В бардачке машины Спарки нашел список отряда. В нем были адрес и телефон Флада.
Через полчаса пошел снег. Ветер продувал улицы-ущелья Вест-Энда. Окна смотрели сквозь белую пелену невидящими глазами.
Спарки сверился с адресом. До дома Флада оставался один квартал.
19.23
– Как они это делают? – спросила Женевьева. – Засушивают головы?
Она посмотрела на тсантсу, которую держала в руке.
– Это секрет индейцев хиваро. Хотя это запрещено законом, практика сохраняется.
– В Ванкуверском музее человека есть такая голова, Я помню, что видела ее там.
– Разве вы не сталкиваетесь каждый день с "высушивателями голов" у себя на работе? – Флад невесело улыбнулся и допил свой бокал.
– Мрачный у вас юмор.
– Что поделать? Так вот, отрезав голову, хиваро кладут ее в корзину и дают стечь крови. Потом наполняют водой большой глиняный горшок и ставят его на огонь. Когда голова побелеет из-за оттока крови, ее берут за волосы, опускают в кипящую воду и держат там от пятнадцати до тридцати минут. Когда процедура завершается, кожа головы становится белой, как бумага. После этого на затылке делают разрез и осторожно снимают кожу и волосы. Потом зашивают разрез, а также глазницы. Через отверстие в шее засыпают горячий песок. Постепенно голова съеживается до размеров апельсина, только волосы остаются прежними.
Женевьева Деклерк повертела голову в руках.
– Ужасно вообразить, кем была эта женщина. Ведь она просто жила в этом городе, шла по своим делам, ничего не подозревая – и так закончила.
Эл Флад подошел к ней.
– Если хотите освободить ее дух, нужно разрезать ей губы, – он провел пальцем по губам тсантсы. – Зашивание губ означает конец процесса. Индейцы используют костяные иглы и обезьяньи жилы вместо ниток. Они верят, что если рот остается открытым, то душа может улететь и начнет тогда мстить своему убийце.
Женевьева взглянула на губы головы. Охотник сшил их золотыми колечками, стянутыми кожаной ниткой.
– Почему он просто не зашил ей губы?
– Хороший вопрос. Кто же его знает?
19.24
Подобравшись к зданию вплотную, Спарки подошел к дверям дома. А Флад значился в списке жильцов у входа, как проживающий в квартире 404.
Спарки обошел дом кругом. В нем было четыре этажа, на каждом по две квартиры. Все окна выходили на Лагун-драйв и Стэнли-парк за ней. В ясный день отсюда должны были быть видны горы. Сейчас, сквозь снежную пелену, не было видно даже парка.
Здание было старше, чем большинство соседних.
На крышу вела ржавая пожарная лестница. Рядом с домом была подземная стоянка. На месте под номером 404 стоял синий "Вольво-седан" 1971 года.
Спарки записал номер машины и вернулся в свой автомобиль, стоявший за квартал от дома. В каждой полицейской машине был выход на компьютерный терминал, хранящий данные о 2500 транспортных средствах полиции. В ожидании ответа Спарки проверил оружие – стандартный полицейский "смит-и-вессон" 38-го калибра. Шесть патронов, все на месте. Он пользовался пистолетом очень редко. Свои жертвы он убивал без стрельбы.
На экране высветилось: "Элмор Флад, 307 Лагун-драйв, Ванкувер. Детектив ВОП, отдел по расследованию убийств".
Удовлетворенно хмыкнув, Спарки взял мешок кокаина и вышел из машины.
19.31
– Куда мы поедем теперь?
– Думаю, нужно позвонить вашему мужу, – сказал Флад. – Пусть он приедет сюда.
– Вы говорили кому-нибудь еще?
– Нет, только вам. Ситуация щекотливая – городской полицейский не имеет права арестовать сотрудника КККП, особенно по делу, которое уже закрыто. Кроме того, ваш муж должен узнать об этом в первую очередь.
– Господи, ну и шуму будет! Мало того, что маньяк-убийца служит в Конных, так они еще и застрелили невиновного.
– Ну, Харди был не такой уж овечкой. Но насчет первого вы совершенно правы.
– Бедный Роберт! – вздохнула Женевьева.
Эл Флад взял ее за руку:
– Нужно сделать все как можно лучше. Убийца должен быть сегодня на празднике в честь поимки Охотника, если я не ошибаюсь.
– Да. Там будут генерал-губернатор и комиссар. Роберт получил личную благодарность генерал-губернатора – высшее отличие для члена КККП.
– Тогда мы с вами отправимся туда, захватив с собой доказательства. Там я отзову вашего мужа в сторону и все ему расскажу. А потом мы втроем придумаем, как вывести его из-под удара. Может быть, ему следует лично арестовать убийцу. Звоните ему сейчас. Телефон на кухне.
Они все еще находились в спальне. Поглядев в окно, Женевьева впервые заметила, что идет снег. Она отвернулась от окна и от голов, лежащих на кровати, и пошла на кухню звонить.
Трубку взяли только с шестого звонка.
– Алло. Это Женевьева Деклерк, жена суперинтенданта. Мне нужно поговорить с мужем.
– Простите, мэм, я тут случайно и никого не знаю. Сейчас позову кого-нибудь из Конных.
В промежутке Женевьева услышала в трубке гул множества голосов. Но музыки не было.
– Миссис Деклерк, это Джим Родейл.
– Сержант, мне нужно срочно поговорить с мужем.
– Его еще нет. Он на приеме у генерал-губернатора вместе с Шартраном.
– А что там у вас случилось?
– Знаете Билла Типпла?
– Да, слышала о нем.
– Его, похоже, убили. Несколько минут назад взорвалась машина в его гараже, и мы думаем, что он был в ней.
– О Боже!
– Я только что послал Рабидовски туда. Джек Макдугалл тоже поехал. Я жду Роберта, чтобы сказать ему, но его еще нет.
– Но почему, Джим? В чем причина?
– Билл расследовал одно крупное дело и мог узнать что-то важное. Похоже, он собирался ехать на праздник, сел в машину, и бомба сработала, когда он включил зажигание. Скоро мы это выясним.
– Господи, – тихо сказала Женевьева. – Когда же кончится этот ужас?
– Это наша работа.
– Джим, прошу вас, когда Роберт приедет, передайте ему, чтобы он обязательно дождался меня. Скажите, что это очень важно. Речь идет о жизни и смерти.
– Хорошо. Я обязательно передам.
– Я выезжаю.
Она повесила трубку.
Эл Флад уже собрался. Он положил в спортивную сумку "Адидас" головы, завернув каждую из них в папиросную бумагу, а сверху поместил свой дневник и предмет из черного дерева.
– По новой теории, – сказала Женевьева, – сексуальные преступления имеют биологическую, а не психическую природу.
– Как это? – Эл Флад закрыл сумку и, подойдя к шкафу, достал оттуда пистолет.
– В Балтиморском медицинском институте провели исследования мозговой структуры нескольких насильников. Оказалось, что у всех них имеются хромосомные нарушения, известные как синдром Клайнфелтера.
– Ну, я думаю, здесь как раз дело в психологии, – Флад взял сумку и пошел к двери. – Моя машина внизу. Поговорим по дороге.
Он потянулся к выключателю. Последним, что Женевьева увидела в комнате, были фотографии планет, звезд и туманностей на стенах.
Она не посмотрела в окно и не увидела, что там продолжает падать снег.
Не увидела она и пару глаз, внимательно глядящую на них.
19.42
"Никто не знает, – думал Спарки, быстро спускаясь с пожарной лестницы. – Они никому не успели сказать".
На стоянке было пусто и темно.
Тускло горела одна лампочка, закрытая проволочной сеткой. Бетонные столбы отбрасывали на пол тени. Где-то успокаивающе гудел бойлер. Людей не было.
Спарки подошел к "вольво" и, сняв с помощью отвертки левую фару, затолкал туда мешок с кокаином. Потом забил крышку обратно, пользуясь отверткой, как молотком.
Спарки нырнул за машину, выхватывая одновременно пистолет.
– Спорим, не сделаешь! – мальчишеский голос.
К стоянке подбежали два мальчугана лет семи-восьми. Один из них катился на скейте, другой бежал сзади.
Снег продолжал идти. За стоянкой в железном баке горел мусор, рассыпая красные искры.
Спарки стиснул зубы.
Остается только ждать.
Потом он убьет и этих мальчишек.
19.46
– Я полжизни провел в этом лифте. По-моему, он самый медленный в городе, – Эл Флад надавил на кнопку в третий раз, и лифт, наконец, тронулся.
– Донни! Кевин! – позвал чей-то голос из темноты.
Мальчишки подняли головы вверх. На краю площадки над гаражом появилась толстая женщина в меховом пальто и в папильотках.
– Я что вам сказала? Следить за мусором, пока он не сгорит! Весь дом мог сгореть, пока вы тут бегаете. Был бы жив ваш отец, вы бы так себя не вели.
– Мы и отсюда все видим, – сказал один из мальчишек.
– Пошли домой. Все уже сгорело, – приказала женщина, заглянув в ящик. Мальчишки скрылись, прихватив с собой скейт.
Через пару минут раздался новый звук. Шум открываемого лифта и голоса. Держа пистолет, Спарки перешел от машины в тень одной из колонн.
– Снег замедлит наш путь, – сказала Женевьева Деклерк, выходя из лифта.
19.48
Пассажирская дверца "вольво" отстояла от бетонной колонны всего дюймов на восемь.
– Тесновато, – заметила Женевьева.
– Можете подождать, пока я развернусь, или садитесь вперед.
– Я сяду вперед.
Флад заметил царапины на фаре, когда обходил машину.
"Хулиганы?" – подумал он.
– Что такое? – спросила Женевьева. – Это не...
В пятнадцати футах от них грохнул выстрел. Его эхо заметалось среди колонн. Пуля ударила Флада в грудь, отбросив его на машину. Кровь брызнула на стекла "вольво".
Но даже раненый, он реагировал быстро. Женевьеву вниз. Раздался второй выстрел, еще более громкий. Срикошетив от бока машины, пуля попала в глаз женщины. Превратив ее мозг в кровавое месиво, кусок свинца пробил череп и вылетел наружу.
Женевьева Деклерк умерла, не успев упасть на пол.
Когда раздался третий выстрел, Флад уже залег за машиной с пистолетом в руке. Он видел, как пуля попала в Женевьеву, и знал, что она мертва.