К этому времени в батальоне уже кричали по рации, вызывая команду. Паскьюти сообщил, что они завалили трех человек четырьмя выстрелами, но в батальоне хотели, чтобы команда прервала задание и вернулась в жилой комплекс. Мемо был в восторге, и Паскьюти поздравил его. Оба снайпера собрали свое снаряжение и через несколько минут уже патрулировали, быстро возвращаясь к штабу. Они передвигались вдоль дороги, по обеим сторонам которой стояли дома, и когда до позиций оставалось 200 метров, Мемо взял у Паскьюти гарнитуру и запросил разрешение на выход к своим войскам. Но как только он закончил говорить, морпех с пулеметом открыл по ним огонь. Снайперы прислонились к стене и были в ярости от того, что по ним стреляют свои же. Вдруг мимо них пролетела граната РПГ и разорвалась рядом с жилым домом.
Стало понятно, что они оказались зажаты между охранением и гранатометчиками повстанцев. Первым среагировал Паскьюти. Он начал стрелять из-за спины Мемо, когда тот повернулся, взял в руки свою M-16 и открыл огонь по трем людям с РПГ, стоявшим возле пикапа. Паскьюти сообщил напарнику, что охранение в апартаментах хочет, чтобы снайперы отошли, потому что они находятся на линии огня. Мемо продолжал стрелять, пока не ранил двоих боевиков. Когда снайперы отошли в переулок и скрылись из виду, они услышали, как открыли огонь морпехи из квартир.
После того как снайперская команда вернулась на базу, Мемо с гордостью сообщил офицеру, что минометный расчет уничтожен. Для осмотра пикапа был выслан патруль. Человек в грязной коричневой рубашке был поражен в шею, иракец в чистой белой рубашке — в грудь, а водителю пуля попала в подмышку. Все трое истекли кровью, а в кузове пикапа морские пехотинцы нашли десять минометных мин и опорную плиту для минометной трубы, но сама труба отсутствовала. После этого по апартаментам минометный огонь не велся еще около шести недель.
Неделю спустя снайперская команда находилась в здании к востоку от жилого дома. Они надеялись поймать в засаду повстанцев, которые обстреливали грузовики со снабжением, возвращавшиеся с передовой к жилому дому. Они также следили за прибытием к повстанцам подкреплений. Говорили, что враг будет пробираться в город через открытую пустыню, поэтому в город не должны были въезжать машины.
Мемо нес охранение, а Паскьюти отдыхал неподалеку. Как правило, большинство снайперских команд никогда не покидали базу без хотя бы одной противопехотной мины «Клеймор» для обеспечения безопасности, и эта команда не была исключением. Мемо сидел у стены в тени и смотрел в окно на восточной стороне здания.
Снайпер надеялся найти ничего не подозревающих стрелков, обшаривая окна и крыши близлежащих домов. Когда он сканировал оптикой по окраине города, то заметил пыльный след и автомобиль. Это был пикап. Он двигался по направлению к городу, но был слишком далеко, чтобы можно было точно определить расстояние. Мемо связался по рации с батальоном и дал им описание автомобиля и направление его движения. Он также уточнил, будет ли выделена воздушная поддержка для борьбы с ним, но в распоряжении батальона не было авиационных средств, и Мемо передали, что ему придется вступить с машиной в бой. Мемо пнул своего напарника, чтобы разбудить его, и потянулся к винтовке SASR. На установку тяжелой снайперской винтовки ушла минута. Когда оружие было установлено, снайпер хорошо видел пикап и людей внутри, но он ехал слишком быстро, чтобы стрелять, поэтому снайперы ждали.
Вскоре пикап снизил скорость, чтобы проехать через небольшие канавы, которые, к счастью для снайперов, служили еще и ограничителями скорости. Машина двигалась слева направо в поле зрения прицела Мемо, люди, находившиеся внутри, держали оружие. Паскьюти определил дистанцию до грузовичка — она составляла 600 ярдов, и Мемо открыл огонь. Патрон с пулей Рауфосс, который использовал Мемо, помимо бронебойно-зажигательного, обладает еще и фугасным воздействием на цель. Когда первый снаряд снайпера (7,62-мм сердечник из карбида вольфрама, содержащийся внутри 12,7-мм пули, летящей со скоростью более 4000 футов в секунду) попал в переднюю часть пикапа, он пробил дыру в металлической панели и высек искры. Пикап уже почти остановился, когда морпех прицелился в его центр и послал в него еще один снаряд. Машина затормозила, и из нее повалил черный дым. Пока люди пытались выбраться наружу, пикап загорелся и быстро сгорел. Сержант разрядил винтовку и вызвал батальон, чтобы сообщить, что машина выведена из строя.
— Эй, Мемо, там парни застряли внутри, — произнес Паскьюти.
Снайпер на секунду задумался и сказал ему, чтобы он сделал им одолжение, избавив их от страданий. Паскьюти опустошил в горящий пикап остатки магазина. Потом при осмотре кабины были найдены пулеметы и другое стрелковое оружие.
Прошло две недели, прежде чем основные боевые действия в городе были завершены. Теперь основная угроза исходила от небольших очагов сопротивления. Американские войска выяснили, что в Фаллудже есть два типа вражеских бойцов, которых прозвали «мучениками» и «партизанами». Мученики ждали в забаррикадированных комнатах, надеясь убить как можно больше морских пехотинцев, прежде чем их ликвидируют. Партизаны, напротив, действовали тактически грамотно, и их целью было выжить, чтобы сражаться еще один день.
Именно в это время Мемо и Паскьюти помогали в операциях по зачистке тылового района. Задача заключалась в том, чтобы выявить и ликвидировать тайники с оружием, которые были упущены из виду, и уничтожить повстанцев, оказавшихся в тылу у наступающих пехотинцев. Обычно при выполнении таких заданий Мемо и Паскьюти разделялись и брали с собой для охранения других пехотинцев, пока сами прикрывали огнем пехоту.
Однажды утром Мемо участвовал в очередной операции по зачистке тыла. После восхода Солнца прошло уже несколько часов, и морпех готовился к долгому дню. Он ехал в кузове семитонника в составе колонны. Снайперская винтовка лежала у него между ног, а дробовик он нес с собой. Винтовку M-16 он с собой не взял, потому что с ним была группа охранения. Когда они въезжали в город, по обочинам дорог виднелись снесенные здания и обломки. По разрушениям Мемо догадался, что на восстановление города уйдет много времени.
Въехав в назначенный район, семитонник направился к центру квартала. По плану морпехи из роты должны были разойтись по другим объектам, чтобы начать зачистку, а снайперам предстояло занять позиции в центральных зданиях, чтобы прикрывать их вкруговую.
Прибыв на место назначения, Мемо увидел два здания. Свою группу охранения он направил к тому, что справа, а сам со своей снайперской командой из четырех человек занял дом слева. Здания были двухэтажными и казались обычными, но когда Мемо двинулся к парадному входу, то почувствовал, что что-то здесь не так. Входная дверь была сделана из кованых прутьев со стеклянной панелью за ними, но стекла были выбиты и осколки лежали на земле перед домом. Заглянув внутрь, Мемо увидел прислоненный к двери диван. Любой, находящийся внутри помещения, мог услышать, как трескается стекло, если на него наступить — такой себе способ раннего обнаружения, который тоже использовался снайперами. В его голове пронеслась мысль о запасном входе, и он развернулся, направляясь к задней двери. Подойдя ближе, Мемо обнаружил коробку от сухпайка MRE[39], что указывало на то, что в доме могут находиться морские пехотинцы. Связавшись по рации, он спросил, нет ли поблизости других подразделений, и стал ждать у стены. Остальные морпехи остались позади него. По рации ему ответили, что других подразделений поблизости нет. Сержант с тревогой повернулся, чтобы войти внутрь, и тут в соседнем доме раздались взрывы, сопровождаемые выстрелами из АК. Поддавшись мгновенному импульсу, Мемо побежал через двор и помчался к другому зданию, откуда доносились крики и вопли морских пехотинцев.
Когда он осторожно вошел в дверь, дом огласился грохотом выстрелов. Небольшой коридор, где он оказался, заволокла легкая дымка, и что-то ударилось о стену рядом с ним, покатившись к его ногам. Когда снайпер понял, что это граната, сердце замерло. Откатившись назад, пытаясь спастись от взрыва, он столкнулся с пехотинцами, стоявшими позади него, но успел повернуться, прежде чем правую сторону его тела пронзили осколки. От сотрясения у него заложило уши, и это оказалось даже хуже, чем пульсация в ногах и руках. Потрясенный, Мемо понял, что остальные все еще находятся в доме, и бросился обратно внутрь.
Миновав коридор, он увидел слева лестницу, ведущую на второй этаж, а справа — комнату и стену. У подножия лестницы лежало четверо раненых морпехов, которые приняли на себя бóльшую часть взрыва гранаты и осколков. Они все еще обменивались выстрелами с повстанцами, которые находились не более чем в десяти футах от них выше на лестничной площадке. Мемо, не теряя времени, открыл огонь из своего дробовика, взглянув на ногу одного из морпехов, чья униформа была пропитана кровью — боец был тяжело ранен.
Сержант крикнул, чтобы его прикрыли, а сам стал лихорадочно стрелять из дробовика. Другие люди бросились в дом и начали вытаскивать раненых морпехов из здания, пока сержант с еще одним морпехом удерживали повстанцев на расстоянии. Вскоре боевики исчезли из поля зрения Мемо, но по-прежнему могли простреливать коридор, ведущий к входной двери. Им удалось не допустить морских пехотинцев в дом, тем самым заперев снайпера и другого бойца внутри. Несколько повстанцев вбегали и выбегали из дверного проема, бесцельно стреляя и уворачиваясь от пуль Мемо. Вскоре сержант оказался прижатым к стене, которая находилась в десяти футах от основания лестницы. В перерывах между стрельбой он слышал, как люди на втором этаже неоднократно выкрикивают: «Аллах Акбар!».
Двое морских пехотинцев, оставшись в доме одни, не знали, сколько боевиков находится наверху. Мемо даже пожалел, что не взял с собой винтовку M-16. Дробовик отлично подходил для стрельбы на близких дистанциях, но на расстоянии свыше пяти ярдов дробь, пригодная для сбития замков, рассеивалась и не оказывала достаточного убойного воздействия на цель. А пули противника легко пробивали стену, находившуюся всего в нескольких футах от Мемо. Во время затишья в стрельбе, другой морпех помчался к лестнице и забросил вверх гранату, пока снайпер прикрывал его. Осколочная граната M67 имеет запал с задержкой 3–5 секунд, и Мемо задался вопросом, не забыл ли морпех взвести ее или придержать, давая запалу сработать, прежде чем бросить ее, чтобы противник не смог использовать ее против них. Ответ на этот вопрос он получил, когда граната отскочила вниз по лестнице.