— Херня это, а не идея. Фонд он делал, чтобы притянуть в него другие деньги, но Ватикан его нагрел. Помогать людям надо тихо и только по-настоящему нуждающимся. Если станем афишировать, сразу станут говорить, что это ради «пиара».
— Что такое «пиар»? Впервые слышу, — спросил Сергей, но сразу «вспомнил», что и сам этим занимался не раз и не два. Даже не сам, а целая служба была под ним. Но когда?
— Реклама, значит, — сказал Балу.
— А-а-а, новое слово в продвижении «брэнда»?
— Брэнд? А ты откуда знаешь это слово? — удивился «шеф».
— Ну, ты сказал «пиар», реклама… И я вспомнил. Читал. Вроде у тебя в офисе. Ах, да, вспомнил. В журнале Тайм. На столике у тебя лежали.
— Он же на английском!
— И что? Английский у меня Оксфордский. Подзабыл немного, вот и вспоминал от скуки. Только читать там нечего.
— Удивляешь ты меня сегодня, Сергей Григорьевич. Или мы с тобой так ещё не разговаривали, или ты вдруг поумнел? Извини. Я шучу.
— Да, ладно. Мало ли кто на кого учился и кем был. Главное, кто ты сейчас. Я — боевик и это мне нравилось.
— Нравилось и разонравилось? — с интересом глядя на подчинённого, спросил «шеф».
— Да, нет. Нормально всё. Сам же грузишь другой работой. Вот мысли и переключились. Учили нас так. Оставлять в прошлом произошедшее и готовить тело и мозг к следующему заданию. Вживаться, так сказать. Помнишь, как в «Тегеран сорок три» Джигарханян переоделся в ассенизатора? Так и мы там лазили. Ничего не изменилось с того времени… Но… Об этом пока нельзя…
— Понятно. Это хорошо. Ты правильно понял. Заниматься будешь (в том числе) брэндингом и пиаром. Так твою службу и назовём «отдел маркетинга и связей с общественностью».
Сергей слушал «шефа» и охреневал. Охреневал он и от «себя». Юрию уже казалось, что в теле Сергея собралось не два мозга, а три. Первым был его разум, вторым — Серёгин, а Третьим — непонятно чья память, подкидывающая информацию, к которой ни Сергей, ни Юрий отношения, вроде как, не имели. Или имели? И информация какая-то не современная, а как бы из будущего.
Например, сразу после слов Балу об отделе маркетинга, в памяти Сергея проявилась, словно перед глазами, табличка с названием «Отдел маркетинга», с должностью и его фамилией «начальник Субботин С.Д.». В голове проявились какие-то компьютерные таблицы, графики, планы продаж и закупок. Компьютерные, блять, таблицы и графики. А компьютеры, что Сергей, что Юрий видели только издалека. И что бы это значило?
Ещё Сергей заметил, что его предложения направляли мысль «шефа» как-бы в сторону. Сначала тот явно настраивал подчинённого только на охрану бизнеса, но видя его «продвинутость» и в коммерческих дисциплинах, круг задач вновь образованной службы расширил, «силовой» блок спрятав в чистом бизнесе.
Юрий своим умом понимал, что, как бы они не хотели, от силовых акций пока не уйти, но перспективы, раскрытые ему «шефом», вселяли надежду, что когда-то весь их бизнес станет чистым.
— «Но, ведь айсберги совсем не исчезают», — подумал полковник.
— Было бы неплохо, — сказал он, — эту службу совместить с Дакинским «Ролерсом». Это хороший брэнд!
— Ты меня, Сергей сегодня, наверное, добьёшь своими «неожиданными» предложениями. Мы так, в общем-то и хотели. Ты с Серёгой Дакиным знаком?
— Нет. В глаза не видел. Кстати и в банке свой офис тоже надо иметь, — сказал, не обращая внимания на слова «шефа» о «добитии» Юрий.
Его собеседник, застонав, в шутливом ужасе схватился за голову.
— Ухожу, ухожу, ухожу. Я хренею с тебя, Сергей Григорьевич. Или ты так ловко вживаешься в образ, или ты тайный финансист. На бирже не играешь?
— У нас есть биржа? — играя лицом интерес, спросил Юрий.
— Всё! Нет сил. Завтра после «совещания» заеду.
— Берегите себя, Сергей Дмитриевич.
— Тьфу на тебя!
После ухода «шефа» Сергей сразу уснул и проснулся только под утро, когда розовое солнце едва пробивалось сквозь матовое оконное стекло. Санаторий стоял с западной стороны склона, поэтому солнце вставало здесь позже, чем на его сопке.
Проснулся он с наипоганейшим настроением. Всю ночь его мучили кошмары. Он где-то ползал, бегал, стрелял. В него стреляли и топили под водой. То Сергей, то Юрий умирали и возрождались снова и снова бежали, ползли, стреляли.
Снился старый Владивосток с хрущёвскими и Брежневскими застройками и новый Владивосток с многоэтажками на каком-то «Проспекте Красоты». Снился мост через бухту Золотой Рог. Под самое утро приснились похороны Балу, случившиеся в августе этого года. Случившиеся в ещё не случившемся августе. Шёл июль.
И казалось бы ему-то Юрию, полковнику СОБРа, что? Вроде радоваться надо, а, почему-то, не хочется. Бытие определяет сознание? Разум мента вживается в образ бандита? Сергей лежал с открытыми глазами и вспоминал, что напишут газеты про будущее убийство его «шефа».
— И что мы будем иметь? — сам себе сказал полковник и «прижал язык», вдруг вспомнив про то, что в палатах должна была стоять прослушка. Мысль лихорадочно забилась в поиске логичного, но безопасного продолжения. — Отдел маркетинга, значит? Ну, что ж, отдел, так отдел. Где бы ещё специалистов набрать? Из снабженцев, наверное сначала, а там видно будет.
На самом деле фразу: «И что мы будем иметь…» полковник хотел продолжить словами: «если всё то, что приснилось, и вправду — будущее». Слишком уж были реальные во сне картинки: высотки на фуникулёре, мост, похороны «шефа». Ему даже удавалось вспомнить лицо главного распорядителя на похоронах. Молодое, симпатичное, представительное. Раньше он этого человека не видел, но вдруг вспомнил его фамилию — Сергей Дакин. Владелец рыбодобывающей компании «Ролерс», чистый коммерческий партнер Сергея Балу.
И что делать? Судя по всему, Дакин займёт место Балу? И зачем это ему, если он в чистом бизнесе? Как говаривали в будущем: если не можешь докопаться до первопричины событий, знай, что это деньги.
Значит, после убийства Балу, Дакина бросят на спасение «айсберга», потому, что Балу не оставит наследника, а претенденты будут пытаться ломать «айсберг» на куски.
Юрий напряг третью часть мозга и «вспомнил», что через некоторое время после смерти «шефа» убьют хранителя общей кассы Карбова, друга Балу. И подозрение падёт на одного из лидеров боевых подразделений, не удовлетворённого и сейчас вторыми ролями. То есть, если убьют Балу, сразу начнётся междоусобица. Ни организаторов, ни исполнителей убийства Балу, не найдут никогда. Юрий теперь это знал точно. Не найдут и убийц Карбова.
— И что делать? — снова спросил себя полковник, наплевав на прослушку, но всё же продолжил беседу с самим собой мысленно. — Где буду я в это время? На чьей стороне? Ведь оно начнётся уже скоро. А может меня раньше всех уберут, когда узнают, что я вошёл в «ближний» круг «шефа»? Теперешние ближние и уберут. Тот же Карбов, например. Винников, тот умнее… Скорее, сначала предложит коалицию. Если предложат, надо соглашаться. Но скорее всего я даже не успею войти в ближний круг.
— Ну, ты меня вчера ушатал. Я от тебя ушёл, словно, после пятнадцати раундов, — начал вместо приветствия Балу.
— И тебе здравствовать, Сергей Дмитриевич.
— Привет, Сергей Григорьевич. Как спалось?
— Сны утомили. Всякая хрень снилась. Даже ты.
— Я? В каком виде? Надеюсь не в эротическом?
— «Знал бы ты в каком виде, так бы не смеялся», — подумал полковник, но сказал:
— В «мокром» водолазном костюме.
— О-о-о! Я в нём сексуальный. Мне тебя опасаться надо?
Сколько Сергей знал Балу, тот при любом удобном случае пытался «прокусить» собеседника, постоянно ставя в неловкое положение оправдывающегося. Однако Сергей на этот «прокус» не отреагировал.
— Ага… Сексуальный такой в гидрокостюме и с воздушным аппаратом с перерезанным шлангом. Лежишь такой на дне… Холодный, как айсберг в океане…
«Шеф» отшатнулся.
— Ты чё гонишь? Крыша поехала?
Юрий вздохнул.
— Я ж говорю, сны просто задолбали. Всякая хрень в голову лезла. А потом снились похороны твои… Народищу! Весь город перекрыт. Машин столько! И знаешь, кто распорядителем на похоронах твоих был? Дакин Серёга. Тот, что твой чистый коммерческий партнёр.
— Вот это врёшь! Не мог Серёга на себя такую ношу взвалить, даже во сне.
— Ну, не знаю. Что видел, то и говорю.
— Слушай, а ты разве с Серёгой Дакиным знаком? Вроде говорил вчера, что в глаза не видел.
— И сейчас скажу. Наяву не видел, а во сне видел.
— И какой он во сне, — язвительным тоном спросил Балу.
— Тебе портрет его описать?
— Ну…
— Ну… Высокий такой. Лицо у него хорошее. Девкам нравится — сто пудово.
Полковник прикрыл глаза.
— Рост где-то метр девяносто, крепкого телосложения, вероятно — спортсмен. Голова средняя, череп высокий, затылок вертикальный. Волосы густые, средней длинны, волнистые, тёмно-русые, зачёсаны на право. Лицо прямоугольное, средней полноты. Глаза голубые.
— Хвати-хватит! Убедил!
«Шеф» смотрел на подчинённого с недоверием.
— Но как? Врёшь ведь?!
— Не имею привычки! — скривился полковник. — Сам в ахуе!
Это последнее слово почему-то убедило Балу больше, чем все остальные.
— Расскажи поподробнее, — тихо попросил он.
Глава 4
Впоследствии Юрий не раз пожалел, что рассказал «шефу», многое из того, что ему снилось. Тот не поверил в «просветление» подчинённого, а посчитал, что Сергей работает на «конкурентов». И полковника стали пытать. Причём «шеф», как делал обычно на стрелках, подвёл правильный базис.
— Ты, Серей, не обессудь, но чтобы в дальнейшем доверять тебе, я должен убедиться в том, что всё, что ты говоришь — правда. А как это проверить? Ты сам знаешь, что другого способа, как испытание, человечество пока не придумало. У вас в службе ведь так же действовали. Ты сам говорил, что даже давал подписку с разрешением применять к тебе для дознания методы силового и болевого воздействия. Помнишь?