Пленник снова часто-часто закивал.
Кобелев говорил так спокойно и ровно, что Мамаев тоже поверил ему, хотя знал, что так не будет. Базы, где бы можно было содержать пленников, в Сингапуре у ГРУ нет. Да и быть не могло. Цивилизация же.
Мамаев видел в Сингапуре территории, огороженные проволочными заборами с надписями на табличках: «Частная территория. Применяется оружие». Но он также и знал, что в случае применения оружия на такой территории собственникам отписываться придётся долго и нудно. В законопослушном Сингапуре это было бы «ЧП» вселенского масштаба.
— Значит, документы подписываем? — ещё раз спросил Кобелев и, получив очередные кивки, открыл свой портфель и достал несколько скреплённых скрепками договоров.
— Та-а-а-к… Вот восемь договоров купли-продажи восьми судов вспомогательного флота. Ты же их, судя по найденным у тебя в сейфе документам, уже фактически выкупил?
Пленник снова закивал.
— Может ему рот освободить? — спросил, вроде как сам себя Кобелев, и посмотрел на Мамаева. Тот пожал плечами.
— Не будешь орать?
Пленник покрутил головой и просительно посмотрел на «собеседников». Кобелев нехотя поднялся и аккуратно потянул за отстающий от лица край липкой ленты уже не очень белого цвета. Судя по тому, что пленник не страдал от боли, многократная «депиляция» дала и положительный результат. Бриться «клиент» не будет долго.
— Попить бы, — попросил пленник.
Кобелев взял стоявший на палубе синий эмалированный «заварник» и сунул его горлышко пленнику в губы.
— Ну, продолжим, — сказал Кобелев напившемуся пленнику. — И так… Восемь договоров продажи теплоходов фирме «Гонконг-Марин» и письмо-уведомление в Госкомимущество России об изъятии этих же судов у Тихоокеанского флота.
— Ни фига себе! — вырвалось у Мамаева.
— А он с командованием ВМФ заключил договоры аренды с правом выкупа. Причём, эксплуатационные затраты повесили на ТОФ. Потом этот «ухарь-купец» повесил на флот долг и затребовал пароходы в собственность. В счёт долга. И, что интересно, Госкомимущество и ВМФ согласились с претензиями.
Мамаев нечто похожее «помнил» из будущего Субботина, но подробности не знал, а потому прифигел.
— А почему? — сам себя спросил Кобелев. — А потому, что эти болваны с адмиральскими погонами писали расписки о получении взяток. Дескать, получали зарплату в фирме «Нэшнл Пассифик Лтд.». Придурки! Это на государевых-то должностях!!! Да и соглашение подписали о передаче флота этому ухарю. Коллективное. Мы копии этих документов нашли в его сейфе. А оригиналы хранятся в американском банке. Вот потому-то всё у него так гладко и шло.
Кобелев приостановил монолог и, вздохнув, продолжил.
— И у нас всё должно пройти гладко. Подписывай. Только аккуратно. Образцы подписи у нас есть.
Кобелев отстегнул руки пленника и дал ему некоторое время для адаптации, а тем временем опустил перед пленником титановую панель, заменявшую и кровать, и стол, положив на неё стопку документов. Через несколько минут формальности были соблюдены.
— Куда меня сейчас? — спросил господин Майзел. — Хотелось бы нормально выспаться.
— Выспишься, — пообещал Кобелев бывшему гражданину СССР Михаилу Михайлову. — Переход недолгий. Суток десять?
— Так точно! — подтвердил капитан первого ранга. — Если в надводном положении пойдём.
— Вас и в надводном хрен кто увидит, если вы своей волшебной сетью укроетесь, — хмыкнул Кобелев. — Выход согласовали?
— Давно.
— Ну и с богом.
Кобелев поднялся, спрятал подписанные Майзелом документы в портфель и показал Мамаеву глазами: «На выход». Тот шустро прошёл до люка и влез по трапу.
— Тесновато, — сказал он вылезшему вслед за ним Кобелеву.
— Подлодка, — с непонятной интонацией в голосе согласился Кобелев.
— Куда его? — спросил Мамаев.
— Куда-куда? Рыб кормить. Выйдут подальше в море и спустят в шлюз. С пятиста метров не всплывёт даже такое дерьмо.
— Тут есть такой шлюз? — удивился Мамаев. — Это же какое давление.
— Тут есть и шлюз, и барокамера. Но тебе туда нельзя. Да и мне тоже.
— А ему, значит, можно? — усмехнулся Мамаев.
Кобелев тоже усмехнулся и прищурившись посмотрел на Мамаева.
— Он тоже ничего не увидит, и секреты не выдаст.
Глава 31
Купаться Мамаеву, после того, как он представил себя на глубине пятьсот метров, расхотелось, хотя, установленная на одном из контейнеров доска, предназначенная для прыжков воду, манила. Посмотрев, как ею пользуются «халулаевцы», ловко крутя сальто и входя в воду почти без брызг, Мамаев с Кобелевым вернулись к машине. Благоразумно отказавшись от обеда, предложенного командиром части, они сели в УАЗ и поехали в бухту, где стоял катер Бабкина.
Этой ночью Мамаев ночевал у себя дома. Проверив «сторожки» на тайниках и убедившись в том, что их никто не трогал и с интересом окинув углы и стены, Юрий заглянул в холодильник и увидел там большой шмат копчёной колбасы, кусок сыра, сливочное масло и кастрюлю с гречневой кашей. В нижнем «овощном» ящике оказался репчатый лук.
Каша, не смотря на долгий срок хранения, выглядела съедобно. Мамаев поставил на плиту большую сковороду и плеснул в неё соевое масло. Потом нарезал не очень мелко лук, взяв аж две большие головки, и положил нарезку на сковороду.
Пока грелась плита, он успел обмыться под душем и вышел на кухню с намотанным на поясе полотенцем. Слегка обжарив лук, он положил в него гречку и, перемешав, добавил в кашу немного сливочного масла.
Кабельное телевидение с его пропагандой американского образа жизни Юрий с некоторых пор разлюбил и включать перестал. Рассуждения политиков и финансовых аналитиков его тоже перестали интересовать. Он включил канал ОТВ-Прим и увидел перед собой Константина Толстошеина, исполняющего обязанности мэра города Владивостока.
Константин Борисович рассказывал про строительство городских дорожных развязок, которые, к слову сказать, начал ещё мэр Черепков. Говорил он напористо, складно, но с характерными паузами, заменявшими мат.
— А что вы можете рассказать о Приморский продовольственном благотворительном фонде, — спросила ведущая передачи.
— Фонд был зарегистрирован 14 марта 1995 года. — бодро и уверенно заговорил Константин Борисович. — Инициаторами его создания и учредителями выступили администрации Приморья и Владивостока, АО «Дальрыба», «Приморнефтепродукт», Дальрыббанк, Приморский интернациональный женский клуб и Общество сознания Кришны. Попечительский совет фонда, который по уставу контролирует его деятельность, возглавляет очаровательная Галина Ивановна Наздратенко.
При произношении имени жены губернатора лицо Толстошеина расплылось в такой «масляной» улыбке, что ведущая покраснела.
— Вот, паразит, — сказал Мамаев и, хмыкнув, покрутил из стороны в сторону головой.
Константин Борисович слыл ловеласом и это знали многие.
— Ещё один лохотрон, — вздохнув, произнёс он. — Вот же ж страна дураков…
Мамаев прошёл на кухню и достал из холодильника банку томатной пасты. Наложив томата в синюю железную эмалированную кружку, он наполнил её холодной водой из-под крана и, тщательно размешав, выпил сок большими глотками.
Глянув на висящие, на кухне часы, Юрий понял, что, в принципе, можно и завалиться спать. До одиннадцати оставалось четырнадцать минут, а день был насыщенным. Поэтому, помыв посуду, он выключил телевизор, расстелил постель и через десять минут уже глубоко спал.
Кобелев ехал на встречу с заместителем по оперативной работе Приморского УОП Старовойтовым в мрачном настроении. Несмотря на то, что акция по отбору кораблей ТОФа у американского жулика вроде как проходила успешно, Кобелева гнобила мысль о том, что в случае получения документов, подтверждающих коррупцию в высшем эшелоне министерства обороны Российской Федерации, он должен будет дать им ход. А это чревато серьёзными для него последствиями. Кобелев не верил в справедливость. Он верил в поговорку: «Ворон ворону глаз не выклюет».
Информация Субботина о том, что бывший гражданин России, а ныне гражданин Соединённых Штатов Америки шантажирует адмиралов и готов с их помощью завладеть вспомогательными кораблями тихоокеанского флота, подтвердилась. Это одновременно и радовало Кобелева, теша его патриотические чувства, и внушало чувство тревоги.
Тревожило Кобелева и то, что Субботин как-то резко из его оперативника, внедрённого в криминальную структуру, приближённую к губернатору, по сути, из простого исполнителя-чистильщика, превратился в генератора планов по спасению флота и борца с министерской мафией и западными спецслужбами.
Капраза, погибшего в ДТП, никто, конечно, убивать не собирался, но он умер, хоть и косвенно, от их, с Субботиным, действий. И эта смерть, Кобелев знал по опыту, не может быть последней. Первая жертва на алтарь «этого дела» принесена и повлекла за собой вторую. Будет, скорее всего, и третья, четвёртая, и… так далее. Зов алтаря, так сказать. И вот теперь, надо как-то умудриться, не попасть в этот перечень — это раз, и минимизировать количество жертв — это два.
Встреча со Старовойтовым случилась в бывшем «крайкомовском» бомбоубежище на Суханова, ко входу которого они подъехали одновременно. «Жигуль», на котором передвигался полковник Старовойтов, уже ждал на повороте со Светланской, и его водитель просто поехал вслед за УАЗиком Кобелева.
Звякнув навесным замком и скрипнув стальной дверью, полковники вошли под бетонные своды, сразу отозвавшиеся эхом. Водители остались снаружи курить. Свет электрических ламп, пробившись сквозь пыльные стёкла плафонов, разогнал тьму, и вошедшие увидели крашенные зелёной краской стены и уходящий вдаль туннель, застеленный деревянным полом.
Полковники прошли по коридору до следующего бокового дверного проёма, остававшегося открытым. Дверь, снятая с петель и прислонённая к стене, почему-то стояла рядом.
Кобелев что-то сделал с металлическим держателем огнетушителя, прикреплённым к левой стене у правого угла, провернул его, надавил на стену, и стена правой стороной ушла от него примерно на полтора метра, открыв проход в помещение направо.