Следующая наша встреча произошла в конце 1981-го, когда я приехал в Атланту на расследование АТКИД. Как все остальные в полевом офисе, Джад ушел в это расследование с головой. Каждый агент входил в команду, занимавшуюся пятью убийствами АТКИД, и график у Джада был крайне напряженным.
Мало того, у него сложилась непростая ситуация в семье: брак, и раньше шаткий, теперь разваливался на глазах. Жена Рея сильно пила, оскорбляла его словесно и отвратительно себя вела.
– Я больше не узнаю эту женщину, – говорил он.
В конце концов, одним воскресным вечером, он выдвинул ультиматум: либо она обращается за помощью, либо он забирает их дочек – восьмилетнюю и полуторагодовалую – и уходит.
К своему большому удивлению, Джад начал замечать положительные сдвиги. Жена стала внимательней к нему и девочкам.
– Она вдруг резко изменилась. Бросила пить, – вспоминал он. – Стала заботиться обо мне. Впервые за тринадцать лет брака начала вставать по утрам и готовить мне завтрак. Внезапно она превратилась ровно в ту, какой я хотел ее видеть.
Но потом он добавлял:
– Надо было сразу понять: все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Об этом я потом рассказывал на лекциях в полиции. Если жена вдруг радикально меняет поведение – в лучшую или худшую сторону, – жди беды.
На самом деле жена Джада уже решила убить его и хотела выиграть время, чтобы обо всем договориться. Если бы ей удалось это провернуть, она избежала бы унизительного развода, сохранила двух дочерей и получила бы четверть миллиона долларов по страховке. Куда лучше быть скорбящей вдовой убитого полицейского, чем одинокой разведенкой.
Джуд этого не замечал, но двое человек вели за ним слежку, стараясь узнать его маршруты и привычки. Они ждали его возле дома по утрам и следовали за ним по шоссе I-20 в Атланту ежедневно. Они искали возможности застигнуть его врасплох, чтобы избавиться от него без свидетелей.
Однако они быстро поняли, что столкнулись с проблемой. Джуд прослужил в полиции достаточно долго, чтобы инстинктивно следовать главному правилу копов: держи руку, которой стреляешь, свободной. Сколько бы те двое за ним ни следили, правая рука у него всегда была готова выхватить пистолет.
Они пошли к миссис Рей и сообщили ей о своих затруднениях. Они хотели застрелить его на парковке перед домом, но Джуд успел бы снять по крайней мере одного из них, прежде чем они бы его прикончили. Ей надо было что-то сделать с его правой рукой.
Не готовая отказаться от своего плана из-за такого пустяка, она купила кружку-термос и предложила Джаду брать в ней с собой кофе по утрам.
– За тринадцать лет она ни разу не приготовила мне или девочкам завтрак, а теперь изо всех сил пыталась всучить мне эту чертову кружку.
Джуд сопротивлялся. Он не представлял себе, как будет вести машину, держа левую руку на руле, а правой сжимая кружку с кофе. В те времена подстаканники в машины еще не устанавливали – имейся он у Джуда, все могло кончиться совсем по-другому.
Киллеры снова обратились к миссис Рей.
– Мы не можем напасть на него на парковке, – отчитался один из них. – Придется убить его в квартире.
Они запланировали убийство на начало февраля. Миссис Рей уехала с девочками на весь вечер, и Джад остался дома один. Стрелки проникли в здание, прокрались по коридору к двери квартиры и позвонили. Вот только они ошиблись, и им открыл белый мужчина. Те спросили, где живет чернокожий парень, и ничего не подозревающий сосед указал им на другую квартиру – мол, мистер Рей живет вон там.
Но теперь сосед видел киллеров. Если убить сегодня, он наверняка вспомнит, что двое парней спрашивали, где живет Джад Рей, когда его будут допрашивать в полиции. Поэтому они предпочли ретироваться.
Миссис Рей возвращается домой, предполагая, что дело сделано. Она неуверенно озирается, потом крадется в спальню, мысленно готовясь звонить 911 с сообщением, что ее муж убит.
В спальне она видит Джада, лежащего в кровати. Она все еще крадется на цыпочках, но тут он поворачивается и спрашивает:
– Какого черта ты делаешь?
Она подскакивает на месте и кидается в ванную.
На следующий день она продолжает строить из себя заботливую жену и мать; Джад решает, что она и правда изменилась. В своей наивности, как он теперь понимает, после многолетних непростых отношений, он отчаянно желал, чтобы между ними все наладилось.
Проходит две недели, наступает 21 февраля 1981 года. Джад работает над убийством Патрика Балтазара. Все полагают, что в следствии произошел прорыв благодаря волоскам и волокнам, найденным на теле двенадцатилетнего мальчика, – они совпадают с теми, которые нашли на предыдущих жертвах убийцы детей.
Вечером жена готовит Джаду итальянский ужин. Но он не знает, что соус для спагетти она щедро сдобрила фенобарбиталом. Как было запланировано, она берет с собой дочерей и едет проведать тетку.
Ночью Джуд один находится в спальне; ему кажется, он слышит из коридора какой-то звук. Свет в коридоре становится приглушенным – кто-то выкрутил лампочку в спальне старшей дочери. Потом из коридора доносятся приглушенные голоса. Позднее выяснится, что это один из стрелков заколебался, не желая исполнять договоренность. Они обсуждают, что им теперь делать. Джад не в курсе, что у него дома посторонние, но это не имеет значения – они уже там.
– Кто здесь? – спрашивает Джад наконец.
Внезапно гремит выстрел, но пуля проходит мимо него. Джад скатывается на пол; вторая пуля попадает ему в левую руку. В спальне темно; он пытается спрятаться за двуспальной кроватью.
– Кто здесь? – повторяет он. – Что вам надо?
Третья пуля попадает в кровать, совсем рядом с ним. У себя в голове он повторяет сценарий выживания при нападении, пытаясь сообразить, из какого пистолета стреляют. Если это смит-вессон, у них еще три пули. Если кольт – только две.
– Эй, парень! – кричит Джад. – В чем дело? Хочешь меня убить? Лучше бери, что тебе надо, и сматывайся. Я тебя не видел. Только не убивай меня.
Ответа нет. Но Джад видит в лунном свете мужской силуэт.
«Сегодня я умру, – понимает Джад. – Мне не выбраться». Но он знает, что будет дальше, и не хочет, чтобы назавтра детективы вошли к нему и сказали:
– Бедняга, он даже не сопротивлялся. Просто впустил их и позволил себя убить.
И решает, что, когда детективы явятся, они должны понять: он, черт подери, боролся за жизнь!
Первое, что он делает, – это попытка дотянуться до своего оружия, которое лежит на полу у противоположного края кровати. Но при двухметровой ширине переползти через нее не так-то просто, когда кто-то пытается тебя убить.
Потом он слышит:
– А ну не двигайся, ублюдок!
В темноте он забирается на кровать и начинает по сантиметру перемещаться к противоположному краю – и своему пистолету.
Он уже близко, но ему нужен упор, чтобы перевернуться.
Наконец он вцепляется пальцами в край, перекатывается на пол, но падает так, что правая рука оказывается под грудью. Левая рука ранена, и в ней не хватает силы, чтобы достать до пистолета.
В этот момент стрелок прыгает на кровать и палит в Джуда в упор.
Ему кажется, что осел ударил его в грудь копытом. Что-то внутри как будто схлопывается. В тот момент он еще не знает, что пуля вошла ему в спину, пробила правое легкое, проникла в третье межреберное пространство и, выйдя из груди, застряла в правой руке, на которой он все еще лежит.
Стрелок спрыгивает с кровати, встает над ним и щупает у него пульс.
– Так-то, говнюк! – восклицает он и выходит.
Джад при смерти. Он лежит на полу, хватая ртом воздух, не соображая, где он и что происходит.
Вдруг он понимает: наверное, он опять во Вьетнаме, участвует в бою. Пахнет дымом, на концах оружейных стволов сполохи выстрелов. Но он не может дышать. И думает: «Может, я на самом деле и не в Наме. Может, я просто сплю. Но если я сплю, почему дышать так трудно?»
Джад пытается встать. На подгибающихся ногах он бредет к телевизору и включает его – может, так удастся понять, сон это или нет. На экране Джонни Карсон ведет «Сегодня вечером». Джад протягивает руку и проводит по экрану ладонью, оставляя на нем кровавый след.
Ему хочется пить. Он с трудом добредает до ванной, открывает кран и пытается руками зачерпнуть воду. И видит пулю, застрявшую в правой руке, и кровь, хлещущую из груди. Теперь он знает, что с ним случилось. Он возвращается в спальню, валится на пол возле кровати и готовится умирать.
Но он слишком долго пробыл копом. Он не может позволить себе тихо испустить дух. Когда назавтра явятся детективы, они должны видеть, что он боролся. Он снова встает, добирается до телефона и набирает экстренную службу. Когда оператор берет трубку, Джад, едва дыша, говорит, что он агент ФБР и что его подстрелили. Девушка тут же связывает его с Департаментом полиции округа Декалб.
Там отвечает молоденькая дежурная; Джад повторяет ей, что он из ФБР и в него стреляли. Но у него едва ворочается язык: ему подсыпали снотворное, он потерял много крови, так что речь у него смазанная.
– В каком смысле вы из ФБР? – переспрашивает она. Джад слышит, как дежурная кричит сержанту, что на линии какой-то пьянчуга утверждает, будто он фэбээровец. И что сержант велит ей делать? Повесить трубку.
Но тут вмешивается оператор – она настаивает, что звонок настоящий и надо немедленно отправлять помощь. Она не отстает, пока полицейские не соглашаются.
– Эта оператор спасла мою жизнь, – говорил мне Джад позже.
Он потерял сознание, стоило оператору повесить трубку, и пришел в себя, только когда медики со скорой надели на него кислородную маску.
– Никакого дефибриллятора, – слышит Джад голос врача, – он не перенесет.
Его везут в госпиталь Декалб, где, по счастью, дежурит торакальный хирург. Лежа на каталке в реанимации, пока врачи борются за его жизнь, он внезапно понимает.
С ясностью, наступающей в момент встречи со смертью, он говорит себе:
– Это не месть. Я многих засадил в тюрьму, но никто из них не смог бы подобраться так близко. Такое под силу лишь человеку, которому я полностью доверяю.