– Хотелось почувствовать, каково это – застрелить бабушку.
Кажущееся отсутствие мотивов этого двойного убийства привело к тому, что Эда с диагнозом «личностное расстройство пассивно-агрессивного типа» отправили в госпиталь Атаскадеро для психически больных преступников. Он вышел оттуда в 1969-м в двадцать один год, несмотря на возражения некоторых психиатров, под опеку матери, которая успела развестись с третьим мужем и устроиться работать секретаршей в недавно открывшемся Калифорнийском университете в Санта-Крузе. К тому времени Эд Кемпер вымахал выше двух метров и весил около 135 килограммов.
Два года он перебивался временными подработками, бесцельно катался по улицам на машине и взял в привычку подвозить девушек, голосовавших на обочинах. Санта-Круз и окрестности, как магнитом, манили хорошеньких студенток со всей Калифорнии, а Кемпер в подростковые годы был такого общества лишен. Он пытался устроиться в дорожный патруль, но получил работу только в Департаменте обслуживания дорог штата.
Седьмого мая 1972 года он подсадил двух соседок по комнате из колледжа Фресно, Мэри Энн Пеше и Аниту Лучезу. Он завез их в уединенное место, заколол обеих ножом, а потом отвез трупы в дом матери, где сфотографировал на поляроид, вскрыл и поиграл с их внутренними органами. То, что осталось, упаковал в полиэтиленовые пакеты и похоронил тела в горах Санта-Круза, а головы выбросил в овраг возле дороги.
Четырнадцатого сентября Кемпер согласился подвезти пятнадцатилетнюю школьницу Айко Ку; он задушил ее, сексуально надругался над трупом и привез домой для вскрытия. На следующее утро, когда он прибыл на плановый психиатрический осмотр для оценки ментального состояния, голова Ку лежала в багажнике его машины. Осмотр прошел прекрасно, и психиатры заключили, что Кемпер больше не представляет опасности для общества и самого себя, так что данные о его подростковом преступлении можно засекретить. Кемпер был в восторге от такого символического совпадения: он продемонстрировал системе свое пренебрежение и превосходство одновременно. Он снова поехал в горы и похоронил расчлененные останки Ку близ Боулдер-Крика.
(Во времена, когда действовал Кемпер, Санта-Круз вполне мог бы носить скорбный титул столицы серийной преступности в мире. Герберт Маллин – умный, привлекательный, с диагностированной параноидной шизофренией – убивал, по его собственному заявлению, мужчин и женщин по наущению голосов у него в голове, утверждавших, что это необходимо для спасения окружающей среды. По тем же примерно мотивам двадцатичетырехлетний замкнутый автомеханик Джон Линли Фрейзер, живший в лесу за городом, сжег дом и убил семью из шести человек в предупреждение тем, кто загрязняет природу. «Материализм должен быть уничтожен, или человечеству конец» – такую записку он оставил под дворником семейного «Роллс-Ройса». Чуть ли не каждую неделю в Санта-Крузе совершались тяжкие преступления.)
Девятого января 1973 года Кемпер подсадил в Санта-Крузе студентку Синди Шолл, угрожая пистолетом, затолкал ее в багажник своей машины, а потом застрелил. Как обычно, он отвез ее тело в дом матери, занимался с ним сексом в своей постели, а потом вскрыл труп в ванной. Останки он упаковал в пакет и сбросил со скалы в океан близ Кармела. С головой он проделал кое-что новенькое: закопал ее во дворе лицом вверх по направлению к окну материнской спальни, поскольку та всегда хотела, чтобы на нее «смотрели снизу вверх».
К тому времени Санта-Круз дрожал от ужаса перед Убийцей студенток. Девушек предупреждали не садиться в машины к незнакомцам, особенно за пределами якобы безопасного студенческого городка. Но мать Кемпера работала в колледже, и у нее на машине была служебная наклейка.
Меньше месяца спустя Кемпер подсадил Розалинд Торп и Элис Лью, застрелил обеих и засунул в багажник. Он обошелся с ними как с предыдущими жертвами, доставив тела домой, а потом сбросил расчлененные останки в каньон Иден неподалеку от Сан-Франциско, где их через неделю и нашли.
Его тяга к убийствам нарастала с опасной скоростью – даже для него. Кемпер подумывал о том, чтобы расстрелять всех жителей своего квартала, но в конце концов решил этого не делать. У него возникла идея лучше – наконец-то он понял, к чему стремился все это время. В пасхальные выходные, пока мать спала, Кемпер проник к ней в комнату и насмерть забил ее молотком. Потом отрезал ей голову и изнасиловал обезглавленный труп. В последнем приливе вдохновения он вырезал ей гортань и спустил в кухонный измельчитель под раковиной.
– Это показалось мне символичным, – сказал он позднее полиции, – потому что она всю жизнь орала на меня и ругалась.
Но когда он включил измельчитель, тот застопорился и выплюнул окровавленную гортань обратно.
– Даже мертвая, она продолжала мне досаждать. Я никак не мог ее заткнуть!
Потом он позвонил Салли Хэллетт, подруге матери, и пригласил на праздничный ужин. Когда та приехала, Кемпер избил ее, задушил, отрезал ей голову, а тело положил к себе в кровать, отправившись спать в постель матери. В пасхальное воскресенье он рано утром сел в машину и без единой мысли в голове помчался на восток. Он постоянно слушал радио, ожидая, что вот-вот прославится на всю страну. Но о нем не говорили ни слова.
В пригородах Пуэбло, Колорадо, измученный и дезориентированный от недостатка сна, разочарованный тем, что его показной жест не вызвал никакого отклика, он остановился у придорожной телефонной будки, позвонил в полицию Санта-Круза и, с трудом убедив дежурного, что это не шутка, признался в убийствах и в том, что он – тот самый Убийца студенток. А потом терпеливо ожидал, пока из полиции пришлют людей его забрать.
Кемпера признали виновным в восьми убийствах первой степени. На вопрос, какое наказание он сам бы себе назначил, тот ответил:
– Смерть под пытками.
Хотя Джон Конуэй предлагал заранее договориться о нас с тюремным руководством, я принял решение, что лучше потребовать встречи наскоком, уже по приезде на место. Хотя это означало, что мы поедем без предварительного согласования, на мой взгляд, так было правильнее. В тюрьме секретов нет; если распространится слух, что какой-то заключенный поддерживает связи или разговаривает с фэбээровцами, его тут же объявят стукачом. Если же мы заявимся непрошеными, всем в тюрьме будет ясно, что мы действуем по своей инициативе, без предварительного сговора или сделки. Поэтому я слегка удивился, когда Эд Кемпер с готовностью дал согласие с нами поговорить. Очевидно, никто уже давно не расспрашивал его о совершенных преступлениях, и Кемперу стало интересно, чем мы занимаемся.
Посещение тюрьмы строгого режима – жутковатый опыт даже для федерального агента. Первое, что приходится сделать, – это сдать оружие. Естественно, к заключенным с ним не допускают. Второе требование – подписать заявление, подтверждающее, что тюрьма не несет ответственности в случае, если тебя возьмут в заложники, и не будет вести переговоры по твоему спасению. Как вы понимаете, агент ФБР в заложниках – это сильный козырь. После всех формальностей нас с Бобом Ресслером и Джоном Конуэем провели в комнату со столом и стульями и оставили ждать прибытия Кемпера.
Первое, что поразило меня, когда его ввели, – громадные размеры этого парня. Я знал, что он высокий и из-за своих габаритов был изгоем в школе и среди соседей, но с близкого расстояния он выглядел настоящим великаном. Он с легкостью мог бы переломить любого из нас пополам. У него были отросшие темные волосы и пышные усы, из расстегнутой рабочей рубашки торчал гигантский живот, обтянутый белой футболкой.
Точно так же я заранее знал, что Кемпер очень умен. У него был коэффициент интеллекта 145, и за то время, что мы с Бобом провели с ним, мы неоднократно подозревали, что он, пожалуй, поумнее нас обоих. У него было достаточно времени, чтобы посидеть и поразмыслить о своей жизни и своих преступлениях, поэтому, поняв, что мы хорошо изучили его дело и поймем, если он станет морочить нам головы, Кемпер полностью раскрылся и говорил с нами откровенно.
Он не проявлял ни дерзости, ни раскаяния. Скорее вел себя спокойно и дружелюбно, хотя в то же время отстраненно, с позиций аналитика. В ходе разговора его оказалось сложно перебить, чтобы задать вопрос. Хоть какие-то чувства он проявлял, лишь рассказывая, как с ним обращалась мать.
Поскольку мне приходилось преподавать «Прикладную криминальную психологию», не будучи уверенным, что все, что я говорю, – правда, я больше всего интересовался старым вопросом: преступниками рождаются или становятся? Хотя однозначного ответа нет и быть не может, рассказы Кемпера поднимали кое-какие любопытные вопросы.
Не было сомнений, что родители Эда жили как кошка с собакой. Он говорил, что с малых лет настолько походил на отца, что мать его возненавидела. Потом проблемой стали его размеры. К десяти годам он вымахал в настоящего гиганта, и Кларнелл боялась, что он изнасилует свою сестру Сьюзан. Поэтому она заставляла его спать в подвале без окон возле отопительного котла. Каждую ночь Кларнелл запирала дверь в подвал на замок, и они со Сьюзан поднимались в спальни наверху. Это приводило его в ужас и возбуждало зависть к обеим женщинам. К тому же этот момент совпал с окончательным разрывом родителей. Из-за своих габаритов, застенчивости и отсутствия примера для подражания Эд всегда был замкнутым и отчужденным. Когда его, как преступника, запирали в подвале, он чувствовал себя грязным и опасным, хотя не сделал ничего плохого, поэтому вскоре у него начали появляться мысли о пытках и об убийствах. Он начал с того, что убил и расчленил двух домашних кошек – одну карманным ножом, а вторую мачете. Позднее мы поймем, что эта детская черта – жестокость по отношению к животным – является ключевым элементом так называемой триады убийцы, включающей также энурез и поджигательство.
Печальная ирония заключалась в том, что мать Эда в Санта-Крузе любили и преподаватели, и студенты. Ее считали добрым и заботливым человеком, к которому всегда можно обратиться, если возникнут проблемы или просто захочется выговориться. Однако дома она обращалась со своим застенчивым сыном как с настоящим монстром.