Я заранее подготовился, и вчера, пока Миха сидел у телевизора, узнал местную кухню. Кто начальник, и особо – кто курирует этот отдел среди начальства. Звонки нужным людям очень поспособствовали. А нужных людей на небольших чиновничьих должностях, но очень информированных о госаппарате Москвы у меня хватало.
– Приехали, – сообщил таксист. Уплатив недовольному водителю точно по счетчику, я вышел и направился ко входу в исполком.
Поймав там вьюношу почтенного возраста, который, бодро перебирая короткими и полными ножками, нес целую кипу старых пыльных папок, узнал, где находится нужный мне отдел. Тот действительно был небольшим: секретарша, начальник и два сотрудника. Всего три кабинета. Зашел к секретарю, а слева и справа кабинеты начальника, некоего Головца, и двух сотрудников. Один из них точно еврей, другой вроде бы русский, судя по табличкам с фамилиями. Иванов.
– Андрей Юрьевич у себя? – сразу же с напором спросил я.
– Вы откуда, товарищ? – сразу приняла игру секретарь. Это была женщина лет тридцати с маской занятого служащего. В строгом костюме и темными перхотными волосами.
– Я от Гаврилы Андреевича. Из Совмина.
– Хорошо.
Секретарша встала и прошла в кабинет к начальнику. Через полминуты она вышла и пригласила проходить.
– Здравствуйте, Андрей Юрьевич, – поздоровался я с начальником отдела. Тот уже вышел из-за стола и, протянув руку, предложил перейти к неформальной обстановке, указав на столик с фруктами и бутылкой грузинского вина.
– Как здоровье уважаемого Гаврилы Андреевича? – поинтересовался Головец. Это был на удивление худой мужчина в хорошо сшитом пиджаке, который скрадывал недостатки фигуры, делая его просто стройным. Портной был отличный, где-то на уровне дяди Якова.
У Головца была причина оставаться достаточно корректным, так как именно этот самый Гаврила Андреевич посадил в кресло начальника Головца, Игоря Романовича Гаранина.
Сообщив, что Гаврила Андреевич не кашляет, я перешел к делу:
– Недавно мы с Гаврилой Андреевичем были на охоте, где присутствовал сам Леонид Ильич, и я пожаловался на то, что никак не могу получить ордер на квартиру. А ведь я офицер-орденоносец, заработал награды в погранвойсках, перехватывая караваны контрабандистов и бандитов. Да еще недавно в результате трагического случая стал многодетным отцом-одиночкой. Вот Гаврила Андреевич и предложил обратиться к Игорю Романовичу с этим вопросом. Но я решил не беспокоить его по такому пустяку и пришел сразу к вам.
– Это вы правильно сделали. Я так понимаю, вы хотели бы построить кооперативную квартиру? – наливая в бокалы вино, поинтересовался Головец.
К моему облегчению, Головец не проверял мои слова, ведь фамилия важного человека многим известна. Обычно для проверки делались один-два звонка, тонкие намеки не открытым текстом. Тогда уже начинали к посетителю относиться серьезно. Однако и тут была своя фишка. В Москве всего не более десятка человек знали, что Гаврила Андреевич курирует этот отдел, поэтому левый человек никак не мог прийти сюда. Думаю, это и сыграло решающую роль. В общем, спасибо Николаю Николаевичу за информацию.
– Построить? – неопределенно хмыкнул я. – Нет, именно получить.
– Купить готовую? – сложив брови домиком, поинтересовался Головец.
– Именно так. Хотелось бы не меньше чем четырехкомнатную квартиру в «сталинском» доме в центре Москвы. Гаврила Андреевич сообщил мне примерную сумму, а также размер благодарности.
– Это хорошо, – было видно, что Головец повеселел. То есть не надо работать и помогать бесплатно. – Есть некоторые фонды.
Мы стали дегустировать вино, и если я действительно оценивал восхитительный напиток, то Головец сидел с отстраненным видом, видимо прикидывая варианты.
«Прикидывай-прикидывай», – насмешливо подумал я, попивая вино. Понятно было, что собеседник теперь с крючка не сорвется. Даже если раскроется моя невинная ложь, то что они сделают, когда все совершится? Жалобу подадут? Да нет, скорее всего просто оставят все как есть, ведь я не зря помянул про благодарность, она-то и разрешит все проблемы. То есть не даст совершить глупые и бессмысленные поступки, как в случае, если бы я заставил их работать бесплатно. Наша беседа была на грани закона, но пока мы ее не пересекали, так как не было такого закона, по которому я не мог купить квартиру. А благодарность? Это наше внутреннее личное дело, хоть и не законное, попахивающее взяткой.
– Есть одна квартира, – наконец очнулся он от раздумий. – Правда, пятикомнатная…
– Пойдет, – кивнул я, отрывая виноградинку и бросая ее в рот.
– Два года назад жилищный кооператив завода «Серп и Молот» заложил шесть домов. Пять панельных девятиэтажек на окраине и один на пустыре в центре Москвы. Это был индивидуальный проект «сталинки». Большая часть квартир принадлежит мастерам, инженерам, работникам парторганизации и начальству завода, остальные, как вы сами понимаете, тем, кто смог помочь строительству и получил ордер, выплатив всю или частичную сумму в кассу завода, – я внимательно слушал подбирающего слова Головца. – Одним из таких людей был доцент математических наук одного из институтов. Он трагически погиб три месяца назад в автокатастрофе вместе с женой и матерью. А так как больше родственников у него не было и завещания он не оставил, то квартира перешла на баланс кооператива завода. Думаю, партком за благодарность легко оформит ее на вас.
– Надеюсь, размер благодарности не превысит стоимости квартиры? – с улыбкой спросил я.
– Ну что вы. Так что вы решили по этому поводу?
– Нужно посмотреть квартиру. Если она мне понравится, то никаких проблем я не вижу. Даже могу посоветовать, чтобы работники завода не возмущались, оформить все как подарок офицеру-орденоносцу. Не стоит их посвящать в наши внутренние договоренности.
– Да, это хорошая идея. Когда вы хотите осмотреть квартиру?
– Да прямо сейчас. Правда, сегодня неудачный день, – Головец встал и направился к столу, к телефону. – Вчера машину купил, а сегодня утром загнал ее в мастерскую гаража министерства легкой промышленности, чтобы все подтянули, подрегулировали, так что на два дня я без колес.
– Ничего страшного. Поедем на моей, – набрав номер, сказал Головец. В это время ему, видимо, ответили, и он с каким-то Борей договорился, что скоро подъедет насчет определенного дела. Тот, очевидно, понял, и Головец, положив трубку, сообщил, что можно выезжать. Нас уже ждут.
Мы спустились вниз и сели в черную служебную «Волгу». Начальник отдела сказал водителю, куда ехать, и мы выбрались со стоянки на улицу.
Ехали больше молча, говорить было не о чем, да и при водителе не хотелось. Наконец остановились у проходной завода, где на переднее сиденье к нам подсел усатый мужчина лет сорока.
– Борис Семенович, – протянул он мне руку, повернувшись к нам.
– Игорь Викторович, – ответил я.
– Так, сейчас направо, а потом прямо до площади… – начал инструктировать партиец водителя.
Ехали мы недолго, по пустым улицам минут двадцать, после чего въехали в небольшой зеленый дворик новенького дома. Головец явно не соврал – его только недавно отстроили.
Машина, сделав круг по заасфальтированному двору, остановилась у четвертого подъезда.
– Прошу за мной, – сказал Борис и вышел из машины. Мы последовали его примеру.
Отойдя к подъезду, я остановился и внимательно осмотрелся. Даже с первого взгляда стало понятно, что это номенклатурной постройки дом («директорские сталинки», дома для начальников). Строились они для высших слоев советского общества. В них в основном жили партийные, советские и хозяйственные руководители, высшие военные чины, работники силовых структур, крупные представители технической и творческой интеллигенции.
Я уже изучил их и знал, что номенклатурные дома имеют хорошую планировку: с холлами и двумя – четырьмя квартирами большой площади на этаже. Во многих квартирах предусматривались кабинеты и детские, библиотеки и комнаты для прислуги, просторные кухни, раздельные санузлы, изначально большие комнаты – от пятнадцати до двадцати пяти, а местами даже до тридцати квадратных метров. Также подсобные помещения.
Обычно «директорские» дома имеют классические архитектурные формы и небогатый декор, сами здания крупные, с высоким бельэтажем. При строительстве здания оштукатуривались и украшались лепным декором. Перекрытия – железобетонные или комбинированные. В домах выше четырех этажей обязательны лифты, нередки индивидуальные мусоропроводы на кухнях. Потолки в номенклатурных домах от трех метров.
Здания этого типа возводились в центре города, при застройке проспектов и магистральных улиц, возле площадей. Обычно они построены по индивидуальным проектам и являются архитектурными достопримечательностями городов.
Так вот, этот дом был именно таким, индивидуальной постройки, и имел пять этажей с лифтом. Двор был на удивление чистым, у каждого подъезда скамейки, на двух сидели бабульки и активно обсуждали наше появление. На детской площадке играли трое детишек возраста примерно моих дочек (это хорошо, будет с кем играть), за ними присматривала женщина непонятного возраста. На велосипедах катались двое парней постарше. У соседнего подъезда стояла «Победа». Вот и все. Большая часть жильцов была на работе, так что я не удивился пустоте двора.
– Какой этаж? – повернулся я к терпеливо ожидающим меня теневым продавцам.
– Четвертый. Семьдесят шестая квартира, – ответил Борис и достал из кармана связку ключей с номерком на ней.
– Пойдемте смотреть… Это что? – остановился я у двери.
– Вход в подвал и бомбоубежище.
– Ясно. Идем.
Поздоровавшись с консьержкой, записавшей в гроссбух наш приход – подъезд был элитным, для начальства, – мы поднялись на лифте на четвертый этаж и вышли на лестничную площадку.
– В этом подъезде на каждом этаже по две квартиры. Одна четырехкомнатная, другая пяти, – сообщил Борис и подошел к той, где был номер «76» и след от таблички рядом с высокой двухстворчатой дверью. – Нам сюда.