Охотник среди теней — страница 36 из 49

После стрельбы Финч доложил обстановку в вышестоящий штаб. На осмотр тел был отправлен взвод. Морпехи обнаружили, что у одного повстанца разнесен затылок, у двух других были входные отверстия в шее и верхней части спины. Но для Лонгории чувство, что он убил этих людей, было не таким приятным, как осознание того, что он помешал им поразить других морских пехотинцев.

Когда трехдневный джихад закончился, 2/4-й батальон потерял шестнадцать морских пехотинцев. Мысль о смерти в бою всегда присутствовала в голове Лонгории, но только присутствуя на похоронах своих товарищей, он осознал, что в Рамади его жизнь может оборваться в любой момент.

Лето в Рамади продолжалось, и задачи по противодействию закладкам самодельных взрывных устройств казались бесконечными.

Уже поздно вечером Финч прервал напряженный взгляд Лонгории.

— Радиостанция работает.

Лонгория хотел поменяться с ним местами, и капрал не возражал против наблюдения. Ему нравилась идея поймать повстанцев на месте преступления, и за несколько недель до этого он помог спасти колонну от самодельной бомбы, заложенной в автомобиль. Был полдень, и их внимание случайно привлек пикап, проезжавший мимо их позиции. Сделав разворот и припарковавшись, водитель открыл капот и перепрыгнул в другую машину. Корона связался по рации с батальоном, и они смогли остановить колонну всего в нескольких сотнях метров от грузовичка. Через несколько минут появилась иракская полиция. В бинокль Финч наблюдал, как шестеро иракцев подошли к автомобилю. Когда они его обошли, один из людей потянул за ручку водительской двери, и все они мгновенно исчезли в огненном шаре. Взрыв сотряс окрестности, останки иракских полицейских так и не нашли.

В сумерках Финч поменялся местами с Короной, который заметил такси, остановившееся рядом с постом Национальной гвардии Ирака, всего в нескольких сотнях метров от него. Человек, сидевший за рулем, подъехал к иракскому комплексу и вернулся в машину; Корона спросил Финча, стóит ли им сообщить об этом выше, но морпехи решили не делать этого, потому что человек стоял достаточно недолго, чтобы что-то сделать, а если бы он задержался, то иракцы осветили бы его со своего поста.

В 22:00 снайперы собрали свое снаряжение и стали ждать эвакуации. Эвакуацией снайперов обычно занимался МШВ, или мобильный штурмовой взвод, которому не хотелось становиться «сидячими утками», держа свои машины на дороге в ожидании, пока снайперы выйдут из здания. Команда по умолчанию знала, что, когда «Хаммеры» приблизятся, они встретят их на дороге. Лонгория запрыгнул во вторую машину со стороны пассажира. Напротив него в кабину для охранения сел Лопес, а рядом с ним — Финч.

Пока морские пехотинцы ехали к базе, в городе было тихо. Лонгория наслаждался во время поездки дуновением ветерка, было приятно осознавать, что он выполнил очередное задание и теперь может расслабиться, когда вернется на базу. В трехстах метрах от «Боевой заставы» Финч попытался вызвать охрану, чтобы получить разрешение на возвращение на дружественную территорию, но как только он собрался заговорить, радиостанция снова замолчала. Лонгория размышлял о том, какой фильм он будет смотреть этой ночью, когда капрал заговорил.

— Сержант Лонгория, мне нужен ваш фонарик с красным светофильтром, чтобы осмотреть рацию, — произнес Финч, взволнованный тем, что ему снова придется иметь с ней дело.

Лонгория вспомнил, что тот лежит в его левом грузовом кармане. Держа правой рукой снайперскую винтовку за верхнюю часть ствола, сержант наклонился вперед, чтобы нащупать фонарик, но тут внезапно яркая вспышка озарила ночь и навсегда изменила его жизнь.

Машина затряслась, и сначала он был озадачен светом. Морпех ничего не слышал и не чувствовал, но сразу после взрыва его правая рука затекла. Посмотрев на своих товарищей по команде, он понял, что машина подорвалась на самодельном взрывном устройстве.

Финч сгорбился, затаив дыхание, когда «Хамви» сначала покатился, а потом замер. Он увидел вспышку, а затем его ударило о броню машины. Хотя раньше с ним такого не случалось, он подумал, что именно так, наверное, чувствует себя человек, которого сбила машина. Капрал ничего не слышал, кроме громкого звона, а когда приподнялся, из головы и лица хлынула кровь. Единственное, о чем он мог думать, — это о том, чтобы не снимать шлем.

Лопес был в кабине, когда взрыв сотряс «Хамви». Он услышал, как Финч что-то сказал по рации, и повернулся, чтобы посмотреть. Как раз в тот момент, когда он повернулся лицом вперед, прогремел взрыв, с силой откинув его голову назад, и это было похоже на удар ногой по лицу.

— Лонгория, я ранен, — произнес Лопес.

— Я тоже, — донеслось в ответ.

Лонгория сидел с ближайшей к СВУ стороне автомобиля. После взрыва он понял, что ранен, и в его голове пронеслась только одна мысль: «Как я буду теперь со всем этим жить?». Ему не хотелось быть одним из тех, на кого другие смотрят с жалостью и отвращением. Его тело испытывало шок, и пока боли он не чувствовал. Сержант понимал, что им нужно покинуть машину на случай обстрела, и крикнул, чтобы все выходили, но засада, которую они ждали, так и не случилась.

Ошеломленные морпехи выскочили из машины, а остальные собрались вокруг и спрашивали, не ранен ли кто. Лонгория почувствовал запах плоти и пороха от СВУ, и все это время он невольно держал руку поднятой. Во всей этой суматохе он не удосужился проверить свои раны, но, стоя в темноте, увидел повреждения.

От середины правого предплечья до пальцев его рука была разделена пополам. Взрыв расплавил кожу, и сквозь нее проступала кость. Когда шок прошел, он начал ощущать мучительную боль. Сержант не мог видеть средний, указательный и большой пальцы, а потом понял, что они провалились в рукав и трутся о локоть. Как только Лопес увидел, что Лонгория ранен, он отреагировал на боль своего собрата. Несмотря на то что в его лицо попали осколки, он сразу же пересел на водительское сиденье, а другие помогли раненому забраться назад. Не дожидаясь остальных машин, Лопес помчался к базе, надеясь спасти жизнь лучшего друга.

Лонгория начал чувствовать головокружение. Из его руки хлынула кровь, но другой морпех помог наложить давящую повязку, чтобы предотвратить дальнейшую кровопотерю. Рука пульсировала, и он старался не паниковать, но на базе увидел повреждения при полном освещении, и тогда потерял самообладание. У Лопеса тоже была большая кровопотеря, и по прибытии на базу он потерял сознание прямо на водительском сиденье.

В медицинской палатке Лонгорию раздели донага. Ему, лежащему голым на столе, установили катетер и ввели морфий, а через несколько минут сержант потерял сознание.

На следующее утро он очнулся в больнице. Когда до него дошло, где он находится, то начал осматриваться. У человека на кровати слева от него не было ноги, а у человека справа — руки, и сержант сразу понял, что находится не в лучшей компании. Это свидетельствовало о том, что его ранения были не менее серьезными. Он попытался сесть, но голова закружилась от морфия, и его вырвало на пол рядом с койкой. Через несколько минут в палату вкатился человек в инвалидном кресле. Лонгория наблюдал, как человек движется к нему. Его глаза были фиолетовыми и опухшими, а голова обмотана бинтами.

— Привет, парень, как дела? Прошлой ночью все было очень плохо, да?

Но Лонгория не узнал его и спросил, кто он такой.

— Это я, Финч! — ответил раненый.

Лонгория сразу же утешился тем, что рядом с ним был кто-то из своих.

Через несколько недель сержанта эвакуировали в Штаты. В конце концов он потерял возможность пользоваться правой рукой. Все сухожилия, нервы и кость от середины предплечья до костяшек пальцев оказались перебиты. Кость была заменена металлической пластиной. Финч и Лопес получили осколки и фрагменты костей из руки Лонгории в лицо. Капрал также получил осколки в голову. Но и Финч, и Лонгория знали, что если бы не отказавшая радиостанция, их бы уже не было в живых — взрыв произошел как раз в тот момент, когда они пригнулись за броню «Хамви».

11. Охота в Хусайбе

Имя: сержант Мэй

Должность: старший снайпер-разведчик

Район операции: г. Хусайба, провинция Аль-Анбар, операция «Свобода Ираку-2», август 2004 г. — февраль 2005 г.

В 2004 году, когда знойное иракское лето подходило к концу, закаленные воины из роты «Лима» 3-го батальона 7-го полка морской пехоты готовились к ротации на родину. Изначально предполагалось, что их пребывание в приграничном городе Хусайба будет связано не более чем с операциями по обеспечению безопасности и стабилизации обстановки, но по мере своей боевой командировки морпехи больше воевали, чем стабилизировали ситуацию. К их большому облегчению, в конце августа на смену им прибыла рота «Бейкер» из 1-го батальона 7-го полка морской пехоты.

Рота «Бейкер» и снайперская команда из восьми человек заняли небольшой боевой форпост к северо-западу от Хусайбы. Этот лагерь недавно получил название «Кэмп-Гэннон» в честь командира роты «Лима» капитана Ричарда Гэннона, который погиб в перестрелке, спасая одного из своих раненых морских пехотинцев.

Кэмп-Гэннон располагался между городом и сирийской границей, и на самом деле западный и северо-западный окраины лагеря стояли всего в нескольких ярдах от территории Сирии. Внутри лагеря находились сторожевые вышки, здания и палатки. По углам располагались четыре укрепленные наблюдательные позиции, а с восточной стороны находился заброшенный лагерь Иракской национальной гвардии, занятый отделением морских пехотинцев. Остальные военнослужащие роты жили в западной части. Оба отдельных жилых расположения соединялись грунтовой дорогой, обнесенной колючей проволокой и бетонным забором. К югу и юго-востоку от лагеря, всего в 100 ярдах от охраняемого периметра, проходила городская черта одного из самых жестоких и опасных городов Ирака — Хусайбы.

Стоящий на северо-западной окраине провинции Аль-Анбар, имеющий форму квадрата город Хусайба находится в нескольких сотнях ярдов от Сирии. В нем проживало не более 35 000 жителей, но большинство из них составляли местные боевики, банды и громадное число иностранных боевиков, которые легко проскальзывали через границу и останавливались в городе по пути в Ирак. Еще одной угрозой для морских пехотинцев были местные суннитские племена, которые симпатизировали повстанцам и зачастую предоставляли людей для их дела. Эти отдельные группы не особенно смешивались между собой, но объединяло их одно — желание убивать американских военнослужащих.