ить их на то, чтобы разделаться с нею, Маргрет не позволит.
Она сошла вниз по лестнице, взяла лопату и отворила дверь. Закрываясь от ветра, хлеставшего дождем ей в лицо, завернула на нетвердых ногах за угол коттеджа и дошла до ручья.
А там, опустившись на колени, начала копать раскисшую от дождя землю.
***
Александр, стоя между Диксоном и Оксборо, смотрел на распростертое у его ног зло — сознавшуюся ведьму.
Но полуголая, заснувшая впервые за несколько дней Элен Симберд вовсе не выглядела воплощением зла. Она выглядела измученной, хрупкой, немолодой женщиной. Предполагалось, что он обыщет ее на предмет метки, но все, чего он хотел, — это прикрыть наготу несчастной и дать ей выспаться.
Вместо этого он присел на корточки и потряс ее за плечо.
— Сударыня?
Она вздрогнула и тотчас проснулась. А когда увидела у него кинжал, то забилась подальше в угол, тщетно пытаясь прикрыть свои оголенные груди.
— Прошу вас, только не трогайте меня снова.
— Скажите нам, где метка, и все пройдет проще.
— Вы ее не нашли? — Она пощупала свою исколотую спину. — Так откуда знать мне?
— Он Ведьмино шило, — сказал Диксон. — И уж он-то отыщет твою метку в два счета. Можешь даже не пытаться ее утаить.
Не отыщет, ибо он этого не умел. Все, что ему оставалось, это смотреть и колоть наугад, вслепую, снова и снова, сияющим, еще не бывшим в употреблении шилом, которое он купил себе сам, поскольку не заслужил право получить то, которое Скоби дарил прошедшим обучение до конца.
Александр бросил кинжал на пол.
— Сначала пусть она назовет других ведьм. — Он взял ее за плечи, заставляя смотреть себе в лицо. — Назовите нам еще имена.
Ее глаза остались пустыми.
Граф так и стоял позади него, отбрасывая тень на них обоих.
— Отвечай, или он заставит тебя заговорить.
Она уставилась в пол, потом подняла голову с таким видом, словно нашла клевер-четырехлистник.
— Хозяйка таверны. Да. Изобел Бойл.
— Глупая женщина, — встрял из-за плеча Александра Диксон. — Мы только-только наказали Джорджа Коммона за клевету против нее. Ее доброе имя восстановлено, и не смей пятнать его наговорами.
Между ее бровями, над воспаленными от отсутствия сна глазами, залегла глубокая складка.
— Барбара Кохран.
Против этого имени никто не возражал.
— Кто она? — спросил Александр.
— Жена одного из моих батраков, — сказал Оксборо.
— Добрая христианка, которая недавно разрешилась от бремени, — добавил Диксон. — Правда, и она, и младенчик еле выжили. Ты что, приглашала на роды Дьявола?
— Кто еще? — требовательно спросил граф. — Кто еще присутствовал на твоих оргиях с Сатаной?
— Еще? — В ее голосе зазвенела паника. — Никого там не было. Только Дьявол и я. — Ее веки дрогнули, и она уронила голову на грудь.
Александр встряхнул ее, взяв покрепче за плечи.
— Не отвлекайтесь. Все уже потеряно, поэтому назовите нам имена остальных и молитесь об искуплении своих грехов.
Она шмыгнула носом и утерлась рукавом.
— Я сказала все, чего вы хотели. Почему вы никак от меня не отстанете?
Все, чего вы хотели. Все ли?
— Вы сказали нам правду?
— Правду? — Он услышал в ее усталом голосе какую-то новую интонацию. — К чему спрашивать об этом сейчас?
Правдой будет то, что скажете вы — однажды сказала ему Маргрет.
Снаружи ударил гром. Дождь перешел в ливень, просачиваясь внутрь сквозь щели в крыше амбара.
— Имена! — взревел Оксборо, сотрясая потолочные балки. — Говори, кто еще, женщина!
В ее усталые глаза закралась какая-то хитринка. Или то был всего лишь блик от колеблющегося фонаря?
— Я не знаю. Сатана меняет наш облик, чтобы мы не узнавали друг друга при свете дня.
— Ничего подобного Сатана не делает, — немедленно вставил Диксон.
Она смерила его надменным взглядом.
— Вам-то почем знать? Ведьма здесь я, разве нет?
Александр отпустил ее.
— Ее словам нельзя доверять. Она уже не соображает, что говорит.
Граф подобрал с пола кинжал и подал ему.
— Найдите метку. Это освежит ее память.
— Нет! — взвизгнула она при виде кинжала. — Джиль, жена кузнеца. Она ведьма. Она была там!
Александр нахмурился.
— Вас обвиняют в том, что вы уморили ее дитя. — Ведьме не полагалось знать, в чем ее провинность, но допрос с самого начала пошел наперекосяк.
— Она сама его и уморила, чтобы вас одурачить. Но она была на шабаше, я ее видела. — Элен Симберд вздернула подбородок под его скептическим взглядом. В том и заключалась его работа — отделять ложь от истины, — однако ни одно ее признание не вызвало у Александра доверия.
Какие-то крики вторглись в амбар, прервав его мысли. Александр встал и обернулся.
— Что происходит?
Граф не ответил. Он онемело застыл, разинув рот, ибо прямо за порогом амбара корчилась на земле его дочь — она визжала и плакала, лягалась и размахивала кулаками, и выкрикивала такие непотребные ругательства, каких не положено знать ни одной христианке.
Одержимая — повис в воздухе невысказанный вслух приговор.
Поодаль стояла жена графа. Оставив девушку у их ног, она отошла в сторону, подальше от ее молотящих воздух конечностей, и теперь, не замечая ливня, взирала на дочь.
— Она хорошая девочка. Добрая христианка. Это все ведьмы. Это они сотворили с нею такое.
Граф, столь неистовый с подозреваемыми ведьмами, от ужаса утратил дар речи, увидев, как его дочь извивается в грязи. На ее крики под дождем собралась небольшая толпа. Расталкивая друг друга, люди сгрудились вокруг нее — достаточно близко, чтобы видеть, как леди Анна бьется в припадке, но все же держась на некотором отдалении, словно опасаясь от нее заразиться.
Александр присел рядом с девушкой, не обращая внимания на то, что ее ноги пинают его до синяков, а ногти оставляют царапины на лице. Ее испачканная юбка высоко задралась, обнажив бледные, голые выше чулок, ляжки. Это шокирующее зрелище придавало ее стонам развратный оттенок.
Из повозки, которая привезла их из башни, он достал промокшее покрывало и набросил его на девушку.
— Когда это началось?
— Днем, после трапезы. Я отослала ее в свою комнату, а потом услышала…
— Она в таком состоянии весь день?
Леди Оксборо пыталась что-то сказать, но среди криков и раскатов грома вести разговор было невозможно. Александр жестом велел одному из мужчин сторожить Элен Симберд, которая к этому времени уже заснула беспробудным сном, а сам взял девушку за ноги и вместе с Диксоном, подхватившим ее подмышками, понес ее к священнику домой. Она было притихла, обмякнув мертвым грузом в его руках, но вскоре снова стала кричать и отбрыкиваться, так что он едва не выпустил ее заляпанные грязью лодыжки из рук.
Оксборо с женой поспешили за ними следом, а остальные разошлись искать укрытие от непогоды.
В помещении, где было тихо и сухо, ее крики прекратились. Во взгляде появилось осмысленное выражение. Однако ее заплаканная, промокшая до нитки мать по-прежнему держалась от дочери на безопасном расстоянии.
— Анна, что с вами случилось?
Девушка непонимающе огляделась по сторонам.
— Ничего.
— Но что-то точно случилось, — резко сказала мать. — Ты и слов-то таких раньше не знала.
— Каких слов? — Она широко распахнула свои голубые глаза.
— Вы совсем не помните, что говорили? — Александр взял ее за плечо, и девушка вздрогнула. Он никак не мог считать, что выражает гримаса на ее лице. Страх, наверное. Или презрение.
Качая головой, она перевела взгляд на отца.
— Где я? Как я сюда попала?
Ее мать, позабыв о страхе, опустилась на колени и приняла дочь в свои объятия.
Александр предпринял еще одну попытку:
— Леди Оксборо, вы можете рассказать нам, что именно произошло?
Она погладила дочь по волосам.
— Как я уже говорила, я отправила ее в свою комнату, потому что он… — Она покосилась на мужа и не закончила фразу.
Девушка болела — вспомнил Александр. Однако было не похоже, чтобы ее отправили отдыхать.
— И что было потом?
— Потом я услышала крики. Прибежала в ее комнату и обнаружила Анну на полу среди осколков разбитого кувшина. Она бранилась такими словами, каких я никогда от нее не слышала. И ее голос был таким странным. — Она вновь покосилась на мужа. — Тогда я дала ей пощечину.
Оксборо оторопел.
— Ты ее ударила?
— Чтобы привести ее в чувство, но она завопила еще громче, она кричала такие ужасные слова…
Девушка все еще выглядела оцепеневшей.
— Леди Анна, вы это помните?
Она покачала головой.
— Буквально через минуту, как я пришла, болезнь отпустила ее, — продолжала ее мать, — но перед закатом все началось снова и уже не прекращалось. Понадобилось трое слуг, чтобы поймать ее и удерживать, пока я везла ее сюда.
— На этой неделе с нею не происходило ничего необычного?
Тут граф словно очнулся от своего собственного оцепенения.
— Во всем виноваты ведьмы. Они поняли, что я их прищучу, и задумали мне отомстить.
Если бы ведьма решила напасть на тебя, она бы действовала напрямую, а не через дочь, подумал Александр, но вслух этого не сказал.
— Единственная женщина, признавшаяся в том, что она ведьма, сидит под стражей.
— Ну и что, — огрызнулся граф. — Наверняка есть и другие. Кроме того, с помощью Дьявола ведьмы могут выходить из тела и переноситься куда угодно.
Александр и сам это знал. В голове его стучали слова из TheMalleusMalleficarum: «Нет такой болезни, которой не могли бы ведьмы наслать на человека. Они могут наслать даже проказу и эпилепсию».
Он обязан переловить их и немедленно. Обязан остановить зло, пока все не зашло слишком далеко.
— Она контактировала с кем-то вне круга своих знакомых? — снова обратился он к леди Оксборо. — С кем раньше не виделась и не общалась?