лай собак. Хотя нет, по-другому. Как будто я пришпориваю закованного в броню коня и медленно опускаю длинное тяжелое копье, а впереди… На дисплее «персоналки» наконец высвечивается текст.
(23.55) при этом считается, что > проблема <>> вопрос << экспериментальные результаты в ближайшие годы > проверен < получены быть не > может < могут вследствие непомерно большого числа > многовходовых логи< нейроноподобных логических (23.56) элементов, требующихся, по мнению большинства авторов, для >адекват< эмпирической проверки (порядка 1010 4) и (23.57) еще большего числа связей между ними (до 1015 по оценкам авторов работ [5,6]) (23.58)
Ага, «Спутник» выдал не только окончательный вариант, но и зачеркнутые Петей слова. А также — в круглых скобках — текущее время. Ну, Пеночкин, положим, не Пушкин, так что изучать ход его гениальной мысли мне ни к чему. Это мы исправим легко, одним-единственным нажатием клавиши. А вот время… Время, пожалуй, оставим. И вот что любопытно: за две минуты до полуночи Петя прекратил работу над статьей, набрал код входа в систему и ввел в нее то ли программу, то ли сообщение, то ли черт знает что в виде последовательности чисел:
42.83.17.61.21.84.60.11.62.90.00.89.58.62.38.53.19.46.90.45.73.36.63.28.27.11.33.10.00.19.27.21.53.43.61.25.21.46.
Введя в систему эту абракадабру, Пеночкин снова вывел на дисплей только что прочитанный мною текст и продолжил работу над статьей:
(00.06) Нам эти оценки по причинам, подробно рассмотренным в работе [7], представляются весьма завышенными. Кроме (00.07) того, за счет значительного отличия скорости обмена информацией (00.08) в моделируемом (00.09) (00.10) «объекте» (00.11) и в современных локальных компьютерных сетях, достигающего четырех-шести порядков, возможно значительное уменьшение требуемого числа физических каналов обмена. Принципы создания пакета прикладных программ (ППП), позволяющего на практике реализовать указанную редукцию, рассмотрены нами ранее в работе [8].
На этом текст обрывался. Видимо, именно в этот момент Пеночкин закинул руки за голову да так и сидел, пока я к нему не подошел. Обдумывал следующий перл своей статьи. К сожалению, из перехваченного текста трудно понять, какой же именно «объект» oн собирался моделировать. И почему это слово заключено в кавычки? Продумал он над ним, кстати, почти четыре минуты. М-да. Можно, конечно, поразмышлять над всем этим и даже догадаться со временем, что именно он там собрался моделировать, но для решения загадки вируса ведьм я новых данных не получил. Вот если бы удалось прояснить назначение той цифири, которую Пеночкин запулил в «Эллипс» как раз накануне полуночи… Но выборка слишком короткая, и — ни единой зацепки. Ни адреса получателя, ни какого-нибудь служебного знака… Может, второй «стукач» выловит что-нибудь более существенное?
Отключив «Спутник» от аккумуляторов «вольвочки» (хорошая «персоналка», но уж больно прожорлива!) и ругая себя за то, что позволил Грише и Юрику спать в такое горячее время, я вывожу на дисплейчик «петушка» номер телефона ГИВЦа и, сорвав трубку с радиотелефона, лихорадочно нажимаю нужные кнопки.
— Аллееууу! — отвечает приятный баритон.
— Эй, орлы, что у вас там с обменом? «Эллипс» опять впал в прострацию? У меня что-то задачка не идет.
— Дык начало первого же! У «Эллипса» в это время — сексуальный час. Ты что, первый раз замужем? — ехидничает мой собеседник. Фу-ты, грубиян!
— А во сколько он начался, не засекли? Никак не пойму, прошла моя задачка или нет.
— Минут пять назад. Не по расписанию сегодня. А ты чей будешь, сынок? Что-то мне твой тенорок незнаком… Не с «Кометы» случаем?
— С Луны я, с Луны. Только вчера свалился, — отвечаю я и аккуратно кладу трубку. Ну что же, на ловца и зверь бежит. Охотнику, впрочем, тоже не годится стоять на месте.
— Ключи от дома забыл, — объясняю я на ходу встрепенувшемуся вахтеру и через ступеньку взбегаю на третий этаж. Но перед самой дверью останавливаюсь и делаю пять дыхательных циклов по особой методике: вдох короткий, выдох длинный, чтобы снять излишнее возбуждение.
Кодовый замок, как я и ожидал, с предохранителя снят. А если еще и нижний закрыт на ключ? Отмычки в арсенале охотника на вирусов не предусмотрены… Если так — ударом «сезам» устранить препятствие — и бегом в машзал, не давая опомниться…
Дверь, однако, легко открывается. Эх ты, конспиратор, даже код не изменил… Быстро и бесшумно я прохожу коридорчик, заглядываю в машзал… И вижу то, что ожидал увидеть. Все светодиоды «перегрузка» полыхают отчаянным малиновым светом. Прекрасно. Теперь — в операторскую. На секунду приостановившись, чтобы расстегнуть кобуру инъектора.
Вот так, милая Элли, вот так. Работа у меня такая. Нужно быть ко всему готовым. Жаль, что ты сейчас меня не видишь. Тебе должны нравиться мужчины, способные проявлять решительность в сложной обстановке. Они всем женщинам нравятся. Потому что и сами вы для нас — сложная обстановка. В первую ночь, по крайней мере.
Открыв дверь в операторскую, я вдруг слышу женский голос. Очень похожий, кстати, на голос Элли. Слов из-за шума вентиляции я разобрать не могу и от неожиданности останавливаюсь, забыв придержать дверь. Она громко хлопает. Пеночкин резко оглядывается и начинает лихорадочно набирать на клавиатуре «Нестора» какую-то программу. Да еще, кажется, бормочет себе под нос ругательства. Жаль, что «стукач» их не зафиксирует.
Я медленно иду к Пете, вперив глаза в пол. Не забывая, впрочем, время от времени поглядывать на его дисплей. Не слишком ли быстро я приближаюсь? Успеет ли он продиктовать «стукачу» все свои секреты? В момент, когда текст исчезает, словно стертый невидимой тряпкой, я лениво смотрю на дисплейчик «петушка», засекая время.
— Ты чего вернулся? — спокойно спрашивает Пеночкин.
— Ключи от машины где-то оставил. От квартиры в кармане, а от средства передвижения — увы! Тебе под руку не попадались?
— Ни под руку, ни под ногу. Может, ты их в дисплейном классе забыл?
— Там я уже смотрел.
Миновав столик с «Нестором», я наклоняюсь, срываю с задней стенки «Нестора» «стукача» и радостно объявляю:
— Да вот же они! Видать, сорвались с общего кольца, пока я их на пальце крутил.
А теперь, когда «стукач» занял свое место в боковом кармане пиджака, можно задать вопрос «в лоб».
— Слушай, Петя, я уже тебя спрашивал… По дороге сюда я заглянул в машзал, и мне показалось странным…
— А, ты вот что имел в виду! — широко улыбается Пеночкин. — Было дело, было! Временами систему обмена так лихорадило, что я боялся, оптические кабели расплавятся!
— А теперь что? Не лихорадит?
— Нет! — торжественно объявляет Петя. — Десять
минут назад я наконец-то выяснил, в чем корень зла. Оказывается, у меня была одна весьма нетривиальная ошибочка в протоколах обмена. Два месяца я пытался ее найти — и только сегодня понял что к чему.
Возможно, все так и есть. Хорошо бы. Гора с плеч — гораздо приятнее, чем голова с того же самого места. Не следовало все-таки умножать число сущностей сверх необходимого. Но радоваться вместе с Петей я не спешу. Профессиональная привычка. Да и непонятные числа, запущенные триумфатором в «Эллипс» за минуту до приступа, меня все-таки беспокоят.
— А в чем она заключалась, ты не мог бы пояснить? Показать, так сказать, на пальцах?
— В принципе… Отчего же… — усиленно мигает Петя. — Объяснить в двух словах или показать на трех пальцах, конечно, можно. Но нужно ли? Ошибка исправлена, в «Неводе» все равно совсем другая система обмена… Давай не будем, Ладно?
Значит, обиделся-таки. А сразу виду не подал…
— Да не могу я отсрочить его запуск, не могу! Я — всего лишь мелкий клерк в Управлении, и не в моих силах… — начинаю я было утешать Петю и, словно споткнувшись, замолкаю на середине фразы. До меня, наконец, доходит, какую фигуру он мог бы показать мне на трех пальцах.
Пеночкин, уперев ладони в бедра и широко расставив локти, смотрит на меня своими близорукими глазами, чистыми и невинными, и я начинаю сомневаться, правильно ли…
— Ты тоже не обижайся, — расставляет он точки над «и». — Я собираюсь патент взять на бесконфликтную систему обмена. И до поры — до времени мне не хотелось бы… разглашать…
Чтоб тебя! Значит, я все понял правильно. Да кто ты такой, подшучивать надо мной?
— Что же ты не доложил по инстанциям, как положено? И даже в журнале дежурного ни единой отметки не сделал! Нехорошо! — упрекаю я Петю.
— Победителей не судят! — ухмыляется он, нагло подмигивая и нахально закидывая руки за голову.
— Еще как судят! Завтра же напишешь объяснительную на имя начальника Управления. По журналам соседних «вэцэ» мы выясним, сколько «Эллипс» простоял по твоей милости, и предложим возместить ущерб!
Руки Пеночкина медленно сползают на колени, лицо вытягивается. Еще раньше с лица слетает игривая улыбка — словно фуражка с головы дуэлянта, сбитая метким выстрелом.
— Ладно, не злись. Сам виноват. Прикатил из столицы на роскошном авто, с какими-то особыми полномочиями, и начал тут выставляться перед провинциалами. Конечно, нам тоже хочется показать, что и мы не лаптем щи хлебаем. Нормальная защитная реакция… Я — честное слово! — не могу пока ничего тебе объяснить. И по каким причинам не могу — тоже не хочу говорить. Я все понял, «Невод» должен быть, кровь из носу, запущен в заданный срок, и ничего с этим не поделаешь. Придется отложить мою задачку до лучших времен… Давай лучше чайку отопьем, а? У меня есть полпачки китайского с жасмином…
— Спасибо, не хочется. Я лучше поеду в гостиницу да отосплюсь. Собачья работа… Так ты уверен, что сбоев больше не будет?
— Абсолютно. Если где и будет отказ, то не из-за ошибки в протоколе обмена!
— Ну ладно. Тогда я пошел. Извини, но третья бессонная ночь подряд… Еле на ногах стою!
На этот раз мы прощаемся гораздо холоднее, чем накануне. Вот уже не думал, что Пеночкин так завистлив…
Я медленно еду по ночным улицам в сторону центра. Свет фар выхватывает из темноты то обшарпанный газетный киоск, то безумные глаза кошки, которая гуляет сама по себе. Плавная музыка, плавное движение машины… Хорошо. Я люблю эти минуты, когда трудная работа закончена и можно немного расслабиться. М-да… Петя Пеночкин… Задал ты нам хлопот. И это оскорбительное недоверие… А ведь объяснительную тебе писать все равно придется. С подробным изложением сделанной ошибки. «Невод» — это тебе не бреденек, лягушек в пруду пугать. В его ячейках ни одной темной клеточк