Охотник среди теней — страница 38 из 49

По мере того как снайперы обосновывались в городе, боевые действия постепенно обострялись. Участились взрывы придорожных бомб, особенно в восточной части города. Взрывы происходили на восточной стороне Маркет-стрит и в северной части Ист-Энд-роуд — дороги, проходящей с севера на юг в восточной части Хусайбы. Она выходит прямо на Маркет-стрит, и место, где эти две дороги соединяются, известно как «Перекресток смерти». Вокруг перекрестка располагались кафе, дома и магазины. Морские пехотинцы знали об этом перекрестке, поскольку, как следовало из названия, там погибло много морских пехотинцев и было уничтожено достаточно техники.

Снайперским командам было поручено прикрывать перекресток, чтобы предотвратить взрывы. Ранее им уже приходилось безрезультатно бывать в этом районе, и они знали, что поимка кого-либо — лишь вопрос времени.

Когда они только начали выполнять задания на «Перекрестке смерти», то заняли дома к северу от него. Используя эту идеальную позицию, стрелки могли вести огонь непосредственно по перекрестку и кафе, расположенным всего в нескольких сотнях ярдов от них. Во время одного из таких заданий Мэй и Батлер смогли уничтожить по одному боевику.

Команды выдвинулись на позиции поздно ночью, а в полдень заметили двух мужчин, выходящих из кафе сразу после городской молитвы. Они были одеты в черные комбинезоны, обуты в теннисные туфли и имели при себе автоматы.

— Давайте подождем и посмотрим, что они собираются делать, — предложил Мэй.

Батлер находился в соседней комнате со своим наблюдателем, и обе команды общались с помощью портативных радиостанций.

Оба человека стояли у входа в кафе и разговаривали, в то время как наблюдатель Мэя докладывал обстановку в роту. Там разрешили снайперам открыть огонь. Находясь в разных комнатах, снайперы выбирали цели. Замысел состоял в том, чтобы выстрелить одновременно по сигналу Адамса, который находился в коридоре между обеими комнатами и вел обратный отсчет. На счет «раз» они выстрелили и убили обоих повстанцев. Через несколько минут подъехала машина и забрала тела. О том, что они их убили, снайперы узнали позже, когда тела были подброшены в больницу.

Когда ротный спросил, нужна ли командам эвакуация, Мэй отказался, потому что хотел посмотреть, не соберутся ли боевики еще. Если да, то снайперский счет возрастет. Позже снайперы заметили возле перекрестка человека. Он находился чуть западнее, рядом с мостом, примыкающим к перекрестку. Мужчина шел по руслу реки, известной как вàди, которая бывает полноводной только во время сильных дождей. Согласно правил ведения боевых действий, если человек начинал копать в пределах установленного района боевого предназначения, то это делало его мишенью. Мэй застрелил его. Тем же вечером команда незаметно покинула этот район.

По мере того как шли недели, участились и нападения на морских пехотинцев. База подвергалась обстрелам почти каждый день, а когда отделения выезжали на патрулирование на бронеавтомобилях, перестрелки перерастали в пяти-десяти минутные стычки. В один из дней в роте случилось двое раненых, получивших пулевые ранения в голову на разных концах города. Команда Мэя была отправлена на поиски вражеского снайпера, и они провели неделю, пытаясь его обнаружить. Сержанту было трудно действовать в условиях ограничений, наложенных на его команду. Он хотел использовать для снайпинга транспортные средства, но в батальоне сочли это слишком опасным, и ликвидировать вражеского снайпера команде не удалось.

К середине ноября Мэй со своей командой продвигались все дальше в город. Во время одного из заданий они находились в незанятом доме, наблюдая за Ист-Энд-роуд. Вдоль восточной стороны дороги располагался футбольный стадион, снайперы занимали здания к югу от него. Из дома открывался хороший вид на север и юг Ист-Энд-роуд. Прошло три месяца с тех пор, как команда выполняла задания на этой улице, и люди, устанавливающие самодельные взрывные устройства, чувствовали себя достаточно комфортно, чтобы передвигаться в течение дня. Для ведения наблюдения и огня Мэй использовал вентиляционное отверстие. Это была неудобная позиция для стрельбы, потому что перед выстрелом ему приходилось просовывать в него винтовку.

На следующее утро двое мужчин с оружием прошли перед футбольным стадионом всего в 100 ярдах от него. Мэй решил стрелять в голову. Он предупредил своих людей, и все смогли увидеть результат. Спокойно установив винтовку в вентиляционное отверстие, он перевел перекрестие на человека. Стрелковая платформа была устойчивой, и когда он выстрелил, голова мужчины дернулась назад, разбрасывая мозги в воздухе. Батлер, находившийся в другой комнате, тоже сделал отличный выстрел. Он прицелился в другого человека, который побежал на север. Батлеру удалось попасть мужчине в бедро, заставив того споткнуться о землю, несмотря на то что его цель бежала спринтом. Тем не менее, человеку удалось отползти в сторону здания и скрыться из виду.

Когда раздались выстрелы, казалось, что все жители домов высыпали на улицу, чтобы посмотреть, что происходит. Морские пехотинцы спрятались в доме, потому что, если бы их заметили, обстановка могла резко осложниться. Однако несмотря на всю осторожность, Мэя смог заметить человек, проходивший мимо дома. Команда немедленно запросила эвакуацию, и к дому подъехала смешанная противотанковая группа (CAAT). Обычно снайперская команда передвигалась только в темное время суток, но было ясно, что сейчас лучше покинуть этот район. Отъезжая, Мэй смотрел на разъяренных иракцев, бросавших в них камни.

К январю Кэмп-Гэннон стал подвергаться обстрелам на регулярной основе. Лагерь ежедневно обстреливался из минометов, гранатометов и стрелкового оружия. В Хусайбе в составе роты «Бейкер» находился отряд из 2-й разведывательной роты. Отряду уже предстояла ротация, когда однажды вечером они обратились к Мэю за помощью — морским пехотинцам хотелось проехать по Маркет-стрит, что показалось сержанту опасной затеей. Он знал, что эти морпехи-разведчики хотят напоследок устроить перестрелку, потому что никто, кроме как на плавающих бронетранспортерах, не проезжал полностью по этой дороге. Она проходила прямо через сердце города, и активность противника в этом районе зашкаливала. По оценкам роты, улица была начинена взрывчаткой двадцать четыре часа в сутки.

Отряд хотел, чтобы Мэй и его команда заняли позицию, прикрывающую их с восточной стороны города, пока они будут передвигаться по дороге. Для Мэя и его людей это должно было стать довольно легким заданием по наблюдению. После того как морские пехотинцы пройдут через город, снайперы эвакуируются и отправятся на базу.

Вечером в день операции Мэй рассказал о своем плане всем участникам. Снайперская команда собиралась занять старое укрытие, которое они уже использовали раньше, в заброшенном отеле, из которого открывался прекрасный вид на Маркет-стрит. Высадить их должна была группа CAAT, действовавшая на четырех автомашинах. Обычно такая группа имеет в своем составе спешиваемое подразделение, но из-за ограниченного пространства, занятого снайперской группой из восьми человек, они не смогли взять ни одного морпеха. Около 01:30 команды загрузились в «Хаммеры» и отправились в Хусайбу.

Со всем снаряжением, которое носят с собой снайперы, легко забыть что-то, что необходимо для выполнения задачи, и, когда они покидали базу, Мэй понял, что ему чего-то не хватает. Интуиция подсказывала ему, что что-то не так. Сначала он не мог определить, в чем дело, но потом понял, что оставил свой «кабаний клык» на столбике кровати. Не то, чтобы он был суеверным человеком, но снайпер чувствовал, что что-то должно произойти.

Он размышлял о разведывательном донесении из батальона, в котором говорилось, что вражеские бойцы не любят умирать на холоде. Это означало, что они не желают сражаться, если на улице идет дождь или стоит холодная погода. Эта мысль успокаивала, потому что моросил дождь и определенно было прохладно.

Морские пехотинцы хорошо знали дорогу, ведущую через Хусайбу, но даже если бы она была им незнакома, заблудиться было сложно. Улицы шли либо с севера на юг, либо с востока на запад. Из-за этого город состоял из сотен маленьких кварталов, похожих на шахматную доску. Нужно было всегда помнить, что если они и заблудятся, то в каком бы направлении ни двигаться, в конце концов все равно можно было выйти на одну из основных городских дорог — западную, южную, восточную или Маркет-стрит.

Под мягким слоем тумана город был темным и сырым, лишь изредка сквозь дымку пробивался свет уличных фонарей. Двигаясь по узким городским улочкам, морские пехотинцы миновали дворы и стены, проехав два квартала к югу от Маркет-стрит. На маленькой улочке все были в боевой готовности, на шлемах были пристегнуты приборы ночного видения. Сидя за пассажирским сиденьем, Мэй держал свое снаряжение под рукой на случай, если машину придется быстро покинуть. Он хотел высадиться к востоку от городского кладбища, а затем пешим патрулированием выйти и занять позицию.

Недалеко от места высадки водитель заметил, что на улице южнее них что-то движется. В 02:00 обычно улицы были пусты, особенно в такую погоду. Мэй как раз посмотрел направо, на соседнюю улицу, когда без предупреждения в стену рядом с его машиной ударил выстрел из РПГ. За взрывом последовал пулеметный огонь и выстрелы из АК — морские пехотинцы въехали прямо в осиное гнездо. Они не знали, что повстанцы сообщали друг другу о каждом их шаге с тех пор, как они покинули свою базу. У боевиков были свои контрольные посты в городе, и когда морские пехотинцы проходили мимо них, враг сообщал своим боевым силам о местонахождении морпехов. По стечению обстоятельств патруль морпехов угодил прямо в хорошо спланированную засаду.

Пулеметчики в турелях открыли огонь по вспышкам выстрелов с крыш окружающих домов. «Хаммеры» ускорились, и Мэй увидел через окно своей двери, что каждый раз, когда они проезжали через перекресток, вражеские пулеметчики выжидали, чтобы открыть по ним огонь. Слыша, как пули попадают в его машину, сержант злился, что не может вести огонь из своего оружия.