Все дело в том, что профилирование и криминальный анализ – куда более сложные процессы, чем просто ввод и обработка данных. Чтобы стать хорошим профайлером, надо уметь оценить и сопоставить большое количество улик и материалов. Но еще надо постараться влезть в чужую шкуру – и преступника, и жертвы.
Ты должен воссоздать место преступления у себя в голове. Должен как можно больше узнать о жертве, чтобы представить, как она могла реагировать. Надо поставить себя на ее место в момент, когда преступник угрожает ей пистолетом, или ножом, или камнем, или кулаком – чем угодно. Ощутить ее страх в момент, когда он надвигается на нее. Испытать ее боль, когда он насилует ее или режет. Представить, через что она проходила, пока он пытал ее ради собственного сексуального удовлетворения. Понять, каково это – кричать от ужаса и боли, понимая, что ничего не поможет и что он не остановится. Ты должен знать, на что это похоже. И вынести такое очень тяжело, особенно если жертва – ребенок или пожилой человек.
Когда режиссер и актеры «Молчания ягнят» приезжали в Куантико в процессе подготовки к съемкам, я пригласил Скотта Гленна, игравшего Джека Кроуфорда – спецагента, который, как многие считают, списан с меня, – к себе в кабинет. Гленн – либерал, он верил в возможность перевоспитания, искупление и в то, что все люди рождаются изначально хорошими. Я показал ему жуткие фотографии с мест преступлений, с которыми мы работаем ежедневно. Дал послушать записи, которые преступники делали, пытая своих жертв: например, голос одной из двух девочек-подростков в Лос-Анджелесе, когда их пытали и убивали в своем фургоне двое убийц-садистов, недавно выпущенные из тюрьмы.
Слушая эти записи, Гленн плакал. Он сказал мне:
– Я понятия не имел, что существуют люди, способные на такое.
Умный, сострадательный человек, сам отец двух дочерей, Гленн добавил, что после того, что он увидел и услышал у меня в кабинете, он больше не может выступать против смертной казни.
– Опыт в Куантико изменил мое отношение навсегда.
Но, как бы это ни было тяжко, я должен ставить себя и на место преступника: думать как он, планировать вместе с ним, понимать и ощущать его удовлетворение в момент, когда тщательно взлелеянные фантазии воплощаются в реальность и он наконец обретает контроль и возможность полностью доминировать над другим человеческим существом. Я должен влезть в шкуру убийцы.
Тех мужчин, пытавших и убивавших девочек-подростков в фургоне, звали Лоуренс Биттакер и Рой Норрис. У них даже было имя для фургона: «Убийца Мак». Они познакомились в исправительной мужской колонии в Сан-Луис-Обиспо в Калифорнии. Биттакер сидел за вооруженное нападение, Норрис – за изнасилование. Узнав об их общем интересе к доминированию и пыткам молоденьких девушек, они увидели друг в друге родственные души. И когда оба вышли условно-досрочно на свободу в 1979-м, то встретились в мотеле в Лос-Анджелесе и начали планировать, как будут похищать, насиловать, пытать и убивать девочек подросткового возраста, по одной за каждый год, от тринадцати до девятнадцати лет. Они успешно осуществили свои планы в отношении пяти девочек, когда одной удалось сбежать от них после изнасилования и обратиться в полицию.
Норрис, наименее доминирующий из этой парочки, сломался на допросе и признался во всем в обмен на иммунитет от смертной казни, выдав более жестокого и агрессивного Биттакера. Он показал полиции места, где они оставляли трупы. У одного, уже превратившегося в скелет на калифорнийском солнце, из ушного отверстия торчал нож для колки льда.
Что в этом деле особенно примечательно, помимо душераздирающей трагедии двух преждевременно оборванных жизней и кошмарных пыток, пережитых девушками, по словам Норриса «развлечения ради», – это разница в поведенческой динамике, обусловленная участием двух преступников. Обычно один становится доминирующим, а второй – подчиняющимся партнером, и, как правило, один более организованный, а второй – менее. Серийные убийцы и так неадекватные типы, но те, кому нужен партнер для преступления, самые неадекватные из них.
Какими бы ужасными ни были их преступления (для меня Лоуренс Биттакер – один из самых мерзких и отталкивающих персонажей из всех, с кем мне приходилось иметь дело), они, к сожалению, не уникальны.
Как Биттакер и Норрис, Джеймс Рассел Одом и Джеймс Клейтон Лоусон – младший познакомились в тюрьме. Дело было в середине 1970-х, и оба сидели за изнасилование в психиатрическом госпитале строгого режима Атаскадеро в Калифорнии. Вспоминая их личные дела, я бы сказал, что Рассел Одом был психопатом, а Клей Лоусон – скорее шизофреником. Находясь в Атаскадеро, Клей в самых соблазнительных выражениях описал Расселу, чем собирается заниматься, когда выйдет. Он планировал похищать женщин, отрезать им груди, удалять яичники и совать ножи в вагину. Он говорил, что вдохновляется Чарльзом Мэнсоном и его последователями. Лоусон ясно дал понять, что половое сношение не входит в его планы. Он не считал это частью «своего дела».
Одом, напротив, очень даже считал секс своим делом и, как только вышел на свободу, прикатил на своем голубом «Фольксвагене-Жуке» 1974 года через всю страну в Колумбию, Южная Каролина, где Лоусон после выхода по УДО жил с родителями и работал сантехником. (Похоже, в те времена «Жук» был любимой машиной серийных убийц – и агентов ФБР, не имевших сбережений.) Одом считал, что они со своими взаимосвязанными, но различающимися интересами образуют прекрасную команду и каждый займется «своим делом».
Спустя несколько дней после прибытия Одома они вдвоем отправились на поиски жертвы на «Форде-Комет» 1974 года, принадлежащем отцу Лоусона. Остановились возле «Севен-Илевен» на национальном шоссе 1 и заметили молодую женщину, работавшую за прилавком. Но вокруг было слишком много народу, поэтому они уехали и отправились смотреть порнофильм.
Думаю, здесь важно подчеркнуть, что они сообразили: похитить жертву не удастся без сопротивления и свидетелей, – поэтому свернулись и на преступление не пошли. Оба были психически больными, а в случае Лоусона можно было обоснованно настаивать на невменяемости. Однако при обстоятельствах, не способствовавших успеху их преступления, они воздержались от его совершения. Ими не владело безумие такой степени, что они не смогли устоять. Поэтому я снова повторяю: по моему мнению и опыту, наличие психического заболевания не оправдывает преступника. Если только он не в полном бреду, он делает выбор – причинять вред другому человеку или нет. Настоящих психов проще всего поймать. А серийного убийцу – нет.
На следующий вечер Одом и Лоусон поехали в автомобильный кинотеатр. Когда фильм закончился, уже после полуночи, они вернулись в «Севен-Илевен». Они вошли в магазин и стали набирать какие-то мелочи: шоколадное молоко, орешки, маринованные огурчики. На этот раз они были в зале одни, поэтому похитили девушку-кассиршу, пригрозив пистолетом 22-го калибра, принадлежавшем Одому. У Лоусона тоже был пистолет 32-го калибра в кармане. Когда полицейские приехали по вызову покупателя, заметившего, что в магазине нет продавца, они обнаружили, что касса не тронута, сумочка кассирши осталась за прилавком и ничего ценного не пропало.
Двое мужчин везут жертву в укромное место. Одом приказывает ей раздеться догола, а потом насилует на заднем сиденье машины. Лоусон тем временем стоит снаружи, у водительской двери, и поторапливает приятеля, ожидая своей очереди. Минут пять спустя Одом кончает, застегивает штаны и выбирается из машины, уступая дорогу Лоусону.
Одом отходит от машины – по его словам, его вырвало. Лоусон позднее утверждал, что Одом заявил ему: «Надо от нее избавиться», хотя Лоусон взял с жертвы слово, что она никому не расскажет, если они ее отпустят. Так или иначе, пять минут спустя Одом услышал из машины женский крик: «О, горло!» Когда он вернулся, Лоусон уже перерезал жертве глотку и теперь раскраивал ее обнаженное тело ножом, купленным в том же «Севен-Илевен» предыдущим вечером.
На следующий день они уселись в «Фольксваген» Одома, собираясь избавиться от одежды жертвы, смятой в два комка. Лоусон рассказал Одому, что хотел после нападения съесть половые органы женщины, но ему стало плохо.
Страшно изуродованный труп нашли валяющимся на виду; убийц арестовали через несколько дней после преступления. Рассел Одом, боясь за свою жизнь, немедленно признал вину в изнасиловании, но участие в убийстве отрицал.
В своем заявлении в полиции Клей Лоусон ясно давал понять, что не вступал в половое сношение с жертвой: «Я ее не насиловал. Я только хотел ее уничтожить». И это человек, который на суде сидел и жевал кусок мела.
Судили их по отдельности. Одом получил пожизненное плюс сорок лет за изнасилование, незаконное хранение оружия и соучастие в убийстве. Лоусона за убийство первой степени приговорили к смерти и казнили 18 мая 1976 года на электрическом стуле.
Как дело Биттакера и Норриса, это преступление характеризуется смешанной поведенческой динамикой – и, соответственно, уликами – из-за участия двух разных людей. Уродование тела – признак дезорганизованного убийцы, в то время как присутствие семени во влагалище жертвы указывает на организованную личность. Мы преподаем дело Одома и Лоусона в Куантико, и я вспомнил о нем, когда мне поступил звонок от шефа полиции Джона Ридера из городка Логан в Пенсильвании. Я тогда только начинал карьеру профайлера; Ридер был выпускником Национальной академии, и через специального агента Дейла Фрая из постоянного отделения ФБР в Джонстауне они с окружным прокурором округа Блэр Оливером Э. Маттиасом – младшим просили помощи в деле об изнасиловании и убийстве девушки по имени Бетти Джейн Шейд.
Факты, которые они мне представили, были следующими.
Примерно годом ранее, 29 мая 1979 года, двадцатидвухлетняя Бетти Джейн возвращалась домой с работы няней около 22:15. Четыре дня спустя мужчина, утверждавший, что прогуливался на природе, наткнулся на ее изуродованное, но хорошо сохранившееся тело возле незаконной свалки на горе Вопсонок близ Алтуны. Ее длинные светлые волосы были отрезаны и свисали с соседнего дерева. Коронер округа Чарльз Р. Берки заявил местной газете, что еще никогда не видел такой страшной смерти. Он заключил, что Бетти Джейн Шейд изнасиловали; ее челюсть была сломана, оба глаза подбиты, а на теле остались множественные ножевые ранения. Причиной смерти был удар по голове, ножевые ранения нанесли уже посмертно. Также ей отрезали обе груди и вскрыли промежность от вагины до ануса.