Едва утвердив трясущимися руками ДП на сошки, я сразу же пустил очередь по вражеским автоматчикам, попав в том числе и по самолёту. Патроны у меня были бронебойно-зажигательные – от таких никому мало точно не показалось бы.
Где-то слева от меня обнадёживающе затарахтел и ППШ радиста Пьера.
На воронкообразном конце ствола «дегтяря» заплясало тусклое пламя, в стороны полетели горячие стреляные гильзы. Я видел, что мои короткие очереди находят свои цели. Упал один автоматчик в зелёном, за ним второй и третий. Потом я от души влепил в спину одному из «сопровождающих лиц» – продырявленный насквозь минимум тремя пулями, он рухнул под крылом С-54.
Водя стволом пулемёта из стороны в сторону, я думал только о том, как бы не зацепить главного фигуранта. Правильно оценив опасность, супостаты перенесли часть огня на меня, несколько их пуль попали в кучу бочек передо мной, подняв облачка ржавой пыли, другие густо изрешетили гнилую стенку ангара справа от меня, оторвав от неё несколько приличных кусков.
Слыша, что кроме меня с нашей стороны стреляет ППШ Пьера и ещё один автомат (а где интересно была в этот момент вся остальная кодла?), я свалил в траву ещё одного вражеского автоматчика и при этом чётко видел, как давешняя азиатка, перестав палить, спустила из дверного проёма фюзеляжа лёгкую алюминиевую лесенку и этот самый буев фигурант уже лез по ней в самолёт, а следом за ним к трапу начали оттягиваться и остальные. Патронов они при этом не жалели.
А я продолжал стрелять, просто не видя другого выхода. Уконтропупил ещё одного автоматчика, и в этот самый момент кончился диск. Ничего не ощущающими пальцами я вырвал из сумки и вставил в зажимы запасной.
Между тем моторы С-54 поддали оборотов. Пилоты явно собирались разворачиваться и взлетать. Судя по оставшимся в траве телам в зелёном, сбор трупов в их планы не входил.
И ведь сейчас действительно улетят, суки! И мы их, ядрёна кочерыжка, ничем не удержим. Но ведь надо же было попробовать хоть что-то сделать!
Подхватив горячий пулемёт, я выскочил из-за укрытия и пробежал мимо ангара, к концу полосы, всё время стреляя короткими в сторону самолёта. Я видел, что попадаю, пулемёт раскалялся всё больше и сильно жёг руки, но заметного эффекта от моей стрельбы не было. Всё-таки это не ЗУ-23-2, не «Владимиров» и не ДШК. В такой ситуации вряд ли помогла бы даже «Базука» или любой другой похожий гранатомёт – допустим, выстрелом из него можно было запросто оторвать самолёту на стоянке крыло, но ведь осколки могли задеть клиента и прочих пассажиров, а если при таком взрыве взорвались бы топливные баки, наша затея разом потеряла бы всякий смысл…
Самолёт разворачивался, всё больше прибавляя газу.
Кончился и этот диск. Упав в траву, я снова сменил магазин.
А ревущая на взлётном режиме четырёхмоторная махина без каких-либо видимых повреждений развернулась ко мне носом и, медленно разгоняясь, рулила практически прямо на меня.
Нервный пот тёк по моему лицу с бровей на щёки, заливая глаза. Не теряя времени, я прицелился и из положения лёжа ударил длинными (только бы не заклинило, творение Дегтярёва, не подведи!) очередями по кабине пилотов С-54 (надеясь, что нужного мне кадра они всё-таки не посадили за штурвал) и его правому крылу, в том месте, где вращались мутные диски воздушных винтов.
Самолёт проскочил буквально в двадцати метрах правее меня. Взлёт он не прервал, но теперь изрядно вихлялся из стороны в сторону и сильно дымил. Чёрным, явно не выхлопом.
Кажется, некоторый эффект был мной всё-таки достигнут.
А мой пулемёт опять дожевал крайний патрон из диска, и затвор лязгнул вхолостую. Я вставил новый магазин, предпоследний.
Пока я вставлял диск, С-54 уже оторвался от земли, оставляя за правым крылом широкую полосу копоти.
– А-а-а! – услышал я словно откуда-то со стороны, хотя, как оказалось, этот звук и шёл из моей глотки.
Собственно, мне теперь оставалось только орать да пытаться при этом как-то «продолжать банкет». Почти как у классика – пальцы в рот да весёлый свист…
Я поднял «дегтярь» одной рукой за спуск, другой за сошки и нажал на курок, стараясь целиться вслед самолёту, по тому же правому крылу.
– Рды-ды-ды-ды-ды-дыт! – громкие звуки пулемётных очередей, казалось, били прямиком по моим мозгам. Эта стрельба от живота не могла быть сильно точной – отдача мотала меня словно пьяного, едва не повалив наземь. Я опять видел, что попадаю, но понимал, что сбить подобный агрегат из «ручняка» всё-таки нереально. Я и так слишком много сделал…
Этот диск кончился почти мгновенно. От пулемётного ствола можно было прикуривать…
Я опустил зашипевший от пары попавших на него капель пота ДП на землю, и мне показалось, что в воздухе не осталось вообще никаких запахов, кроме кислого порохового духа и дыма горящего топлива.
Дальше стрелять уже не было смысла. И далеко, да и вообще…
Самолёт с сильным креном уходил к горизонту, не убирая шасси и сильно дымя. Один винт на крайнем правом моторе С-54 вращался еле-еле. Всё-таки один движок я ему сумел выбить…
Но всё-таки он улетал, падла!
При этом я меланхолично отметил для себя, что самолёт уходил не в ту сторону, откуда появился. Не в сторону Пиренеев, где Испания или Португалия, а куда-то на север…
Этот момент следовало обдумать, а пока С-54 скрылся из виду над горизонтом.
– Ей! Ярослав! – услышал я. Обернулся и увидел, что ко мне шла, спотыкаясь, в траве на своих каблуках Клаудия с пистолетом в опущенной правой руке.
Вид у неё был словно после расейской сельской свадьбы. Волосы растрепались, глаза дикие, с потёкшей с ресниц тушью. В причёске трава, на одежде многочисленные следы копоти и ржавчины, туфли и чулки на коленках (один чулок капитально поехал по шву) заляпаны землёй и зелёным травяным соком. Один рукав расстёгнутого жакетика был полуоторван по плечевому шву, на вылезшей из-за пояса блузке сохранилась только одна пуговочка, благодаря чему было видно пупок и лифчик пикантного бледно-розового цвета. Ей-богу, никогда раньше я даже не пытался подсмотреть или хотя бы догадаться, бельё какого цвета она носит. А тут прямо-таки голимый полустриптиз, на фоне масштабного насилия…
За ней следом устало топали пятеро братков, включая Пьера с ППШ на плече и одного усатого хмыря, вооружённого «Стэном». Вид у них всех был столь же поиметый. У одного бойца левый рукав рубашки был разрезан, и на предплечье белела повязка с пятном свежей крови. Похоже, мужичка слегка царапнуло по касательной…
Это что же, из семнадцати человек наличного состава полегло замертво двенадцать? Ну ни фига себе?! Что тут сказать – всё-таки не оказалось среди этих ребят ни комиссара Миклована, ни Грязного Гарри, ни любого другого киношного суперстрелка, с олимпийским спокойствием выходящего с пистолетом против многочисленных автоматов и способного при этом сделать невозможное – перешибить плетью обух…
И ни к селу ни к городу в моей голове вдруг зазвучал голос Боярского из старого комедийного псевдовестерна – тяжёлая плата, смешная цена, тут главное шляпа была бы цела, и, конечно, мне дорого где-то то, на что эта шляпа надета…
Кстати, ни на ком из пяти уцелевших Клавиных братков не было головных уборов. Не ковбои вы, ребята, увы-увы… И плакать тут или смеяться – я даже не знал…
Клава подошла ко мне почти вплотную. Её боевички остановились чуть раньше и топтались метрах в пяти за её спиной.
И чего они все сюда припёрлись, вдруг там кто-нибудь ещё жив, помирает в корчах и судорогах и требует неотложной медицинской помощи? Или в который уже раз мне живо представилась сцена из голливудских (да и не только) фильмов – какой-нибудь недостреленный гадёныш вдруг оживёт, поднимет трясущимися руками ствол и со всей дури пустит в спину мне или Клаве автоматную очередь? Ей в любом случае не стоило умирать, а мне было ещё рано уходить отсюда…
– Господи ты боже мой! – только и выдохнула Клаудия. – Никогда ничего подобного не видела!! Чтобы меня – и вот так… Если бы не ты, нас бы всех тут… Кстати, где ты этому научился?
– Ну, если у русских и можно чему-то научиться, то прежде всего воевать. Будем считать, что я всё-таки оказался хорошим учеником… Ты лучше скажи – ну и что теперь? Упустили пташку?! Во всех смыслах?!
– Я же не думала, что их будет столько!
– Ты, по-моему, вообще не думала! Хотя прекрасно знала, что против тебя работают американцы, а не обычные конкуренты – рэкетиры с соседней улицы! Надо же понимать, что это государство, а не хухры-мухры! И что они в любой момент могут применить всё, что угодно, вплоть до атомной бомбы!
– Ты на меня не ори! Лучше скажи, что делать? – сказала заметно пригорюнившаяся Клава, с безнадёжной интонацией некстати забеременевшей школьницы.
– Да если бы я знал… По-моему, они ушли вовсе не в ту сторону, откуда прилетели, или мне это померещилось в горячке боя?
– Нет, не померещилось…
– Ну, раз так, далеко улететь они не должны. До Португалии они, по-моему, точно не дотянут, особенно с одним выбитым движком и пожаром на борту – всё-таки туда километров шестьсот по прямой. По логике они должны сесть где-то неподалёку. А если уж они потянули не в ту сторону, то, спрашивается, куда? Где они могут сесть?
– Может быть, в Англии?
– С какого буя? То есть почему именно там?
– А куда ещё? По-моему, это ближе всего. По прямой всего километров триста. Если сумеют перетянуть пролив и их не успеют над ним перехватить, то где-нибудь там и плюхнутся…
– Где?
– Найдут где. К примеру, до Ирландии им тянуть точно смысла нет, это не ближе, чем до Португалии. А в Англии после войны и атомных бомбёжек полно пустошей, где с тех пор вообще никто не живёт, а власти туда и подавно не суются, не дурные, радиация всё-таки… Вон от Лондона с окрестностями вообще одно сплошное огромное пожарище осталось. Так что не сомневайся – сядут. А если сядут благополучно – дадут своим радио и будут ждать спасателей.
– Интересно, кто их теперь будет спасать и как?