Агентура в Сан-Рафаэле прислала в Куантико запрос по делу, изначально адресованный нашему главному эксперту по насилию против женщин — Рою Хейзелвуду. Рой, всегда чуткий и внимательный, был потрясен этими убийствами. Помню, как он рассказывал мне о них по пути в офис, когда мы возвращались с занятий в Национальной академии. Мне даже почудилось, что Рой чувствовал себя лично ответственным, как будто совместных усилий ФБР и десятка местных агентств недостаточно; он считал, что обязан лично раскрыть дело и привести убийцу к ответу.
В отличие от меня, Рой работал преподавателем на полную ставку. Я же сложил с себя почти все обучающие обязанности и оставался единственным сотрудником отдела поведенческого анализа, который всецело посвятил себя профайлингу. Так что Рой попросил меня съездить в Сан-Франциско и поработать с полицией на месте.
Как мы отмечали ранее, к участию ФБР в расследовании полиция относится с некоторой неприязнью. Отчасти такое отношение восходит к дням Гувера, когда зачастую казалось, что Бюро вторгается в расследование и отнимает у полиции какое-нибудь резонансное преступление. Мой отдел так поступить не может без прямого обращения ведомства, имеющего старшую юрисдикцию, будь то местное отделение полиции или же само ФБР. Однако к расследованию дела «убийцы из чащи» шериф округа Мэрин почти сразу пригласил ФБР, а с учетом всей шумихи в СМИ он был бы только рад, чтобы поскорее объявился кто-нибудь вроде меня и хотя бы ненадолго переключил на себя внимание разъяренной общественности. Во всяком случае, так мне показалось.
В подчиненных шерифу отделениях полиции я ознакомился с материалами по делу и взглянул на фотографии с мест преступлений. Особенно меня заинтересовали наблюдения следователя округа Мэрин сержанта Рича Китона. Он заметил, что убийства совершались в самой глубине леса, там, где небо едва виднеется за густой кроной деревьев и куда на машине добраться совершенно нереально, разве что пешком, да и то топать пришлось бы с целую милю. Энн Олдерсон убили относительно недалеко от технической дороги, прямиком ведущей к склону горы. Все это буквально кричало о том, что убийца живет или работает неподалеку и знает местность как свои пять пальцев.
Свои мысли я изложил перед обширной аудиторией в просторном учебном зале Департамента шерифа округа Мэрин. Слушатели расселись полукругом, словно студенты в лекционном зале какого-нибудь медицинского училища. Из пятидесяти-шестидесяти присутствовавших было десять агентов ФБР, а остальные — офицеры полиции и следователи. Я окинул их взглядом и заметил пару седых голов — к расследованию дела с пенсии выдернули даже нескольких прожженных ветеранов.
Перво-наперво я подверг критике уже имевшийся психологический портрет преступника. Я считал, что наш клиент далеко не очаровательный, симпатичный и искушенный обольститель. Множественные колотые раны и неожиданные нападения со спины указывали на то, что мы имеем дело с асоциальным (хотя не обязательно антисоциальным), неуверенным в себе типом, чувствовавшим себя изгоем, неспособным вовлечь жертву в беседу, убедить, уболтать или обманом заставить выполнять свою волю. Пешие туристы, как правило, отличаются атлетическим телосложением. Поэтому нападения исподтишка ясно свидетельствовали о том, что получить контроль над жертвой преступник мог только одним способом: нанеся ей тяжелые увечья, пока она не успела опомнится.
Человек, хорошо знакомый со своими жертвами, не совершает подобных преступлений. Места выбирались исключительно изолированные и сокрытые от случайных свидетелей. Это означает, что убийце хватало времени, чтобы от начала и до конца претворить в жизнь свою фантазию с каждой жертвой. И тем не менее потребность в неожиданном нападении у него сохранялась. Изнасилований не было. После убийства он лишь избавлялся от трупов. Может, он мастурбировал, но без полового акта. Возраст и телосложение его жертв сильно варьировались, в отличие от тех, кого выбирал бойкий и искушенный убийца Тед Банди: симпатичных студенток с длинными темными волосами и прямым пробором. «Убийца из чащи» был непривередлив, словно паук, ожидающий, когда очередная мошка залетит в его паутину. Своей аудитории я сообщил, что искать надо убийцу с темным прошлым. Я согласился с капитаном Гаддини в том, что субъект уже мог отсидеть в тюрьме за изнасилование или, вернее, за попытку изнасилования, но не за убийство. Он пережил некий стресс-фактор, сподвигнувший его на новые зверства. Я считал, что мы ищем белого мужчину — коль скоро все его жертвы тоже белые, — чернорабочего или механика на заводе. По способности незаметно совершить убийство и скрыться от преследования, я оценил его возраст: тридцать — тридцать пять лет. Я также считал, что он весьма умен. Тест на IQ, без сомнений, показал бы результат куда выше среднего. А если порыться в прошлом субъекта, найдутся и примеры того, как он мочился в постель, устраивал поджоги и жестоко обращался с животными. Во всяком случае, два из трех точно.
— Еще кое-что, — произнес я, выдержав многозначительную паузу. — Ищите убийцу с дефектом речи.
Выражения лиц и жесты присутствовавших говорили сами за себя. И говорили то, что каждый из них уже давно думал про себя: «Какая чушь!»
— С чего вы взяли? — саркастично спросил один коп. — По-вашему, именно так выглядят «заикающиеся ножевые»? — И он ухмыльнулся своей шутке, на ходу выдумав новый способ убийства.
Конечно нет. Я объяснил, что использовал комбинацию индуктивного и дедуктивного мышления, приняв во внимание все возможные факторы комплекса дел в совокупности; аналогичные детали я видел и раньше. Отдаленные места, где убийца вряд ли столкнется со случайным прохожим; тот факт, что он не выцеплял жертву из толпы и не убеждал пойти с ним; необходимость нападать неожиданно даже в такой глуши, — все это говорило о том, что мы имеем дело с субъектом, ощущающим стыд или неловкость за некое событие в его прошлом. Поэтому единственный способ преодолеть комплекс неполноценности состоял для него в том, чтобы наброситься на ничего не подозревающую жертву, получая возможность доминировать над ней и контролировать ее.
Кроме того, я полагал, что субъект страдает от физического недостатка или уродства. С точки зрения психологии и науки о поведении, наш кандидат мог быть отмечен следами прыщей на лице, последствиями полиомиелита, отсутствием руки или ноги. Впрочем, с учетом характера нападения, версию тяжелой инвалидности или нехватки конечности мы вынуждены отбросить, но нам нужен человек с явно выраженным уродством. С другой стороны, субъект вполне мог стыдиться дефекта речи, который мешал ему выстраивать нормальные человеческие отношения, но при этом не выделял его из толпы. Никто ведь не узнает о его недостатке, пока он не откроет рот.
Конечно, мне было страшновато столь безапелляционно поучать целую толпу матерых копов, которым есть что терять и которым как пресса, так и общественность жарко дышат в затылок. Подобные условия очень эффективны во время допроса, но сам я обычно стремлюсь избегать такого напряга любой ценой. Но полностью избавиться от сомнений, конечно, невозможно. Вас будет постоянно преследовать мысль, очень точно выраженная тем вечером одним из следователей:
— А что, если ты ошибся, Дуглас?
— Я могу ошибиться в деталях. — Я старался отвечать как можно честнее. — Пусть я промахнусь с возрастом, местом работы или уровнем IQ, но в том, какой он расы и пола, а также в том, что он простой работяга, ошибки быть не может. И в данном конкретном случае я готов поручиться, что перед нами обладатель некоего физического недостатка, который его сильно тревожит. Может, и не дефекта речи, но он подходит лучше всего.
Закончив свою речь, я не знал, удалось ли мне произвести хоть какой-то эффект, а если удалось, то насколько. Однако потом ко мне и в самом деле подошел один полицейский и сказал:
— Не знаю, прав ты или нет, Джон. Но ты, по крайней мере, дал расследованию хоть какой-то толчок.
Всегда приятно такое слышать, но до завершения расследования сердце все равно не на месте. Я вернулся в Куантико, а шериф округа и местная полиция совместными усилиями продолжили работу.
29 марта убийца снова нанес удар, на сей раз застрелив молодую пару в национальном парке Редвудс имени Генри Кауэлла близ Санта-Круза. Двадцатилетней студентке-второкурснице Эллен Мари Хансен, учившейся в Калифорнийском университете Дэвиса, он сказал, что собирается ее изнасиловать, а когда та начала упираться, пустил в ход пистолет 38-го калибра, убив девушку на месте и тяжело ранив ее спутника Стивена Хертла. Будучи при смерти, Хертл все-таки смог частично припомнить внешность мужчины с кривыми желтыми зубами. Полиция сопоставила эти данные с показаниями других свидетелей и связала подозреваемого со старой иномаркой красного цвета — вероятно, убийца водил «фиат». Впрочем, получившийся образ все равно сильно отличался от имевшихся до сих пор. Еще Хертл отметил, что на вид нападавшему было лет пятьдесят-шестьдесят и он лысел. Результаты баллистической экспертизы указали на сходство с предыдущими убийствами в лесопарке.
1 мая пропала очаровательная двадцатилетняя блондинка по имени Хезер Роксанн Скэггс. Она обучалась в колледже торговли и печати в Сан-Хосе. Все ее близкие — молодой человек, мать и соседка по общежитию — как один сказали, что в тот день она уехала с преподавателем по промышленному дизайну Дэвидом Карпентером. Оказывается, девушка собиралась приобрести автомобиль, и он любезно согласился ей в этом помочь, якобы договорившись со своим знакомым. Карпентеру уже стукнуло пятьдесят, что весьма необычно для преступлений подобного рода.
С этого момента кусочки пазла сложились воедино, и кольцо вокруг преступника начало сжиматься. Карпентер водил красный «фиат» с помятой выхлопной трубой. Последнюю деталь полиция сразу мне не сообщила, придержав ее «на потом».
Дэвида Карпентера можно было идентифицировать и поймать гораздо раньше, чем это на самом деле произошло. А беда в том, что он был чертовски удачлив и к тому же колесил по нескольким полицейским юрисдикциям, что значительно усложняло его поимку. Он сидел шесть раз за преступления сексуального характера. И вот что весьма иронично: причина, по которой в записях по условно-досрочному он не проходил по части сексуальных преступлений, состояла в том, что власти Калифорнии выпустили его с тем, чтобы он отбывал срок уже на федеральном уровне. Так что чисто технически, будучи на свободе, он находился под федеральным надзором. Вот так легко он проскочил у полиции под носом. А еще Карпентер и его вторая жертва Барбара Шварц, на месте убийства которой и нашли примечательные очки, ходили к одному и тому же офтальмологу! К несчастью, листовка с запросом шерифа к нему так и не попала.