Работает энергетиком в ночную смену на заводе по производству шин. Стаж десять лет.
Собственность: квартира по адресу ул. Веселовского, д.17, кв. №∞; земельный участок в гаражном кооперативе «Тихий дом» без строений.
Творческих увлечений не зарегистрировано. Психик. Развитие интеллектуально-лидерских качеств. Укрепление здоровья.
Уровень веры — средний: ИВ — 3 ед. БВ — ~100 ед. МВ — 100÷400 ед.'
Мда… с таким досье нужно в шпионы идти! Человека от забвения отделяет буквально пара официальных бумажек и 3 человека! Вот кому действительно стоит задавать вопрос: во что он верит и ради чего живёт?
Дверь квартиры оказалась старой, обитой дерматином, и с ромбиками из натянутой… хотя уже провисшей проволоки. Надя аж залюбовалась, так как не встречала подобной древности. А я вжал звонок, надеясь, что перед «второй сменой» хозяин квартиры никуда не спешит. Судя по датчику наруча, мужчина дома.
Под громкий птичий щебет звонка дверь распахнулась. В коридор повеяло ароматом истинной холостяцкой свободы — запахом яичницы с сосисками пополам с прелой вонью давно нестиранных носков. А в лицо уставились два чёрных зрачка охотничьего ружья.
— Я же предупреждал: не лезьте ко мне, гребанные сектанты! Не пойду я в ваш храм Книги! — курок доброжелательно щёлкнул, позволяя ускорить течение мысли в нужном направлении.
Если не считать ружья, владелец жилья предстал во вполне приличном виде (я и половину времени дома так не выгляжу): тапочки на босу ногу, потёртые шорты до колена и голый торс, где отчётливо виднелся небольшой животик. При этом он мгновенно подтянулся, и на нём даже проступили кое-какие мышцы, стоило Максиму увидеть, что к нему пришла леди.
— Доброго дня, — я чуть натянуто улыбнулся. — Вероятно, вы нас с кем-то спутали. Если позволите, мы документы покажем, — и под тяжёлым взглядом хозяина продемонстрировал свою ксиву.
Надя замешкалась лишь на миг. Максим скользнул по бумагам усталым взглядом. Казалось, его глаза вот-вот поглотят тёмные круги вокруг. А затем его плечи опали, и ружьё опустилось. Мужчина почесал патлы до шеи и выдал:
— Прошу прощения. Просто адепты «Последней Книги» уже достали. И добрых слов они не понимают, — короткий зевок и уточнение: — И чем я могу помочь Редакторам? Или скачанные мною сериалы уже вне закона?
— Если там два сезона подряд одни и те же персонажи, то вполне возможно, — не стал я поддерживать шутку. Ибо бесконтрольное распространение информации — это не только свобода, но и бесконтрольная Вера. — Но пока мы бы хотели поговорить о вашей сестре!
Нас ещё раз просканировали взглядом и без лишних слов распахнули входную дверь, приглашая войти на разговор. Более того, оставив нас раздеваться, Максим побрёл на кухню, где и пристроил ружьё в сейф рядом с бутылкой водки. Забавно, но сейчас для написания истории нужно больше разрешений, чем для покупки оружия.
Быстро раздевшись и разувшись, мы с Надей последовали следом по коридору. Но я успел обратить внимание, что дверной короб входной двери усилен, словно готовились поставить вторую дверь, да бросили на полпути.
В проходе открылся вид на гостиную и дальше мельком на дверь комнат. Квартира досталась мужчине явно в наследство от родителей — три комнаты, из которых жилые максимум две. Одна вовсе заперта на навесной замок. В квартире убирались, но всё равно стоял лёгкий пофигистичный хаос: мебель — серванты, шкафы и прочее, что значительно старше владельца и не нужно в быту — обои, потолки и полы потрёпаны и готовы вот-вот развалиться.
Брут мягкой поступью соскользнул с плеча и шмыгнул за старый, пропахший древностью диван. У нас, конечно, нет ордера на обыск, но осмотреться нам никто не запрещает!
— Не думал, что сестрой заинтересуются через столько лет после её смерти, — Максим уселся за стол, где уже на треть была съедена яичница не только с колбасой, но и с луком. Язва в желудке ностальгически забурчала, напоминая, что пиво не является полноценным обедом, а завтрак я пропустил. Хозяин это тоже услышал и бросил: — Присаживайтесь. Чайник уже греется. Я сейчас доем и нарежу бутербродов и вам, и себе на работу. А вы говорите: чего хотели?
— Нам нужна информация о вашей сестре. О том, какую за историю она создавала? Как? С кем? И что в результате с ней произошло? — Надя была вкрадчива, в голосе сквозило лёгкое сочувствие и ненавязчивая сила.
— Её история? — Максим усмехнулся одновременно и грустно, и с весёлой искоркой в глазах. — Лучший из успехов моей маленькой малышки и её же приговор. Я даже не удивлён, что через столько лет «Судья желаний» сумел испортить кому-то ещё жизнь. История с характером!
Из ностальгического порыва души Максима вырвал свист закипающего чайника. Хозяин быстро засуетился, наливая чай, нарезая обещанные бутерброды и чётко начав рассказ по теме, похоже, уже не раз поведанный в своё время:
— Всё началось со смерти родителей. Ей тогда шестнадцать было. Мне двадцать. Я бросил учёбу и устроился на завод, чтобы обеспечивать себя и сестру. А Маша по моему настоянию продолжила учиться. Но пытаясь уйти от переживаний, начала писать истории. Через два года она поступила в наш университет на филолога и переселилась в общежитие, чтобы «вырваться из давивших на неё стен». Тогда мы практически перестали видеться: я работал, чтобы оплатить и жизнь, и её учёбу; она честно получала знания, подрабатывала и пыталась писать свои истории.
Мы отвлеклись на время. Бутерброды с чаем зашли на ура! А Максим, наконец, расправился с остатками своей яичницы. Атмосфера в кухоньке значительно потеплела.
Надя, как обычно, блюла фигуру, посему вместо еды отвлеклась на цветок, стоящий на подоконнике. Длинные стреловидные листья тёмно-зелёного цвета, чуть опавшие и подсохшие по краям и на кончиках. В ботанике мои познания лишь едва выше нуля, поэтому назвать растение я не смог бы даже под пытками.
Можно вспомнить народную мудрость, в которую верят, но на ум приходит только: если в доме ругаются, то цветы гибнут. Для одиночки немного неактуально. Но Наде этот цветок мог поведать куда больше, если вспомнить её направленность. И она теперь бережно врачевала растение, напевая себе под нос.
— В середине первого курса Маша встретила парня, — Максим отвалился на пожелтевший от времени массивный металлический советский холодильник, который покачнулся и заржавевшим уголком обломанной ножки упёрся в липкий, продавленный линолеум. Но стоял уверенно. Собеседник продолжил рассказ: — И как это обычно происходит, любовь-морковь, романтика и розовые сопли. Признаюсь, когда я только узнал, то чуть не пошёл и не прибил этого проходимца, — и вновь грустная улыбка, как символ раны на душе.
— И что же помешало? — когда пауза начала затягиваться, напомнил я о себе, так как обои с имитацией красного кирпича да белёный потолок с трещинами рассматривать не особо интересно.
— Спать хотелось после смены, в связи с этим решил до конца выслушать, что сестра расскажет. Как оказалось, парень был не дурак и романтическую чушь сумел направить на пользу сестре — дал ей дополнительный стимул учиться. И даже в творчестве помог! Маше никогда не хватало усидчивости написать что-то глобальное. Он же стал тем, кто не давал ей творчески выгореть, а поддерживал равномерное пламя интереса. Как потом признался мне: «Его избранница должна быть сильной и самостоятельной».
— Это был соавтор 'Судьи желаний"? — напрягся я. — Как его звали? Где жил? На кого учился?
Пожалел, что ни я, ни Надя не обладаем возможностями развитых психиков по прочтению мыслей и образов. Хотя из Издательства пришлют, стоит мне только отправить запрос. А значит, скоро у нас будет лицо соавтора. Максим попивал чаёк, бросая:
— Жил он в общаге, точнее не скажу. Учился на технической профессии. Представился как Дмитрий Демонов.
Я поморщился. Псевдоним! Псевдоним — это щит, не дающий провалу задеть, а успеху сжечь душу и разум. Я понимал людей, которые использовали псевдонимы. Но только щиты не вечны, рано или поздно нужно учиться самому принимать удары. Либо щит станет частью тебя, исказив личность навсегда.
— И вам было не интересно, с кем общается ваша сестра? — не то удивилась, не то возмутилась Надя, отвлёкшись от цветка, который уже и полила, и землю ему прополола, и теперь ухаживала за листочками.
— Не особо. У неё была своя жизнь. Если бы возникли проблемы, она всегда могла ко мне обратиться. Но я видел: с каждым приходом моя сестра всё более счастливая и главное — самостоятельная. Это дорого стоило!
Максим в пару неуверенных нажатий вывел над экранчиком наруча логограмму Маши: невысокая девушка с округлым лицом и задорными глазами весело улыбалась. Непослушные волосы так и норовили закрыть лицо, и девушка откидывала их небрежным жестом. Похоже, слепок с какого-то видео. По душе продрало, словно ногтями провели по школьной доске.
— А у вас остались какие-нибудь личные вещи Марии? Может, дневник или компьютер? Это бы помогло выйти на парня вашей сестры, — попытался я найти новые ниточки.
— Увы, нет. Дневников она не вела. Компьютеру не повезло, он сгорел пару лет назад. Да и подруг у Маши особо не было, она предпочитала компанию книг. Хотя, может, что-то её однокурсники знали? Но они разъехались по всей стране…
— А что за историю они создавали? — решил я сменить вектор интереса.
Очень часто творец вкладывает в своё произведение идею. Посторонний наблюдатель видит своё — идею, отражённую в собственном опыте. И лишь кто-то близкий может одновременно понимать идею и видеть её отражения — тот, кто понимает суть.
— Маша представляла её, как новое осмысление вопросов жизни, бытия и смерти — всякая такая чепуха. Сразу после написания всё времени не было прочесть, а после Чёрного месяца я уже просто не мог прикоснуться к этой истории, — тяжёлый вздох и быстрый взгляд на часы. — Если не возражаете, то продолжим, пока я одеваюсь?
Мы прошли через зал в жилую комнату: небрежно заправленная кровать, стол с выцарапанным на углу замысловатым рисунком, да старенький ноутбук на подушке. Хотя нет, имелся ещё шкаф, откуда хозяин извлекал вещи, принюхивался и что-то даже надевал. Надя смущенно осталась в зале, а я стал вполоборота в дверях, отметив, как быстро мелькают короткие и мозолистые пальцы. Сразу видно — рабочие.