Со временем у меня стали вырисовываться и другие перспективы в работе. Снайперская практика и тренировки спецназа более меня не привлекали. С учетом моего прошлого и интереса к психологии — а к тому времени я уже получил диплом магистра, — куда больший интерес у меня вызывала та часть работы, которая касалась урегулирования сложных ситуаций до того, как дело дойдет до стрельбы. САР посоветовал мне пройти двухнедельный курс по переговорам с преступниками в Академии ФБР в Куантико, открывшейся всего пару лет назад.
Там, под крылом таких легендарных агентов, как Говард Тетен и Пэт Маллани, я впервые на практике познакомился с тем, что называлось наукой о поведении. Она навсегда изменила мою карьеру.
Глава 5. Наука о поведении или НП?
В последний раз в Куантико я был пять лет назад, на подготовительном курсе для начинающих агентов. С тех пор многое изменилось. В первую очередь, к весне 1975-го Академия ФБР превратилась в законченную и самостоятельную организацию, вырезанную из грубого камня бывшей базы ВМС, и расположилась она на живописной лесистой равнине Вирджинии в часе езды к югу от Вашингтона.
Но кое-что осталось прежним. Например, наибольшим престижем и статусом все еще обладали тактические подразделения, а звездой среди них был отдел огнестрельного оружия. Его возглавлял Джордж Цейсс, спецагент, направленный в Англию, чтобы поймать и представить американскому правосудию Джеймса Эрла Рэя за убийство в 1968 году доктора Мартина Лютера Кинга. Цейсс, крупный и мощный человек-медведь, любил показывать дешевый трюк: якобы он мог разорвать наручники голыми руками. Однажды ребята из офиса запаяли цепь и попросили Цейсса показать им фокус еще раз. Он так сильно тянул и выворачивал руки, что в итоге сломал запястье и потом еще долго ходил с гипсом.
Курс переговоров с преступниками преподавали в отделе поведенческого анализа, состоявшем из семи — девяти спецагентов-инструкторов. Психология, как и другие «мягкие» науки, не пользовались особым уважением при Гувере и его сторонниках, поэтому до его смерти сие начинание было скорее кустарным.
В сущности, та часть работы ФБР, да и правоохранительной службы в целом, которая предполагала применение в криминологии науки о поведении и психологии, считалась бесполезным дерьмом. Хотя я абсолютно точно не был согласен с таким подходом, все-таки не мог не признать, что основная часть изученного мной материала не имела никакого практического отношения к поимке преступников — обстоятельство, которое несколько наших энтузиастов начнет исправлять только спустя пару лет. Заняв должность начальника операционной части отдела поведенческого анализа, я изменил его название на «отдел сопровождения расследований». Когда же меня спрашивали, в чем смысл, я честно отвечал, что хотел изъять «НП» из нашей работы.
На тот момент, когда я приступил к изучению курса переговоров с преступниками, начальником ОПА был Джек Пфафф, но наиболее выдающуюся роль в отделе играли две сильные и вдохновляющие личности — Говард Тетен и Патрик Маллани. В Тетене почти два метра роста, за очками в проволочной оправе прячутся глаза-буравчики. Несмотря на прошлое морского котика, он скорее мыслитель, этакий благородный, возвышенный интеллектуал. В Бюро он вступил в 1962-м после службы в полиции Сан-Леандро, штат Калифорния, близ Сан-Франциско. В 1969-м он начал преподавать популярный курс прикладной криминологии, который в конечном итоге (как я подозреваю, после смерти Гувера) стал известен как прикладная криминальная психология. В 1972-м он ездил в Нью-Йорк, чтобы проконсультироваться с доктором Джеймсом Брусселом, тем психиатром, который раскрыл дело «маньяка-подрывника». Доктор согласился лично обучить Тетена своей технике психоанализа.
Вооруженный новыми знаниями, Тетен совершил научный прорыв. Его подход состоял в том, чтобы узнать как можно больше о поведении и мотивах преступника на основе улик, найденных на месте преступления. В каком-то смысле все, что мы впоследствии делали в рамках науки о поведении и криминального анализа, основывалось на этом подходе.
А Пэт Маллани всегда напоминал мне лепрекона. Ростом около 155 сантиметров, он представлял собой эдакого смекалистого заводилу, бурлящего жизнью. Пэт имел ученую степень по психологии. В Куантико он перешел из нью-йоркского отделения в 1972-м, а к концу службы в академии отличился успехами в урегулировании нашумевших терактов с захватом заложников: в Вашингтоне, округ Колумбия, когда мусульманская секта «Ханафитский мазхаб» захватила штаб еврейской организации «Бней-Брит», и в Уорренсвилль-Хайтсе, штат Огайо, когда Кори Мур, темнокожий ветеран войны во Вьетнаме, взял в плен капитана полиции и его помощника прямо в участке. Вместе Тетен и Маллани, эта примечательная и незабываемая парочка, были представителями первой волны современной науки о поведении.
Курс по переговорам вели также и другие инструкторы ОПА, Дик Олт и Роберт Ресслер, которые приехали в Куантико незадолго до меня. Если Тетен и Маллани составляли первую волну, то Олт и Ресслер образовывали вторую, стараясь развивать дисциплину в ключе ее практической значимости как для полиции США, так и для всего мира. Хотя в то время нас связывали только отношения ученика и учителя, вскоре мы с Бобом Ресслером совместно принялись за разработку методики анализа серийных убийств, которая в конечном итоге вылилась в современную модель нашей работы.
Занятия по переговорам с преступниками посещали около пятидесяти человек. Иногда лекции походили скорее на развлечение, нежели на учебу, но все равно было приятно взять двухнедельный отдых от полевой работы. На занятиях мы изучали три основных типа личностей, захватывающих заложников: профессионального преступника, душевнобольного и маньяка. Мы углубились в некоторые немаловажные феномены, обнаруживающие себя в подобных ситуациях, такие как Стокгольмский синдром. Двумя годами ранее, в 1973-м, неумелое ограбление банка в шведском Стокгольме привело к мучительной трагедии как для заложников из числа клиентов, так и для сотрудников банка. В итоге заложники прониклись симпатией к налетчикам и даже помогали им против полиции.
Еще мы посмотрели фильм Сидни Люмета «Собачий полдень», как раз недавно вышедший в прокат. Герой Аль Пачино грабит банк, чтобы достать деньги на операцию по смене пола для своего любовника. Фильм основан на реальном теракте с захватом заложников в Нью-Йорке. Как раз после этого дела и затянувшихся дебатов с преступниками в ФБР решили, что пора придать некоторое ускорение курсу переговорщиков в академии. Для этого из полиции Нью-Йорка пригласили капитана Фрэнка Больца и следователя Харви Шлоссберга — ньюйоркцы, как известно, признанные профессионалы в этой области.
Мы изучали принципы ведения переговоров. Некоторые ключевые вопросы были вполне очевидными, как, например, стремление свести жертвы к минимуму. Только годы спустя, когда сменилось поколение инструкторов, у нас появилась возможность слушать аудиозаписи настоящих переговоров. А до тех пор ближе всего к ним мы могли подойти в тренировочных ролевых играх. Но такие упражнения несколько сбивали с толку, потому что по большей части отбирались из материалов курса по криминальной психологии и не слишком-то вписывались в нашу тематику. Например, нам раздавали фото и досье какого-нибудь растлителя или сексуального маньяка, и затем мы обсуждали, как такая личность может повести себя при захвате заложников. А потом мы снова переходили к огневой подготовке, которой в Ку-антико по-прежнему уделяли немало внимания.
И все же изрядную часть того, что мы впоследствии сами стали давать на курсе по переговорам, мы узнали не от других агентов на занятиях в классе, а во время суровой полевой практики. Как я уже отмечал, одним из дел, на котором Пэт Маллани заработал себе имя, было задержание Кори Мура. Мур, которому поставили диагноз параноидальная шизофрения, озвучил несколько требований, после того как взял в плен капитана полиции и его помощника прямо в отделении в Уорренсвилль-Хайтсе, штат Огайо. Среди прочего, он требовал, чтобы все белые немедленно покинули землю.
Итак, согласно стратегии переговоров, преступнику не следует уступать, если существует возможность урегулировать ситуацию без этого. Однако некоторые требования бывают в принципе маловыполнимы. К таким можно отнести и требование Мура. Это дело вызвало такой общественный резонанс, что даже сам президент США Джимми Картер собирался лично поговорить с Муром и попытаться разрешить ситуацию. Мистер Картер, без сомнений, был полон добрых намерений, которые впоследствии не раз находили свое выражение в желании урегулировать даже с виду незначительные конфликты по всему миру. И все же подобная стратегия переговоров не сулила ничего хорошего, и я бы ни за что не согласился на такое в свою смену. Не хотел того и Пэт Маллани. Помимо того, что тогда к делу подключится множество других мелких сошек, участие высшего начальства лишает пространства для маневра. Переговоры всегда следует вести через посредников, чтобы выиграть время и не давать обещаний, которые не сможешь выполнить. Когда же агрессор вступает в непосредственный контакт с человеком, которого воспримет как ответственного за принятие решений, все остальные автоматически оказываются прижаты к стенке: если теперь не выполнить требования преступника, ситуация может резко усугубиться. И чем дольше захватчик беседует с посредником, тем лучше.
Когда в начале 1980-х я стал преподавать в Куантико науку переговоров с заложниками, мы показывали курсантам одну шокирующую видеозапись, снятую в Сент-Луисе пару лет назад. (Потом, правда, показы пришлось прекратить, поскольку пленка сильно нервировала полицию Сент-Луиса.) На ней молодой темнокожий мужчина грабит бар, но все идет наперекосяк, полиция окружает здание, и он оказывается в ловушке с целой кучей заложников.
Затем полиция формирует команду черных и белых офицеров для ведения переговоров. Далее, вместо того чтобы говорить с грабителем нормально, они применяют жаргон, стараясь сойти за своих, галдят, постоянно перебивая налетчика, и совершенно не слушают, что он говорит, даже не пытаясь выяснить его требования.