Снайперскую команду из восьми человек, приданную роте, возглавлял двадцативосьмилетний «кабан», сержант Мэй. Он пришел на службу в морскую пехоту из Джонсборо, штат Луизиана, в 1995 году. В ряды Вооруженных сил его побудили вступить родственники, участвовавшие во Второй мировой войне, но решиться на этот шаг его сподвиг двоюродный брат, служивший в армейском спецназе.
Он вступил в корпус пехотинцем и был направлен на службу во 2-й батальон 4-го полка морской пехоты. Во время своей первой командировки он обратил внимание на взвод наблюдения и засечки целей (STA). Их независимость и работа в небольших командах открыли ему глаза на еще одну грань пехотной службы, и он понял, что хочет стать снайпером. Кроме того, идея использовать снайперскую винтовку в бою была привлекательной.
Хотя свой первый экзамен по ориентированию на местности он провалил, Мэй пообещал сдать экзамен в следующий раз и сделал это. Попав во взвод, он в течение года служил в качестве «свинки», после чего с первой попытки окончил школу снайперов-разведчиков. После окончания снайперской школы он во второй раз был направлен на Ближний Восток для участия в операции «Внезапная буря» и «Лиса пустыни». Для Мэя и его команды операция заключалась в патрулировании границы Ирака со стороны Кувейта и использовании снайперских укрытий для ведения разведки наблюдением в определенных районах. Хотя Мэй и надеялся использовать в течение этого времени свою винтовку, такой возможности ему так и не представилось.
В 1998 году срок его службы в морской пехоте закончился, и он вернулся в Луизиану, где до 11-го сентября 2001 года проработал тюремным охранником. Будучи снайпером в мирное время, Мэй всегда задавался вопросом, смог бы он выполнять свою работу в бою, и хотел получить возможность узнать это. После террористических атак он знал, что Америка примет ответные меры, и вновь вернулся на службу в морскую пехоту. После длительного процесса оформления документов он вернулся в Корпус, но, к сожалению, сломал ногу, что отсрочило его возвращение в строй. К тому времени уже началась операция «Свобода Ираку».
Когда он наконец смог работать, его направили в 1-й батальон 7-го полка морской пехоты в Твентинайн Палмз, штат Калифорния, но это было начало 2003 года, и батальон уже находился в Ираке. После мольбы к командованию разрешить ему перелет, он получил разрешение и в апреле уже оказался на войне. Он прибыл в батальон, когда они взяли под контроль город Наджаф, но, к несчастью для него, основные боевые операции уже были закончены, и казалось, что бои прекратились. Сначала его определили в пехотный взвод, но как снайпер, прошедший специализированную подготовку в снайперской школе, он хотел использовать свои навыки. Пришлось побороться за попадание в батальонный взвод снайперов-разведчиков, и после проверки они снова приняли его в свои ряды. Будучи «кабаном», Мэй был старше большинства морских пехотинцев во взводе, и когда они вернулись домой, он стал старшим снайпером-разведчиком. Примерно через год его батальону снова предстояло отправляться в Ирак.
В Хусайбе, сержант Мэй, как старший снайпер-разведчик, должен был задействовать свои команды, чтобы оказывать роте максимальную помощь. Вместе с сержантом Батлером, еще одним «кабаном» и командиром команды, они поначалу не знали, чего ожидать, но, доверяя своим морским пехотинцам, были готовы ко всему.
В команде Мэя служил капрал Авила, бывший минометчик, за свою силу и ум получивший прозвище «Терминатор». Наблюдателем-корректировщиком Мэя был капрал Падрон, служивший во взводе за год до этого в Ираке. Несмотря на то что он не прошел школу снайперов, капрал пользовался полным доверием Мэя. Ланс-капрал Кочергин был пехотинцем, только что прибывшим во взвод. Очень профессиональный морской пехотинец, Кочергин без раздумий взял себе 5,56-мм пулемет SAW. Позже Мэй понял, что сделал правильный выбор, дав ему это оружие, потому что он показал себя с ним как настоящий профессионал.
У сержанта Батлера также была сильная команда в лице капрала Крога, ланс-капрала Гарсии и капрала Адамса.
Во время краткого инструктажа по передаче дел, Мэй получил ошеломляющую информацию о городе. Местность была сравнима с диким, очень диким Западом. Ему рассказали о жестоких боях, которые в Хусайбе вели морские пехотинцы против повстанцев, местных стрелков и боевиков «Аль-Каиды». В городе не было иракских вооруженных сил, потому что иракская полиция и иракские национальные гвардейцы были уничтожены, а все оставшиеся бежали. Мэю также сказали, что им следует ожидать СВУ, мин, автомобильных бомб, вражеских снайперов, постоянного огня из стрелкового оружия, гранатометов и минометов, засад и всего остального, что может их убить или покалечить. Новости были тревожными, но в то же время захватывающими, и вскоре рота «Бейкер» и снайперские группы оказались предоставлены сами себе.
Однажды днем, через три дня после прибытия в Хусайбу, Мэй получил возможность применить свою снайперскую винтовку. Инцидент начался с того, что его разыскал сержант, отвечавший за охрану лагеря, и сообщил, что он со своей винтовкой нужен им на наблюдательном посту номер шесть. Забравшись в палатку, Мэй выхватил винтовку и направился к южному посту, за ним последовал его наблюдатель. Пробегая через лагерь, снайпер был рад, что наконец-то сможет воспользоваться навыками, которым обучался семь лет. Когда они добрались до поста, то с удивлением обнаружили, что он полон офицеров. Тем не менее им указали на двух человек, копающих ямы к югу от лагеря, на дороге возле района «440». Район «440» представлял собой группу одинаковых правительственных домов общим числом 440, отсюда и пошло это название. Заняв позицию для стрельбы, Мэй увидел людей и подтвердил то, что они делали.
— Наблюдаю их. Что вы хотите, чтобы я сделал? — спросил он.
Один из офицеров связался по рации с командиром роты, и тот одобрил выстрел, дав Мэю зеленый свет на ведение огня. Установив прицел на 625 ярдов, сержант почувствовал, что его лихорадит. Это был не только его первый выстрел в боевой обстановке; к нему еще добавлялся фактор стресса, ведь за его спиной стоял заместитель командира роты. Кроме того, весь лагерь ждал результата, ведь это был первый бой.
Прицелившись, Мэй сфокусировался на груди копающего. Его позиция для стрельбы была безупречной, и он не спеша нашел естественную точку прицеливания. Когда снайпер был уверен в своем выстреле, то нажал на спусковой крючок. Пуля повалила человека, выбив инструмент из его рук, которые взметнулись к небу. Второй мужчина рядом, ошеломленный, бросился бежать, спасая свою жизнь. Мэй быстро навел на него прицел и выстрелил, но промахнулся. Человек скрылся из виду.
Вскоре после этого за телом отправили отделение. Удивительно, но им оказался четырнадцатилетний подросток, который был еще жив, но Мэй своим выстрелом отбил ему руку. Подростку оказали помощь американские войска, и во время допроса он рассказал, что повстанцы платили ему за то, что он копал для них ямы. Воодушевление, вызванное первым выстрелом, быстро прошло, и Мэй был поглощен предвкушением оставшейся части своей боевой службы. Он пробыл в Хусайбе всего три дня, а уже застрелил четырнадцатилетнего подростка.
Вскоре снайперские группы приступили к выполнению заданий в назначенных районах. Обычно это были дороги, на которых постоянно обнаруживались мины и самодельные взрывные устройства. Одна из таких дорог — главная улица, проходящая через весь город, — называлась Маркет-стрит, и морские пехотинцы никогда ею не пользовались, потому что, проехав по ней, можно было наверняка попасть под обстрел. Остальные четыре дороги проходили по окраинам города, и по ним часто ездили американские войска.
Через неделю после прибытия снайперским группам было поручено следить за самым дальним перекрестком города на юго-западе, поскольку на нем недавно было установлено СВУ. Мэй и Батлер решили, что в городе их группы будут действовать в составе общей команды из восьми человек. Эта концепция оказалась полезной, поскольку им часто приходилось использовать занятые дома. Если дом был занят, одна группа собирала членов семьи в одной комнате и сторожила их, а остальные охотились. Если здание оказывалось незанятым, идея была такой же, только в этом случае одна группа оставалась на нижнем этаже для охранения.
Расположившись в заброшенном доме в 100 ярдах от перекрестка, команда ждала проявления какой-либо деятельности. Внутри четверо морпехов обеспечивали охранение на нижнем этаже, пока Мэй и Батлер обустраивали укрытие, в котором сержант нашел достаточно предметов, чтобы соорудить подходящую платформу для стрельбы. Рано утром следующего дня Мэй вел наблюдение, когда в поле его зрения на дороге появился человек с лопатой. Через затемненное окно он следил за ним в оптический прицел. Его сердце учащенно забилось, ведь возможность сделать результативный выстрел была совсем рядом. Мужчина не знал, что за ним наблюдают, иначе он не начал бы копать на дороге. Шепотом Падрон доложил по рации обстановку наверх. Команда должна была вести себя тихо, чтобы не выдать своего местоположения. Со ста ярдов Мэй мог застрелить его из пистолета, не говоря уже о винтовке.
Человек стоял отвернувшись, и сержант мог видеть только его спину. Прицелившись в позвоночник, Мэй выстрелил, мгновенно его повалив. Удивительно, но перед смертью тот смог проползти несколько ярдов. После этого команда вызвала моторизованный патруль, чтобы забрать их, полагая, что, во-первых, их позиция была демаскирована дульной вспышкой, и во-вторых, потому что смена позиции после выстрела — это азы снайпинга. Прибыли «Хаммеры», и эвакуация прошла без проблем. Мэй думал, что и остальные его задачи будут такими же удачными, но он ошибался.
Позже, во время боевой службы, снайпер поймет, что в городских условиях нет необходимости менять позиции, потому что источник его выстрелов почти всегда остается незамеченным. И еще одна вещь, которую он понял, — это то, что стрельба привлекает повстанцев на открытое пространство.