Краем глаза я уловила движение. Одна из русалок прижалась к ледяной стенке туннеля. Как ребенок вглядывался бы в темноту морозной ночи, так монстр, закрыв глаза от света приложенными к вискам уродливыми ладонями, всматривался в глубину туннеля. Он разглядывал меня, пока остальные русалки смотрели только на свою Мамочку. Внезапно любопытная русалка повернулась к берегу и, увидав что-то там, нырнула в озеро. Осьминог тоже развернулся.
На берег неспешно вышел Пушок. Как лис мог оказаться на той стороне, да еще и так быстро? Одни быстрые лапы не донесли бы его туда в обход озера, пока мы пересекали его по мосту, то есть по прямой. Лис отрывисто тявкнул, оставаясь на безопасном расстоянии от воды.
– Закуска? – удивился монстр.
Затем зашевелились ивовые кусты, и показался Слэйто. Он шел, как мертвец из детских страшилок: его водило из стороны в сторону, ноги заплетались, увязая в песке, голова безвольно моталась из стороны в сторону. Маг дошел до места, где стоял лис, и рухнул на колени. Я не видела его глаз, он не смотрел в мою сторону – но сердце заныло. За мной вернулись?
– Зачем ты вернулся, ужин, – с легким недовольством произнес человек-осьминог и переместился в сторону от моста, перестав надо мной нависать. Похоже, он был недоволен, что нашему с ним разговору помешали.
Слэйто поднял глаза. Даже со своего места я видела, насколько они красные. Это «след» после приема наркотика? Или это означает, что он употребил новую, большую порцию «элеевых слез»? Маг не смотрел на меня, его взгляд был прикован к осьминогу.
– Знаешь, не стоило тебе со мной связываться, – произнес Слэйто, чеканя слова.
Невероятно, он шептал, но я расслышала каждое слово, хотя нас разделяло порядочное расстояние.
Монстр впервые рассмотрел Слэйто, без сил сидящего на коленях в песке.
– Салана-но-равэ? Чего тебе надо? У меня с твоей братией нет никаких дел. Ты даже не человек. Убирайся прочь!
Как бы грозно ни звучал голос чудовища, в нем сквозил страх. Щупальца соскользнули с туннеля и в бессильной ярости начали бить по воде. Салтана-нове? Саланта-ма-ранэ? Чего? Не человек? Что ж, предсказуемо. Что же ты сделаешь, маг?
Слово, которое использовал осьминог, вертелось на языке. Казалось знакомым. Заокраинский язык? Похож, но нет.
Тем временем Слэйто резко погрузил руки в песок по локти. Они вошли в него, словно горячий нож в масло. Светлая челка прилипла к взмокшему лбу мага. Песок вокруг него начал слабо мерцать голубоватым светом.
– Может, у моего народа и нет с тобой дел. – Слэйто продолжал шептать, но каждое его слово будто било наотмашь. – А может быть, ты пытаешься посягнуть на что-то мое.
– У салана-но-равэ нет своего или чужого. Вам ни до чего нет дела! – Голос монстра сорвался на крик.
– Она – моя, – сказал маг, выдохнув пару снежинок.
После этого от его рук молниями понеслись к воде язычки магии. Не светлой или радужной, которую я привыкла видеть, а белые той холодной ослепительной белизной, которая окрашивает смертельные снега Тилля. Белый, вывернутый из ярко-синего. Белый, созданный холодом.
Как только она достигла озера, магия побежала по воде, словно по сотне паутинок. И всюду, где протягивалась тонкая нить, вода превращалась в лед.
Русалки заверещали. Они все пытались спастись – уплыть, нырнув, скрыться под водой, – но тех, которые находились недалеко от берега, уже задевали белые нити магии. И они превращались в уродливые ледяные скульптуры. Несколько нитей достигли и осьминога, но монстр двумя ударами чудовищных щупалец разбил приближающийся лед.
– Не стоит обижать деток при Мамочке. Ты мог бы уйти, маг, но теперь ты умрешь здесь, – сказало чудовище и медленно, подобно большой каравелле, развернулось от моста и направилось к берегу.
Слэйто не поднимал головы, возможно, он был без сознания. Но то, что осьминог отвлекся, давало шанс мне.
Я стрелой вылетела из туннеля и, расшвыривая песок ногами, побежала к Слэйто, споткнувшись, рухнула возле него. Когда я подняла его голову, положив взмокшую ладонь ему на лоб, то подтвердились худшие мои опасения. Несмотря на широко распахнутые глаза, маг был без сознания, если не хуже. Один зрачок был расширен, другой сузился. Я не раз наблюдала подобное у наркоманов в Лароссе. Видимо, весь запал мага ушел на заморозку озера, и теперь он просто отключился. Сзади послышался чмокающий звук. Я почти против воли повернула голову.
Осьминог возвышался над озером. Мамочка подплыла настолько близко, насколько смогла, и открыла рот. Не тот, с помощью которого она разговаривала, а тот, которым ела, в нижней части своего сизого тела. Из усеянной кривыми зубами в зеленой тине полости пахнуло мертвечиной. Вот откуда исходило зловоние. В такую пасть поместилась бы и лошадь с приличной телегой. Щупальца монстра потянулись к нам со Слэйто.
– Вы разозлили Мамочку. Время стать едой.
Щупальца взметнулись и со звуком хлыста распрямились, опускаясь на берег. Их длины хватило, чтобы Мамочка вцепилась мертвой хваткой нам в ноги и потащила нас по вспаханному мной песку в замерзающий пруд. Я даже не пыталась обнажить меч, он бы все равно не пробил чешую. Только лихорадочно соображала, что предпринять. Радовало лишь то, что, стащив Слэйто с места, Мамочка не прекратила действие магии. Озеро продолжало покрываться льдом, и русалки вмерзали в него, издавая горестные крики.
Как только я коснулась воды, поняла, почему так вопили русалки. Вода была как жидкий лед. Даже если тварь не дотащит нас до рта, я просто окоченею, а Слэйто захлебнется… Я обернулась и увидела, как безвольно он сползает в воду. «Она – моя» – надо же было такое сказать!
Сейчас я была гораздо ближе к смерти, чем когда стояла в ледяном туннеле, – но страха больше не испытывала. За мной вернулись, я была нужна кому-то – пусть даже лишь как телохранительница или защитница. Пусть так.
Ледяная вода окутала меня, как саван. Она же привела в чувство мага, я услышала его подводный крик, который вырвался лишь воздухом из легких. Пасть осьминога была уже близко: челюсти размыкались и смыкались.
В голове мелькнула мысль: «Самоубийственно, но может получиться! Там нет чешуи. Один шанс на миллион, что меня не перемелет». Мамочка подтянула меня к пасти, и я медленно достала меч из ножен. Под водой ударить сложно, но на моей стороне всегда была удача. Я выживала в переделках и похуже, поэтому сдаваться было нельзя.
Я подплыла к пасти животного, норовя попасть в ротовую полость, пока монстр не свел челюсти. Один из острых зубов задел мое плечо, но боли я не чувствовала, только азарт. Легкие разрывались без воздуха, действовать приходилось быстро. Уперев ноги в нижние десны твари, я вонзила меч по рукоятку в мягкое небо и выдернула его, с силой рванув вниз. Ткани пасти разошлись легко, воду замутила черная кровь, а где-то сверху завыла от боли человекообразная часть Мамочки. Язык, поднявшийся со дна пасти, вытолкнул меня. Я была легко ранена, но осьминог молотил щупальцами по воде вокруг себя. В любое мгновение Мамочка могла оглушить одним из них меня, и тогда прощайте надежды на счастливый исход. Голова разрывалась – организму срочно требовался воздух, – но следовало сделать кое-что еще, прежде чем всплывать.
Слэйто! Его надо найти. Я огляделась и довольно быстро заметила мага. Светлые волосы ореолом обрамляли его голову, напоминая гигантскую светлую медузу.
Он в сознании или снова ушел в мир сновидений? Маг был напуган до смерти, это точно. Его глаза светились под водой уже не красным, а розоватым цветом, будто угасающие угли. Кошмар его детства вернулся: он тонет и ничего не может поделать. Я увидела, что его ногу все еще обвивает щупальце осьминога. Между тем вода мутнела все сильнее – вероятно, я нанесла серьезную рану мамочке, и та с каждым движением теряла все больше и больше крови. Боль и ярость заставляли монстра вращаться из стороны в сторону в поисках «еды».
Я поднырнула под Слэйто и попыталась отогнуть кончик щупальца, чтобы высвободить ногу мага. Ничего не вышло. Перед глазами из-за отсутствия воздуха поплыли темные пятна. Неожиданно ледяная ладонь Слэйто, гораздо холоднее, чем окружающая нас вода, охватила мое запястье. Я подняла взгляд и увидела…
В глазах мага не было твердой решимости, свойственной героям, он не молил: «Оставь меня, спасайся сама!». Никакой пафосной жертвенности, о которой так любят петь барды Королевства. Там был бесконечный испуг и просьба о помощи, в которых я узнала себя так, словно в зеркало посмотрела. Я поклялась, что дотащу этого ха-ро-нфу до его проклятой белой башни на юге, и утроила усилия.
Оторвать от ноги Слэйто щупальце, оторвать щупальце… Еще немного… Вдруг в щупальце вцепились длинные когтистые пальцы. Рядом со мной в воде оказалась русалка. Мерзкая тварь с длинными и острыми зубами. И она не пыталась убить ни меня, ни Слэйто. Напротив, монстр принялся остервенело рвать когтями щупальце. Ему не составило труда вырвать несколько полос плоти, и после этого чудовищный отросток ослабил свою железную хватку, позволив мне освободить Слэйто. Затем русалка подхватила нас, обняв своими уродливыми руками поперек туловищ, и одним мощным рывком выбросила на поверхность.
Все это происходило так быстро, что я вряд ли сумела бы защититься, напади на нас эта тварь. Но монстр не напал, он спас нас, как бы абсурдно это ни звучало.
Первый глоток воздуха был прекрасен, но все же он отозвался невыносимой болью в легких и в голове. Я попыталась грести, но толку не было. Слэйто кашлял где-то справа. Между тем вода озера застывала вокруг нас все быстрее. Криков русалок стало меньше. А Мамочка… Что ж, видимо, всего одна рана ослабила ее настолько, что лед и ее смог одолеть. Она возвышалась над озером огромным замороженным истуканом, а лицо ее застыло в яростном крике.
Русалка продолжала толкать нас к берегу, но даже когда мы почувствовали почву под ногами и могли сами идти, полурыба-получеловек пыталась поддерживать меня. Наконец мы с магом упали на сухой песок у кромки воды.