В обширном холле на первом этаже горел электрический свет, через разбитые оконные стёкла тянуло ветерком. Сквозняк колыхал шёлковые занавески, на отделанном натуральным деревом полу под нашими ногами хрустели стёкла от разбитых шальными пулями плафонов под потолком.
Вбежавшие в дом перед нами бойцы какое-то время нервно топтались на месте, а потом наконец разделились и рванули по коридорам, вправо и влево от входа, вдогонку за «ударной группой». А вокруг нас были новые трупы, куда же без этого…
Ближе всех на полу холла, среди опрокинутых кресел лежало двое убитых в тёмных костюмах и галстуках. Один с зажатым в вытянутой вперёд правой руке «Люгером», возле второго лежал короткий автомат МАТ-49. У дальней стены, скорчившись и из последних сил зажав ладонью явно смертельную рану под левой грудью, лежала мёртвая, смуглая и темноволосая женщина в тёмном платье и заляпанном красным белом переднике – явная горничная или прислуга, которую застрелили исключительно «для порядка».
Правее трупа горничной, у стены, рядом с упавшим плашмя на пол то ли шкафом, то ли комодом, лежали без признаков жизни двое махновцев Клойзнера-Клогнака. Н-да, среди прочей упавшей мебели тела этих бандюков были явно на своём месте…
Ещё одного Барухова «орла» с окровавленным лицом, тоже выглядевшего довольно безжизненно, вытаскивали на свежий воздух, под микитки, два коллеги.
На мой взгляд, как-то дороговато обошлась Баруху эта чёртова вилла, раз уж я видел минимум трёх убитых с нападавшей стороны…
Где-то справа, там, где должны были быть коридор и лестница, ведущая на второй этаж виллы, продолжали стрелять. Причём там вдруг зачастил какой-то слишком уж громкий автомат. Не дай бог, если обороняющиеся вдруг очухались…
Барух немедленно рванулся туда, изрыгая на бегу проклятия на французском и, как мне показалось, на иврите.
Я поднял за ремень и закинул за спину МАТ-49 убитого охранника (что характерно, из него, похоже, ни разу так и не успели выстрелить), после чего двинул за ним.
Мы с Клойзнером пошли на хлопки «Стэнов» и громкие чужие выстрелы.
На полу, в застеленном зеленоватой ковровой дорожкой коридоре первого этажа (двери всех комнат были закрыты, похоже, здесь располагалось что-то вроде служебных помещений) нам попалось ещё двое убитых – привалившийся к стенке, по которой он сполз на пол, Барухов боевичок с пулевой дыркой над переносицей и ещё один, почему-то босой, охранник в расстёгнутой светлой рубашке и полосатых брюках с подтяжками, лежавший лицом вниз, ногами ко входу. Толку ни на сантим, а количество трупов всё увеличивалось…
В самом конце коридора мы не без труда рассмотрели такую картину – укрывшаяся за массивными перилами ведущей наверх лестницы растрёпанная баба в голубом платье стреляла в нашу сторону экономными короткими очередями из автомата МАС-38 (смутно знакомый мне довоенный предшественник МАТ-49 с деревянным прикладом и более тонким, длинным стволом).
Шестеро Баруховых ребятишек, которым эта суматошная стрельба не позволяла подойти ближе, высунуться из коридора и нормально прицелиться, буквально влипли в стены коридора. Трое из них время от времени стреляли короткими очередями из «Стэнов» в ответ неизвестной бабе.
Явно помня инструкцию Клойзнера, они стремились попасть в ногу или руку этой стерве. Но получалось это у них не очень. Хотя из-за их огня неизвестная автоматчица всё-таки не имела возможности взбежать на второй этаж и оставалась прижатой огнём на лестнице. По идее, раз уж у нас не было гранат, надо было ждать момента, когда у неё закончатся патроны в магазине и она будет перезаряжать свою пукалку.
Из-за многочисленных рикошетов вокруг нас стояла столбом пыль отбитой побелки и штукатурки, сильно затруднявшая наблюдение.
– Посмотри, это она? – спросил меня Барух звенящим шёпотом. На его рыжей бороде успел осесть беловатый налёт мела, разом сделавший его «слегка седым».
Я пролез мимо занятых стрельбой и ругающихся последними французскими словами боевичков и осторожно высунулся из-за дверного косяка. В стену над моей головой сразу же прилетело, из-за чего вести наблюдение слишком долго мне не пришлось – иначе вполне могло прилететь уже непосредственно в лоб.
Но за эти несколько секунд я успел припомнить портрет своей сегодняшней клиентки и понял – нет, передо мной не Брит Савнер. Эта хренова автоматчица была явно моложе.
– Нет, это не она, вали её! – крикнул я Баруху, перекрикивая свист пуль.
Тот немедленно продублировал команду по-французски, и всё сразу же изменилось. Его разом воспрянувшие обломы были рады стараться и, не медля ни секунды, щедро изрешетили эту бабу сразу из трёх стволов.
Был слышен чавкающий звук впивающихся в мягкое пуль, потом какой-то неразборчивый вопль и глухой металлический стук, после чего стрельбу в нашу сторону словно обрезало.
Когда я выглянул из-за косяка, покрытое десятком входных и выходных отверстий тело нашей противницы уже лежало, раскинув руки, на нижних ступеньках лестницы, лицом вниз. Рядом лежали выпавший из её рук горячий автомат и синяя, блестящая остроносая туфля синего цвета, явно слетевшая с ноги убитой.
– Aller en haut! – скомандовал Барух своим бойцам.
Те дисциплинированно рванули по лестнице наверх, оставляя чёткие отпечатки подошв на засыпанном штукатуркой полу.
И через какие-то секунды стрельба в том же темпе (сначала несколько одиночных выстрелов из пистолета, потом бесшумные короткие очереди из автоматов, а потом вперемешку пистолетная и бесшумная пальба) весело пошла уже на втором этаже, прямо над нашими головами. Похоже, по-другому они действительно не умели…
Также в тот момент активно стреляли где-то в глубине первого этажа, в районе кухни и соседних с ней помещений. Сапожники хреновы, не могут даже, навалившись этакой оравой, оперативно перестрелять десяток человек! Не уважаемая в узких кругах ограниченных людей ОПГ, а какое-то розовое, слащавое говнецо, прости меня господи!
Я подошёл к покойнице, поднял и повесил на плечо её МАС-38. Зачем – сам не знаю, тем более что наличие патронов в магазине этого автомата я с самого начала не проверил.
Потом осторожно перевернул убитую лицом вверх, убрал с её лица неестественно светлые (явно крашеные) волосы и убедился – это точно не хозяйка виллы. Вблизи погибшая бабёнка ничем не напоминала Савнер-Уойб.
– Поторопись! – крикнул Барух, пробегая по лестнице мимо меня вслед за своими наверх.
Там, куда он направлялся, ничего не изменилось – в ответ на очередную, бесшумную короткую очередь бухнул пистолетный выстрел. Потом второй и третий.
Осторожно поднимаясь по лестнице на второй этаж, я ощутил в воздухе сильный запах горелой бумаги, шедший откуда-то из глубины коридора. Должно быть, из кабинета хозяйки.
Едва выскочив на второй этаж, я увидел, что ещё один из гопников Баруха уже ранен – ему неумело бинтовали плечо. Сам Барух с остальными своими стрелками расположился вдоль стен вокруг лестницы. Не имея возможности проникнуть дальше, они ругались, чихали от пыли и палили короткими очередями куда-то вглубь частично перекрытого полуоткрытой наружу дверью одной из комнат (какой-то странный каприз или банальная недоработка архитекторов и строителей, обычно в жилых помещениях двери всё-таки открываются внутрь) коридора второго этажа.
– Посмотри – там она или снова нет?! – крикнул мне Барух.
В этот момент из-за этой уже изрядно поколупанной пулями открытой двери в коридор быстро высунулась ещё одна баба. Я успел заметить, что она тоже была блондинка в голубом платье и синих туфлях. В её поднятой руке был пистолет, и она, не особенно точно, выстрелила в нашу сторону три раза подряд.
Хотя часть ламп в коридоре уже побило пулями, света было вполне достаточно, и я сразу же понял, что это опять не та.
Дабы не затягивать процесс штурма и далее (ох и верно же говорят, хочешь что-то сделать – делай сам!), я вскинул автомат и от души выпустил в эту (уже вторую по счёту) «неизвестную в голубом» полную обойму.
«Стэн», конечно, не шибко мощный автомат (при бое в замкнутом пространстве это, кстати говоря, не минус, а скорее плюс), но всё-таки минимум несколько моих пуль попали примерно на уровне груди незнакомки, продырявив насквозь дверь, за которой она столь легкомысленно ховалась.
Конечно, открывая огонь, я допускал вероятность того, что она успела убраться, но нет – женщина тонко закричала от боли и рухнула на пол.
Пока я менял опустошённую обойму, ребята Баруха со слоновым изяществом протопотали вперёд, мимо меня, и буквально через минуту где-то в глубине комнат второго этажа опять привычно забухали гулкие одиночные выстрелы и захлопала малошумная «ответка» из «Стэнов».
Я подошёл к лежавшей в неудобной позе (туловище с головой в коридоре, ноги в комнате) убитой бабёнке и повернул её лицом к себе. Она оказалась довольно симпатичной, в широко открытых глазах застыли боль и изумление, из угла рта толчками вытекала струйка крови.
На двери, за которой она пыталась укрываться (распространённое жизненное заблуждение, характерное, в том числе, для особо тупых фанатов компьютерных игр – от настоящей, а не виртуальной пули не спрячешься за кустом или дощатым забором), было штук шесть сквозных дырок от автоматных пуль, и три из них точно не пропали даром, попав ей аккуратно в грудь. При этом две пульки угодили почти точно в область сердца. Что же, по крайней мере, она долго не мучилась…
Я нагнулся и поднял с пола её пистолет. Это оказалась изрядная экзотика. Судя по маркировке, «Манлихер» 1905 г. под патрон 7,63 мм. Оружие не так чтобы очень.
Пытаясь почувствовать внутри хоть какие-нибудь угрызения совести по поводу только что содеянного, я, действуя словно робот, убрал очередной трофей в сумку.
Возникший в этот момент рядом со мной дорогой товарищ Барух крикнул:
– Давай к кабинету! Вторая дверь! Она там, похоже, заперлась!
При этом сам он решительно рванул по коридору вперёд, вдогонку за своими херовыми обормотами. Похоже, эта продолжительная баталия в стиле средневековой осады Орлеана уже начинала его напрягать.