся.
— И вправду, пора, — сказал он и выпрыгнул на пирс.
— Примите концы, девчонки, — крикнул капитан, снял нетолстый канат с кнехта и забросил его на борт катера.
— Обязательно, — крикнула светленькая улыбаясь и ловко выбрала канат на палубу.
Хрупкое тело девушки во время работы вдруг стало рельефным. Юрий цокнул языком.
— Я морячка, ты моряк. Я рыбачка, ты рыбак, — вдруг запела тёмненькая и обе засмеялись.
Мамаеву улыбнулся. Ему нравились весёлые женщины.
— Отдыхаем, бля, — услышал он довольный голос Ковалёва.
Юрий оглянулся и увидел улыбающееся лицо друга.
— Нормально, — почему-то сказал он совершенно не к месту.
Катер отваливал от пирса, и осторожно вышел из стояночного ковша.
— Привет, девчонки, — поздоровался с «гетерами» Субботин. — Мы с другом немного дела обсудим. Позагорайте немного тут, окей?
— Окей, Серёжа. Водичка есть прохладная?
— В салоне ящик с шампанским и водой разной. Только закрыть не забудьте. Чтобы лёд не растаял.
— Ладненько, Серёжа. Ты — лучший! Мы, тогда, там посидим. Зажарились уже…
«Вот удивительно, — подумал Мамаев, — как сильно женская оценка влияет на мужика? Вот сказала бы сейчас эта шлюшка: „Ты, Серёжа, дерьмо!“, и, писдец, день, а то и неделя, в дерьме. А вот сказала: „Ты — лучший!“ и небо стало голубей».
Не заходя в кормовой салон катера, переделанный из обычного пассажирского с деревянными сиденьями «на троих», как в электричке, в банкетный зал, друзья поднялись на его крышу-палубу, встали у кормового леера и развернулись лицами в сторону кильватерной струи.
— Что за человек? — спросил Мамаев.
— Мы с ним проходили подготовку на острове. Потом в Афгане пересекались. Он под Кандагаром воевал, а мы… Ну, ты помнишь… Неплохой спец. И с башкой вроде всё нормально было. Хороший взрывотехник.
— Взрывотехники нам нужны, — задумчиво проговорил Мамаев.
— Под бандитами он… — прошептал Ковалёв.
— А я? — хмыкнул Юрий.
— У тебя другое. Вот, где он эту лайбу взял? Небось Трифонята[31] подогнали. Симпатичная такая. Что за тип? Не узнаю. Не было у нас таких колымаг.
— Он говорил, что с Камчатки притащил своим ходом. По реке ходил. ТЫ знаешь, что такая река есть — «Камчатка»?
— Знаю. Там даже город Усть-Камчатск есть.
— Во-во. Вот оттуда он и причапал.
— Хрена себе! По морю?! Это же речник. Я вспомнил… Такие по Москве-реке ходили в семидесятых, да и в Ялте я на них катался. Речной трамвай, сука. А мы ведь по морю плывём.
— Не дрейфь, Иваныч. Кэп сказал, что у него борта усиленные, ледового класса. Спецом для северов делали. У нас в Хабаровске, кстати.
Ковалёв саркастически хмыкнул.
— Я бы сильно удивился, если бы его сделали в Ленинграде. Я тебя услышал, Серёжа. Проверим Санька, прокачаем. И придётся с его «работодателями» решать. Или мирно, или через войну.
— Повоевать можно, но резон? — скривился Мамаев. — Не всех же их, синепёрых, гасить? Тут такой кипеш поднимется. А в итоге? Других смотрящих поставят, они его за жабры и подтянут… Нет… Выкупать надо.
— Смотря сколько запросят.
— Если, это наш парень, выкуплю. Ты, главное, проверь его хорошо. Особенно Украинскую тему. Не оказался бы он казачком засланным.
— Да-а-а… Могли и забросить. На перспективу.
— ЦРУшники там сети плетут с девяносто первого.
— Они там плетут сети с сорок пятого, — перебил Ковалёв. — И сейчас там не сети?! Сейчас там болото. Одна большая выгребная яма. Вырываются оттуда нормальные ребята, те, что из бывших русских, но и те подпорченные «денежными отношениями». Там же «всё за гроши».
— Ладно, Иваныч, пошли уже к девочкам. Кстати, тут под нами такой шикарный банкетный салон. Мест на двадцать.
— А, оно нам надо?
— Иваныч, твоё кафе когда-нибудь спалится, а отдыхать где-то надо.
— Палится всё, ты знаешь. А про салон… Может ты и прав…
Они спустились в средний «отсек» из которого имелись двери в носовой салон в ходовую рубку и на пассажирскую палубу, где загорали «гетеры».
— Ты смотри ка, — удивился Ковалёв. — А двери-то с «задрайками».
— Это я, когда готовился перегонять его по морю, переделал, — сказал капитан. — Двери поставил морские. Водонепроницаемые. Все отверстия заварил и уплотнил. На «люмиках»[32] резинки поменял. Двигун тут модернизированный. С автоматической трансмиссией.
— Что это за зверь такой? — спросил Мамаев. — На таких катерах вроде бы танковые В-2 стояли.
— Так и стоял, — усмехнулся капитан. — Да вы заходите…
Ковалёв глянул на подзывающих их «гетер», но Мамаев уже заинтересовался рассказом капитана. Судя по работе двигателя и скорости хода, внутри катера стояло что-то особое. Юрий, как и Субботин, окончил Челябинское высшее танковое командное училище, и с детства имел тягу к технике. Что такое танковый дизель, он знал не понаслышке.
Про автоматические коробки передач преподаватели училища курсантам рассказывали. Правда, безотносительно к установке их на танки, называя это фантазиями. Мамаев же сейчас знал, что в двухтысячных годах танки Т-90 стали выпускаться с двигателем В-92 со встроенной семиступенчатой автоматической трансмиссией. А Т-14 «Арматы» вообще с двенадцати…
Ковалёв с Мамаевым поднялись в ходовую рубку, и Мамаев открыл рот, увидев знакомую шаровидную рукоять «автомата» АПП-172 от двигателя В-92.
— Так это же сто семьдесят вторая коробка! Робот, бля! — восторженно выдохнул Мамаев, подходя ближе. — И двигун у тебя… Случаем не В-92?
Капитан расплылся в довольной улыбке.
— Новый движок от Т-90. Ещё ГСИ[33] не прошёл. С Челябинского тракторного списдил.
Увидев удивление на лице Мамаева, капитан поправился.
— Ну… Не совсем, чтобы списдил… Купил, конечно… Им деньги позарез нужны были, а я как раз в своё училище заезжал и мы…
— Так ты из ЧТУ[34]?
— Ну, да… Выпуск семьдесят седьмого.
— А я восемьдесят третьего.
Они пожали друг другу руки.
— Он же секретный, — сказал Мамаев.
— Да и хрен с ним. Контрразведка всё равно не чешется. Все бизнесменами заделались.
— Не скажи — не скажи… — сказал Ковалёв задумчиво. — У нас головы стригут…
Он не договорил. Его перебил Мамаев.
— Это, Иваныч, не двигатель, а ракета…
— Ты-то, где его видел? — с усмешкой спросил Ковалёв. — Сегодняшние Т-90 на В-84 ходят.
— Да! Где ты видел этот «двигун»? — спросил капитан. — Мне его с единственного танка сняли. Он грелся у них, потому и продали. Что-то не в порядке с охлаждением. А у меня забортно-проточное… Мне пофиг.
— Ну, где-где? — Нахмурился Мамаев. — На рифму напрашиваетесь?
Капитан рассмеялся, а Ковалёв, хмыкнув, сказал.
— Кстати о поэзии… Нас уже девушки заждались.
В понедельник на подлёте к Владивостоку пассажиру московского рейса вдруг стало плохо. Сознание он не терял, однако попросил вызвать скорую. Сразу после посадки самолёта автомашина скорой помощи подъехала прямо к борту самолёта. Пассажира вынесли на носилках — к этому времени он находился в бессознательном состоянии — и отвезли во Владивостокскую клиническую больницу номер один.
В толпе, выходящей с территории аэропорта через ворота в стальном, собранном из прутьев квадратного сечения, заборе, Мамаева не оказалось. Ожидавшая его прилёта братва вошла в здание аэропорта и степенно прошла к будке справочной аэропорта.
— Слыш, красавица? Мы встречаем человека, а он не вышел. Можно как-то узнать?
— Что узнать, молодые люди? — спросила дежурная чуть дрогнувшим голосом.
— Ну… Летел, не летел? Может задержался в самолёте? Заснул, может быть? А то уедем, а он появится. Неудобно будет.
На миловидную сильно накрашенную девушку лет сорока через прозрачное стекло смотрели холодные глаза убийцы.
— Мы таких справок не даём.
— Мы заплатим.
Макс сунул в окошко стодолларовую купюру. Лицо женщины скривилось в нерешительности.