После нападения ему все равно некуда идти, а она ему больше не угрожает, и он знает, что ночью к ней никто не заявится, поэтому остается, ест и пьет, ведь к этому моменту успевает сильно проголодаться.
Тут я сделал паузу и спросил детективов, попадал ли в поле их зрения кто-нибудь, подходящий под это описание. Если они его найдут, то поймают преступника.
Детективы переглянулись. Один из них улыбнулся:
– Вы, Дуглас, что, экстрасенс?
– Нет, – ответил я, – но, будь я экстрасенсом, работать мне было бы легче.
– У нас уже была одна ясновидящая, Беверли Ньютон, пару недель назад. Говорила примерно то же самое.
Более того, под мое описание подходил один человек, живший неподалеку, которого они некоторое время подозревали. После нашей встречи его допросили еще раз. У них не набиралось достаточно улик, чтобы его задержать, а признания добиться не получилось. Вскоре после этого он уехал из города.
Начальник участка и детективы хотели знать, каким образом я, не будучи экстрасенсом, мог с такой точностью описать сценарий преступления.
Отчасти ответ заключался в том, что я успел повидать достаточно насильственных преступлений с разными типами жертв и сопоставить их детали, а также допросить достаточно преступников, чтобы иметь возможность довольно точно предположить, какие люди какие преступления совершают. Но, конечно, будь все так просто, мы могли бы написать руководство по профилированию или разработать для полиции компьютерную программу, которая составляла бы список подозреваемых на основании заданных характеристик. Но по факту, хотя мы и используем компьютеры в нашей работе и они способны показывать впечатляющие результаты, вещи более сложные они делать не могут, и никогда не смогут. Профилирование в этом смысле сродни писательству – можно задать компьютеру все правила грамматики, синтаксиса и стилистики, но книги он не напишет.
Занимаясь каким-нибудь расследованием, я пытаюсь собрать все улики, какие у нас есть, – отчеты, фотографии и описания, показания жертвы и протоколы вскрытия, – а потом поставить себя психологически и эмоционально на место убийцы. Я пытаюсь думать как он. Не могу точно сказать, как это работает, – точно так же Томас Харрис, неоднократно консультировавшийся со мной, не может сказать, как оживают его персонажи. Может, тут и есть элемент ясновидения, не знаю, но скорее я полагаюсь на творческое мышление.
Иногда экстрасенсы действительно могут пригодиться в расследовании. Такое я тоже видел. У некоторых есть способность подсознательно концентрироваться на мелких деталях и основывать на них свои заключения, как делаю я сам и чему обучаю моих людей. Но я всегда говорю детективам, что экстрасенс должен быть последней мерой, и, если вы собираетесь его привлечь, не позволяйте ему или ей контактировать с офицерами либо детективами, знакомыми с деталями дела. Потому что хорошие экстрасенсы отлично подмечают мелкие невербальные подсказки и могут поразить вас точностью своих слов, пересказывая вам факты, которые вы уже знаете, не имея на самом деле никаких представлений о том, чего вы не знаете, но что хотите выяснить. Когда в Атланте расследовали убийства детей, в городе объявились сотни экстрасенсов, предлагавших полиции свои услуги. Они на все лады описывали убийцу и его методы, и никто не угадал.
Примерно в то же время, что я встречался с местной полицией, из департамента в бухте Сан-Франциско мне сообщили о серии убийств в лесистой местности с туристическими тропами, которые приписывали НС, окрещенному прессой Лесным убийцей.
Все началось в августе 1979-го, когда Эдд Кейн, спортивная сорокачетырехлетняя банковская сотрудница, исчезла во время одиночной пробежки к восточной вершине горы Тамалпаис, откуда открывается вид на мост Золотые Ворота и бухту, – гору еще называют «Спящей леди». Когда Кейн не вернулась домой до темноты, ее встревоженный муж позвонил в полицию. На следующее утро ее тело нашла служебная собака – женщина была раздета, за исключением одного носка, лежала лицом вниз и была убита предположительно в коленопреклоненной позиции, как будто умоляла сохранить ей жизнь. Патологоанатом установил, что причиной смерти стал выстрел в затылок. Следов сексуального насилия не было. Убийца взял три кредитные карты и десять долларов наличными, но оставил на жертве обручальное кольцо и другие украшения.
В марте следующего года в парке на горе Тамалпаис было найдено тело двадцатитрехлетней Барбары Шварц. Ее несколько раз ударили ножом в грудь – жертва, судя по всему, тоже стояла на коленях. В октябре двадцатишестилетняя Энн Олдерсон не вернулась домой с пробежки по парку; ее тело обнаружили на следующее утро с пулевым ранением в правый висок. В отличие от предыдущих жертв, Олдерсон была полностью одета и лежала лицом вверх, распростершись на скале; отсутствовала только золотая сережка в правом ухе. Лесник Джон Генри, постоянно проживающий в парке, сказал, что видел, как она сидела на склоне в утренних сумерках, очевидно намереваясь полюбоваться рассветом. Еще двое свидетелей видели ее в полумиле от места, где был найден труп Эдды Кейн.
Перспективным подозреваемым выглядел Марк Макдерманд, мать-инвалида и брата-шизофреника которого нашли застреленными в их хижине на горе Тамалпаис. Проведя несколько дней в бегах, Макдерманд сдался старшему детективу округа Мартин Роберту Гаддини. Следствие подтвердило его связь с убийствами матери и брата, но, хоть он и владел оружием, у него не было пистолетов 44-го и 38-го калибров, использованных для убийств на туристической тропе. А потом убийства возобновились.
В ноябре Шона Мэй двадцати пяти лет не пришла на встречу с товарищами по туристическому походу в парке Пойнт-Рейес, в нескольких милях к северу от Сан-Франциско. Два дня спустя поисковики нашли ее труп в неглубокой могиле рядом с разлагающимися останками другой туристки, двадцатидвухлетней Дайаны О’Коннелл из Нью-Йорка, пропавшей в парке месяцем ранее. Обе женщины были убиты выстрелами в голову. В тот же день в парке нашли еще два тела; в них опознали девятнадцатилетнего Ричарда Стоуэрса и его восемнадцатилетнюю невесту Синтию Морленд, числившихся пропавшими с середины октября. Эксперты установили, что они были убиты в те же длинные выходные, на День Колумба, что и Энн Олдерсон.
Первые убийства уже нагнали страха на местных туристов; в парке были развешаны таблички, предупреждавшие посетителей, особенно женщин, не углубляться в лес в одиночку. Однако после обнаружения четырех трупов в один день там начался настоящий ад. Шериф округа Мартин Дж. Альберт Ховенстайн – младший собрал свидетельские показания у людей, утверждавших, что они видели с жертвами каких-то подозрительных мужчин незадолго до их смерти, но в некоторых принципиальных моментах, вроде возраста и черт лица, собранные описания противоречили друг другу. Такое происходит сплошь и рядом даже при одиночном убийстве, не говоря уже о множественных в течение нескольких месяцев. На месте убийства Барбары Шварц были найдены бифокальные очки, очевидно принадлежавшие убийце. Ховенстайн обнародовал информацию об очках, разослав их фотографию и рецепт по всем оптикам в округе. Оправа оказалась тюремного изготовления, поэтому капитан Гаддини затребовал у службы исполнения наказаний штата Калифорния список всех недавно освобожденных правонарушителей с историей сексуальных преступлений против женщин. Множество юрисдикций и агентств, включая полевой офис ФБР в Сан-Франциско, теперь активно работало над делом.
В прессе выдвигались предположения, что Лесным убийцей может быть лос-анджелесский Зодиак, остававшийся НС с тех пор, как прекратил свою деятельность в 1969-м. Что, если Зодиак все это время сидел в тюрьме за другие преступления и был освобожден ничего не подозревающей службой исполнения наказаний? Однако, в отличие от Зодиака, Лесной убийца никак не контактировал с полицией и не пытался ее дразнить.
Шериф Ховенстайн привлек к анализу дела психолога из Напы, доктора Р. Уильяма Мэтиса. Отметив ритуальный характер убийств, доктор Мэтис сказал, что убийца наверняка забирает у жертв «сувениры» и, если появится подозреваемый, за ним стоит неделю последить, прежде чем арестовывать, чтобы он вывел полицию на орудие убийства или другие улики. Что касается его внешности и характера, Мэтис описывал привлекательного мужчину, умеющего использовать свое обаяние.
Следуя рекомендациям Мэтиса, Ховенстайн и Гаддини устроили несколько проактивных ловушек, в том числе направляли в парк рейнджеров, переодетых женщинами-туристками, но результата это не принесло. На правоохранительные органы давили со всех сторон. Шериф объявил, что убийца подкарауливает жертв и подвергает психологическому насилию, прежде чем убить: например, заставляет умолять о пощаде.
Когда постоянное представительство Бюро в Сент-Рафаэле запросило содействия у Куантико, они обратились сначала к Рою Хейзелвуду, эксперту по делам об изнасилованиях и о прочих жестоких преступлениях против женщин. Рой – чувствительный, тонкий человек, и это дело серьезно на него повлияло. Помню, как он пересказывал мне подробности, пока мы шли с ним по коридору в наш офис из учебного корпуса, где у него только что закончилась лекция в Национальной академии. Мне показалось, что Рой чувствует свою личную ответственность, как будто совместных усилий ФБР и примерно десяти местных правоохранительных инстанций было недостаточно, – это он должен раскрыть дело и предать виновного правосудию.
В отличие от меня, Рой оставался полноценным преподавателем Куантико. Я к тому времени почти полностью отошел от преподавательской работы и работал профайлером в отделе поведенческих наук, занимаясь оперативным содействием расследованиям. Поэтому Рой попросил меня поехать в Сан-Франциско и там, на месте, помочь полицейским.
Как я уже говорил выше, когда ФБР привлекают к делу, полиция может быть недовольна. Отчасти это наследие гуверовского периода, когда считалось, что Бюро в любой момент может вмешаться и перехватить расследование громкого преступления. Мой отдел вмешаться не может – до тех пор, пока его не попросит тот орган, в юрисдикции которого расследуется дело, будь то местный полицейский департамент или собственно офис ФБР. Но в деле о Лесном убийце депар