Это было вполне понятно. Собственно, никто и не говорил, что будет легко.
Пока я читал объявление, мимо медленно проехал зелёный грузовик ЗиС-151 с круглой эмблемой Национальной Народной армии ГДР на двери водительской кабины и наглухо зашнурованным брезентовым тентом на кузове. Ещё одна примета времени. Интересно, откуда в армии здешнего ОВД поступают эти ЗиСы, если от производящего их автозавода, по идее, должны были остаться одни воспоминания? Или это старые запасы?
Между тем подошвы моих кирзовых сапог топали по аккуратным булыжным мостовым. При ближайшем рассмотрении Кайзерштейн смотрелся вполне обычно. Я почти уверен, что абсолютно аналогично этот городок выглядел и до Первой мировой войны (только тогда вместо автомобилей по улицам должны были проезжать конные повозки), и в начале XXI века (в этом случае отличие будет в мобильниках и айфонах в руках у обывателей и обилии арабских и темнокожих физиономий на улицах). В Европе за последнее столетие вообще мало что изменилось, хоть внешне, хоть внутренне.
По сторонам улицы, по которой я шёл, тянулись двух- и трёхэтажные каменные дома с аккуратными фасадами и парадными, под красными черепичными крышами с жалюзи на окнах. Там, где жалюзи были открыты, за стёклами можно было рассмотреть занавески и цветы в горшках.
Следов пожаров, обстрелов, бомбёжек или уличных боёв мне не попалось ни разу, а вот наглухо запертые на висячие замки и лишённые вывесок помещения на первых этажах зданий, где вполне могли размещаться магазины, лавки или какие-нибудь конторы или учреждения, мне по дороге встречались многократно.
Впрочем, открытых магазинов и лавок мне навстречу тоже попалось достаточно. Судя по вывескам типа «Brot», «Мilchwaren» или «Lebensmittelgeschaft», это были в основном продуктовые торговые точки. В одном месте встретилась мне и интернациональная вывеска «Kafe».
Заходить куда-либо я, естественно, не рискнул, хотя всё было тихо и местных обывателей мне по дороге встретилось немного.
Сначала навстречу мне прошёл солидный гражданин с портфелем, в светло-сером плаще, при галстуке и модной для тех лет шляпе с узкими полями. Потом из переулка вышел и перешёл улицу передо мной молодой парняга в тёмных брюках, коричневой замшевой куртке и надвинутой на глаза кепке.
Затем навстречу мне по другой стороне улицы прошла симпатичная женщина лет тридцати, одетая в кремовое лёгкое пальто чуть ниже колен, светло-серые туфли и конусовидную, слегка похожую на колокольчик шляпку, примерно того же цвета, что и обувь. Дополняли картину коричневая сумочка на её плече, светлые перчатки и большая матерчатая сумка (с такими примерно в эти годы ходили за покупками домохозяйки по всему миру) в правой руке.
Вот за что люблю ту эпоху, примерно с конца 1950-х – женщины тогда действительно были похожи на женщин и одевались не просто по моде, а красиво, так, что глаз любого встречного мужика радовался. Бывает, даже на наших, советских фото тех времён (а у нас по части хорошо одеться тогда всё-таки было неважно) нет-нет да и попадётся какая-нибудь красавица, в холодное время года вышедшая на улицу в пальто с меховым воротником и в туфлях на шпильке. На фоне нынешних, пялящих в любое время года дурацкие штаны и прочий унисекс и из-за этого не похожих ни на что баб мода 1960-х, пожалуй, выглядит чем-то инопланетным и, увы, уже недоступным. Именно поэтому я старые фильмы и сериалы (даже относящиеся к 1980-м годам) иногда пересматриваю с удовольствием…
Между тем женщина скрылась за углом, а мои размышления прервало тарахтение мотора. И через минуту мимо меня проехал светло-серый мотороллер марки «Веспа», за рулём которого сидела курносая деваха, одетая в стиле эпохи – волосы аккуратно убраны под красную, в белый горошек, косынку, длинная оранжевая куртка до середины бедра, укороченные брючки в обтяжку и чёрные лаковые туфли на небольшом каблуке. Никакого внимания на меня эта «мотоледи» не обратила (даже не посмотрела в мою сторону), впрочем, как и все, встреченные мной ранее прохожие.
На меня опять накатил приступ лёгкой ностальгии – вдруг вспомнил, что сто лет не видел мотороллера. Во времена моего раннего детства, в конце 1970-х – начале 1980-х, по улицам моего родного Краснобельска ещё ездили вот такие штуки. И обычные, типа той же «Веспы» (вроде бы, если я ничего не путаю, в Советском Союзе существовали мотороллеры марок «Тула», «Вятка» и «Электрон»), и трёхколёсные грузовые, которые назывались «Муравей». А потом все они вдруг резко исчезли, вместе с СССР и социализмом, и теперь мотороллеры у нас в стране можно увидеть разве что в музеях да на каких-нибудь выставках автомотостарины. Ладно, если будет время – покатаюсь…
Однако какие выводы можно было сделать на основе моего хождения по улицам? Люди вокруг были вполне нормально одеты, выглядели и вели себя вполне адекватно. Во всяком случае, никто не поднимал паники и не бежал сломя голову за полицейским или армейским патрулём.
На углах некоторых домов я заметил слегка колыхавшиеся под ветром флаги. Трёхцветные чёрно-жёлто-красные с круглым гербом в виде молотка и циркуля с венком из колосьев по центру, государственные флаги ГДР и красные флаги с интересной, полузабытой символикой. По центру в овале две сцепленные в рукопожатии пятерни (либо нарисованные жёлтым контуром на флаге, либо в белом овале с синей окантовкой и какими-то буквами по краю на фоне красного знамени, при этом сами руки были жёлтого цвета), а выше и ниже эмблемы жёлтая надпись «Sozialistische Einheitspartei Deutschland». Ага, стало быть, это было партийное знамя СЕПГ, немецкой компартии из ГДР. Кое-где дополнительно висели ещё и синие флаги, где по центру был изображён щиток с жёлтым восходящим солнцем на синем фоне, над которым на чёрном фоне желтели три буквы «FDJ». Это тоже было смутно знакомо – официальный флаг Союза свободной немецкой молодёжи, гэдээровского аналога нашего комсомола.
Для меня интереснее было другое: а с чего бы это вдруг весь город украшен флагами? По случаю моего прибытия?
Я припомнил кое-что из прошлого и мысленно ругнул себя за дырявую память – ведь на дворе 25 апреля, а значит, скоро Первомай, который в ГДР всегда отмечали достаточно широко.
Видимо, основательные немецкие коммунисты имели привычку готовиться к празднику международной солидарности трудящихся, что называется, «с запасом».
Согласно данным мне работодателями инструкциям, мне надо было выйти на площадь с кирхой (или это у них здесь было чем-то большим, вроде, скажем, собора?), а затем свернуть в первый переулок налево.
До места поворота я уже дошёл. При этом в глубине этой же площади кроме кирхи наличествовало и некое официальное здание с казённого вида вывеской у входа (прочитать её с такого расстояния я не смог) и часами под крышей. Какая-нибудь мэрия или горком СЕПГ?
Между прочим, на часах было 18 часов 28 минут. Вот и узнал по ходу дела истинное местное время…
У входа в казённое здание были припаркованы две легковушки (одна побольше, чёрная, похожая на «Опель-Капитан», вторая тёмно-синяя уже знакомой мне марки «Вартбург»), с которыми соседствовали мотоцикл с коляской и зелёный тентованный ГАЗ-69. Возле «газика», явно поджидая кого-то, прохаживался молодец в форме народной полиции.
Хотя фольксполицай и не смотрел в мою сторону, я предпочёл как можно быстрее свернуть в нужный переулок. На ходу я снял часы и перевёл их на правильное время. Мало ли что.
Через пять домов я наконец увидел то, что мне было нужно.
А именно двухэтажное здание, на первом этаже которого были две большие застеклённые витрины с одетыми в костюмы и пальто мужскими и женскими манекенами, сделанными, судя по всему, из папье-маше, но не без некоторого изящества.
Над входом наличествовала вывеска со словами «Schneider», «Nahwerkstaft» и надписью поменьше «J.Teodor». То есть, надо полагать, портной и швейное ателье либо мастерская, в зависимости от нюансов перевода с наречия Бисмарка и Хонеккера на язык родных осин. А «Теодор» – это, видимо, фамилия владельца, указывающая на то, что мелкий частный бизнес здесь ещё не разогнали и не прижали «к ногтю». Хорошо это или плохо – фиг его знает. В принципе, можно было поздравить себя, любимого – фактически полдела было сделано. Я вполне благополучно добрался до места.
Хотя ещё не вечер и, возможно, внутри ателье меня уже поджидала какая-нибудь нервно поглаживающая пистолеты и наручники опергруппа. А зная о том, какой груз я тащу в рюкзаке, могли обойтись и без опергруппы. Правда, если бы меня попытались застрелить, зарезать или задушить, я вместе с золотишком немедленно оказался бы «в исходной точке отправления». Это, безусловно, был бы номер. Кстати, а может быть, мне взять, да и застрелиться самому и, таким образом, прикарманить золото? Инстинкт подсказывал, что делать этого всё-таки не стоит, поскольку «работодатели» явно не простят мне подобных фокусов…
Однако тут неизвестные злыдни могли обойтись и без смертоубийства – просто подкараулить меня в каком-нибудь тёмном переулке, дать по башке до того, как я успею вытащить пистолет, обшманать, забрать золото и незаметно уйти. Но это только если о моём появлении знает кто-то лишний, что маловероятно.
Правда, чисто визуально на возможную опасность ничего вокруг не указывало. За витринами, внутри ателье, горел мягкий свет, но людей в помещении видно не было.
Я ещё раз посмотрел на вход и вывеску, оглянулся, проверил, снят ли с предохранителя ТТ в моём левом кармане, а потом толкнул ручку двери и решительно шагнул внутрь. Коротко телебенькнул колокольчик над входом, явно связанный с дверью. Европа, традиции, однако, мать их так…
И сразу же на входе я, что называется, оконфузился. Там была довольно высокая ступенька, а пол какой-то слишком гладкий (а может, и натёртый). Поэтому, как только я сошёл со ступеньки правой ногой, потёртая подошва моего сапога встала на пол как-то криво. В результате мои ноги поехали по полу в разные стороны, и я поскользнулся. Хорошо, что не упал. Восстанавливая равновесие, я машинально матюкнулся в голос, на великом и могучем наречии помянув всуе простым русским словом доступную персону женского пола.