– Папочка! – снова крикнула девочка и, соскочив с лавки, побежала к двери, мимо воспитателей, взметнув юбки и халаты, прошмыгнули остальные, последовав за сестрой.
В окно удивленные женщины увидели, как от калитки к главному корпусу детдома уверенно идет невысокий, совсем молоденький офицер в парадной форме. Что привлекало в нем внимание, так это боевые награды на кителе, парадный пояс с неуставной кобурой на длинных ремешках в районе правой ягодицы. Во время войны повариха служила в летной столовой одного из фронтовых истребительных полков. Там летчики носили оружие именно так, однако офицер явно не относился к воздушным бойцам – на голове его была зеленая фуражка пограничника. В руках у него был чемодан, а на плече висела гитара в чехле.
Выбежавшие из третьего корпуса – для младшей возрастной группы – девочки, видимо, привлекли внимание офицера, он обернулся, вдруг расплылся в улыбке и поспешил к сестрам навстречу.
Эта встреча произошла на середине пути, офицер едва успел поставить чемодан и прислонить к нему сброшенную с плеча гитару, после чего сграбастал всех трех близнецов в охапку и начал целовать.
– Похоже, это действительно отец, – уверенно сказал повариха, и платком, что достала из кармана, начала промакивать глаза. Она была очень впечатлительной.
Все дети группы и воспитатели облепили окна и смотрели за этой трогательной встречей. Из главного корпуса вышел директор детдома и, оперевшись на трость, также смотрел за проявлением встречи после долгой разлуки. Он дал им пообниматься и наговориться минут десять, после чего подошел. Воспитательница, отвечавшая за сестер, поспешила туда же, а вот повариха осталась у окна. Она не хотела пропустить хоть что-то.
– Добрый день, – наконец офицер выпрямился, поглаживая по голове Женю. Девочки ни на шаг не отходили от отца и цеплялись за форменные штанины.
– Здравствуйте, – кинул директор. – Я Дмитрий Игоревич Васильев, директор детдома. Вы, я так понимаю, отец девочек, Игорь Соколов?
– Так и есть. К сожалению, трагическую весть я получил слишком поздно. Но как письмо дошло, сразу же вылетел первым попавшимся бортом.
Директор и офицер осмотрели друг друга. Было видно, что они оценивали, кто чего стоит. И ветеран-директор с наградными планками, и офицер с боевыми наградами явно остались довольны друг другом.
– Инна Андреевна, – наконец представилась воспитательница.
– Игорь Викторович, – умудрился щелкнуть каблуками офицер и с немалым достоинством слегка склонил голову в приветствии. – У меня мало времени. Поэтому хотелось бы побыстрее закончить с бюрократией и забрать дочек.
– Но это не на один день, – спокойно сказал директор, видимо, он уже составил свое мнение об офицере.
– Думаете, меня это беспокоит? – слегка усмехнулся отец девочек, и на его лице появилось то самое упрямое выражение, к которому так привыкла за последнее время воспитательница. – Я их забираю сегодня же, а документы оформим задним числом. Все равно я из Харькова в ближайшую неделю никуда не уеду.
Видимо, отец уже успел сообщить дочкам, что никуда от них не уедет, поэтому ластились они к нему совершенно спокойно, хоть и очень радостно. Вот он наклонился и взял на руки Сашеньку, после чего спросил:
– У вас телефон есть? А то я так и не сообщил своим родителям. Надо бы позвонить.
– Пройдемте в мой кабинет, там и поговорим, – предложил директор, и они всей гурьбой направились к главному корпусу.
– Не успел в гостиницу поселиться, сразу с военного аэродрома к вам, – пояснил со смущенной улыбкой офицер, поднимая с тропинки чемодан и гитару. Одна из девочек уже сидела у него на плечах, другие две бежали, стараясь поспеть, рядом.
До родителей я дозвонился не сразу. Телефонистка дважды отвечала, что абонент недоступен, наконец после третьего звонка сняли трубку.
– Алло? – услышал я голос одной из сестер.
– Тома? Это Игорь. Мама с папой рядом? – сегодня был выходной, воскресенье, поэтому вряд ли родители пребывали на работе.
– Нет. Мама у тети Маши, там Яшенька заболел, а папа на улице, машину моет. А Лида в огороде, грядки поливает, я на минутку забежала водички попить и услышала звонок, – скороговоркой сообщила сестренка.
– Скажи родителям, что я в Харькове и здесь срочно нужна их помощь. Мои дочки остались одни… Совсем одни, – с намеком сказал я, так как доченьки умудрились втроем занять мои колени. – Я сейчас в детдоме, он тут один, не ошибетесь. Потом устроюсь в гостинице.
– Ой, беда-то какая! – заголосила понятливая сестренка. – Я все сейчас скажу, и мы сразу приедем.
– Сегодня не успеете. Поздно уже. Завтра с утра выезжайте… Я еще с вами свяжусь чуть позже.
– Хорошо.
Разъединившись, я положил трубку, и поблагодарил директора – не каждый даст позвонить по межгороду, и чмокнул в лобик ближайшую дочку. Надо показывать им и напоминать, что детдом позади, и я всегда рядом. Стул, на котором я сидел, был жестким, без мягкой сидушки, однако я нисколько не заморачивался этим, придерживая дочек, чтобы не свалились с колен. Уткнувшись в волосы Максим, я вдохнул такой родной запах.
– Теперь давайте поговорим о составлении документов, – положив локти на стол, сказал директор.
– А о чем там говорить? – удивился я. – В паспорте у меня ясно указано, что дети мои, да и в их документах это значится. Давайте показывайте, где подписать, чтобы забрать их, и до свидания.
– Мы уже позвонили в милицию, сотруднику, что ведет дело о… – директор кинул быстрый взгляд на моих дочек и поправился: – В общем, позвонили и сообщили о вас. Так положено. Сестры Соколовы были приняты нами по всем документам, и вот так отдать их вам мы просто не можем. Однако мы готовы пойти вам навстречу и оформить, из уважения как к боевому офицеру, все задним числом. Это займет дня три, так что если вы действительно собираетесь задержаться тут на неделю, то проблем я не вижу.
– Хорошо, – кивнул я с благодарностью. Сообщать о том, что как только родители приедут, то отправлю их вместе с пока еще единственными внучками обратно, я не собирался.
Дочки крутились вокруг меня, пока мы быстро оформляли документы, и директор выпустил нас из детдома. Нам ведь еще нужно было заселиться в гостиницу, или на крайний случай снять комнату. В Харькове с этим было не трудно. Вселяться в квартиру, где жила Марина, мне не хотелось. Там будет все напоминать нам о ней. Да и наверняка квартиру уже заняли новые жильцы, при отсутствии частной собственности тут с этим просто.
Директор отдал мне дочек без проблем, а вот свидетельства о рождении остались в детдоме до окончания оформления всех документов. Это меня не обеспокоило ни в малейшей степени – если надо, сделаю липу. Научился за последние годы.
В гостиницу мы все-таки не стали заселяться, а порасспросив прохожих, которые с интересом разглядывали боевого офицера и маленьких девочек с ним рядом и охотно делились информацией, где можно снять комнату.
Меня заинтересовал только один адрес, где хозяйка держала живность и козу. Туда-то я и пошел, однако оказалось, что комната уже занята студенткой сельхозтехникума, но хозяйка, дородная женщина, готова была уступить свою комнату в небольшом деревянном домике.
– Что ж я, оглашенная какая? Выгонять детей в ночь, – бормотала она, меняя постельное белье на кровати и изредка ласково поглаживая дочек. Те еще дичились, прижимаясь ко мне. – Сейчас я вам молочка налью, с хлебушком.
Насчет ночи она была почти права, на улице начало темнеть. После позднего ужина я попросил посмотреть за дочками, пока схожу к ближайшему телефону-автомату. Однако не тут-то было. Если хозяйка была не против, даже рада, то вот дочки оставаться без меня не хотели категорически.
– Ладно, – улыбнулся я. – Вместе прогуляемся.
В это время меня затеребила Максим за штанину и попросилась в туалет. Они уже были приучены к горшкам.
– Ой, у меня есть горшок. Внучок приезжает – пользуется. Сейчас я его кипяточном окачу, и будет готово.
К тому времени как дочки (по очереди) сходили на горшок, я переоделся в единственную гражданку, что у меня была. То есть в светлую рубашку с короткими рукавами, черные брюки и летние туфли. Кроме туфель, все было оригинального и стильного пошива дяди Якова.
Дочки у меня были самостоятельные, сами надели туфельки в сенях, так что мне оставалось только убрать пистолет за ремень брюк сзади. Запасной магазин и удостоверение разложил по карманам. Мелочь ссыпал в карман брюк. Рубашку я носил навыпуск.
Хозяйка дома Мария Макаровна сказала, где находится кабинка ближайшего телефона-автомата, однако он оказался сломан, но прохожие подсказали, где можно найти еще один – на здании ближайшей почты.
За двадцать минут мы радостной гурьбой дошли до него, после чего я накидал в приемник мелочи и сообщил дежурной телефонистке нужный номер в Киеве. Ответили почти сразу, видимо ожидали:
– Игорь?
– Привет, мам, – достаточно бодро ответил я.
– Давай рассказывай, что там случилось! А то мы места себе не находим. Тома сказала, будто бы с Мариной что-то случилось. А с детьми что? Что там с моими любимыми внучками?
– С дочками все нормально. Марину машина сбила. По словам директора детдома, она погибла на месте, сразу. Но я уточню у следователя, что ведет дело. Потом Тамара Авдеевна скончалась от остановки сердца. Только и успела отправить несколько писем по моему прежнему адресу. Детей отдали в детдом. Ни моего, ни вашего адреса, по словам директора, у них не было. Да и знали они только обо мне.
– Ой, беда-то какая-я, – заголосила мама. – Мы ведь недавно навещали, гостинца внучкам привозили. Когда случилась беда-то?
– Двадцать восьмого марта.
– А мы были двадцать третьего-о.
– Вы когда планируете выезжать?
– Завтра в пять утра, отец решил.
– Хорошо, значит, где-то к обеду будете здесь.