Когда его перевозят из операционной в палату интенсивной терапии, там уже поджидает ОСА отделения в Атланте Джон Гловер. Месяцами Гловер тащил на себе дело АТКИД, а теперь на него свалилось еще и это. Как убитые дети и Джад, Гловер тоже черный – один из самых высокопоставленных чернокожих в Бюро. Он страшно переживает за Джада.
– Найдите мою жену, – шепчет ему Джад. – Заставьте ее рассказать, что произошло.
Гловер думает, что Джад еще в забытьи, но врач говорит: нет, он в полном сознании и здравом уме.
Джад проводит в госпитале три недели; у его дверей дежурит вооруженная охрана, потому что никто не знает, кем были стрелки и не вернутся ли они его прикончить. Тем временем следствие заходит в тупик: его жена в шоке и ужасе от случившегося, она благодарит Бога, что Джада не убили. Если бы только она была дома в ту ночь!
В офисе команда агентов отрабатывает все версии. Джад долгое время был копом. У него куча врагов. Когда становится ясно, что он поправится, расхожей шуткой в отделении становится вопрос из популярного сериала «Даллас»: «Кто подстрелил Дж. Р.?»
Проходит несколько месяцев, прежде чем он возвращается к нормальной жизни. Разбирая стопку счетов, накопившихся за время его отсутствия, он издает громкий стон: телефонная компания требует более трехсот долларов! Он просматривает счет, и тут кое-что начинает складываться у него в мозгу.
На следующий день он приходит в офис и говорит: кажется, телефонный счет – ключ к этому делу. Будучи жертвой, он не может участвовать в расследовании, но коллеги, конечно, к нему прислушиваются.
В счете перечислено несколько звонков в Коламбус. Обратившись в телефонную компанию с запросом, они получают имя и адрес, на которые зарегистрирован номер. Джад даже не знает этого парня. Поэтому он с еще несколькими агентами садится в машину и проезжает сотню миль до Коламбуса. Они оказываются в доме местного проповедника, которого Джад считает обычным шарлатаном.
Агенты ФБР прижимают его к стенке, но он утверждает, что не имеет никакого отношения к попытке убийства. Агенты не собираются уходить просто так. Это один из наших, говорят они ему, и мы точно доберемся до того – или до тех, – кто это сделал.
Ход событий постепенно проясняется: проповедник известен в Коламбусе как человек, «решающий проблемы». Миссис Рей обращалась к нему с предложением работы в октябре, но он утверждает, что не согласился.
Она ответила, что найдет другого желающего, и попросила разрешения воспользоваться телефоном, пообещав заплатить ему за междугородний звонок. Проповедник говорит агентам, что она звонила бывшему соседу в Атланте, служившему во Вьетнаме одновременно с Джадом и неплохо стрелявшему. Она говорит ему: «Это необходимо сделать!»
Изложив все это, проповедник трагически воскликнул: «Миссис Рей так мне и не заплатила за звонок!»
Агенты садятся в машину и едут в Атланту – к бывшему соседу. Под давлением он признается, что миссис Рей пыталась нанять его в качестве киллера, но клянется, будто понятия не имел, что жертвой должен был стать Джад.
Так или иначе, по его словам, он отвечает, что не знает никого, кто занимался бы подобными делами, но дает ей телефон своего зятя, который может знать. Зять, в свою очередь, знакомит ее с другим парнем, который соглашается взять заказ и нанимает двоих стрелков.
Миссис Рей, зятя бывшего соседа, человека, взявшего заказ, и двоих стрелков арестовывают; бывший сосед, хоть и участвовал в сговоре, остается на свободе. Всех пятерых признают виновными в покушении на убийство, преступном сговоре и ограблении; они получают по десять лет – максимум, который может дать им судья.
Время от времени мы встречались с Джадом по делу АТКИД. Постепенно он проникся ко мне дружескими чувствами. Поскольку я не был его коллегой по офису, но знал, с какими стрессами сопряжена наша работа, и мог понять, через что он проходит, Джад решил, что мне можно доверять. Он рассказал, что в добавление ко всем переживаниям ему очень осложняют жизнь сплетни о его ситуации.
Бюро, стремясь облегчить положение Джада, предложило перевести его в другой полевой офис, подальше от Атланты, чтобы он спокойно восстановился. Но, переговорив с Джадом и узнав о его чувствах, я подумал, что это не поможет. Мне казалось, ему лучше остаться на прежнем месте.
Я обратился к Джону Гловеру, ОСА отделения в Атланте, и сказал:
– Если вы его переведете, то лишите системы поддержки, которая у него есть тут. Ему надо остаться. Пусть еще годик поработает, чтобы его дети пообвыклись и приспособились к жизни с теткой, которая помогала их растить.
Еще я сказал, что если и переводить его куда-нибудь, то в постоянное отделение в Коламбусе, потому что он служил там в полиции и знал большинство местных копов.
Его оставили в Атланте и Коламбусе, так что Джад смог наладить свою жизнь. Потом он перевелся в полевой офис в Нью-Йорке, где занялся преимущественно контрразведкой. А еще стал одним из координаторов по профилированию – связующим звеном между местной полицией и моим отделом в Куантико.
Когда у нас освободились места, мы перевели Джада к себе вместе с Розанн Руссо, тоже из Нью-Йорка, и Джимом Райтом из вашингтонского полевого офиса, который больше года работал над делом Джона Хинкли и последующим судом. Розанн впоследствии ушла в полевой офис в Вашингтоне и иностранную контрразведку. Джад и Джим стали уважаемыми и всемирно признанными членами нашей команды, а также моими близкими друзьями. Когда меня назначили начальником отдела, Джим Райт занял мое место руководителя программы профилирования.
Джад говорил, что сильно удивился, когда мы выбрали его. Но он отлично проявил себя как координатор в Нью-Йорке, а благодаря опыту работы полицейским прекрасно разбирался во всех процессах. Он быстро учился и обладал врожденными способностями к анализу. Как полицейский, он расследовал множество дел непосредственно и мог правильно их оценивать.
Преподавая поведенческий анализ, Джад не боялся упоминать о попытке покушения на свою жизнь и ее последствиях. У него даже была запись того телефонного звонка в службу спасения, и он проигрывал ее в классе. Но сам слушать не мог и выходил в коридор, пока она звучала.
Я ему сказал:
– Это просто грандиозно.
Я объяснил, что множество элементов на месте преступления – следы ног, кровь на телевизоре – могли бы завести следствие в неверном направлении и сбить с толку. Теперь мы начинали понимать, как внешне необъяснимые элементы складываются в рациональную картину.
– Если ты составишь разработку по этому делу, – сказал я, – оно станет бесценным образовательным инструментом.
Он так и сделал, и этот материал оказался одним из самых интересных и информативных из всех, которыми мы располагали. А сам Джад испытал нечто вроде катарсиса.
– Я пережил свое личное откровение. В процессе подготовки к преподаванию этого дела я заглянул в те закоулки, куда не осмеливался заглядывать раньше. Каждый раз, когда я говорю о нем с людьми, которым доверяю, я открываю в нем что-то новое. Заказные убийства супругов и покушения на убийства происходят в нашей стране куда чаще, чем нам хочется думать.
Как инструктор академии, я считаю одним из самых трогательных моментов своей работы присутствие на лекциях Джада, где он рассказывает о том покушении. И не я один. Со временем он оправился настолько, что смог оставаться в аудитории, когда там играла запись его звонка.
К моменту, когда Джад стал сотрудником моего отдела, я уже неплохо исследовал постпреступное поведение. Мне было ясно, что, как бы преступник ни старался, большая часть его действий после преступления неподвластна его сознательному контролю. В результате пережитого покушения Джад заинтересовался вопросом предпреступного поведения. Мы уже понимали важность предшествующих стрессоров, ведущих к совершению преступления. Но Джад значительно расширил наши представления и продемонстрировал, как важно обращать внимание на поведение и межличностное взаимодействие до него. Радикальное и даже тонкое, но значимое изменение поведения партнера может означать, что он уже начал планировать изменение статус-кво. Если один из супругов неожиданно становится слишком спокойным, а может, более дружелюбным и снисходительным, чем раньше, это может означать, что он начинает рассматривать это изменение как неизбежное.
Расследовать заказные убийства супругов непросто. Заказчик обычно хорошо готовится; единственный способ раскрыть дело – заставить одного из участников говорить, и надо понимать динамику ситуации и реальный ход событий, чтобы оказать на него влияние. Любые изменения на месте преступления могут увести следствие в неверном направлении. И поведение заказчика до убийства является формой «постановки».
Дело Джада стало для нас уроком того, как можно неверно истолковать следы на месте преступления. Если бы Джад умер, мы наверняка пришли бы ко многим неправильным заключениям.
Одно из первых правил, которое должен усвоить начинающий коп, – это не загрязнять место преступления. Но своими собственными, плохо осознаваемыми действиями ветеран полицейской службы и специальный агент Джад ненамеренно загрязнил место покушения на него. Следы ног и прочие доказательства перемещения жертвы мы истолковали бы в пользу неудавшегося ограбления, решив, что преступники водили его по квартире, заставляя показывать, где спрятаны ценности. Кровь на экране указала бы нам на то, что Джад смотрел телевизор, когда его застали врасплох и застрелили.
Но главное, Джад сам сказал мне: «Если бы я умер, она совершенно точно вышла бы сухой из воды. Она все отлично спланировала и подготовила. Соседи непременно поверили бы ей, когда она стала бы разыгрывать скорбящую вдову».
Как я уже говорил, мы с Джадом стали лучшими друзьями; пожалуй, он ближайшее подобие брата, какое у меня когда-либо было. Я шучу, что он может включать свою пленку перед ежегодной аттестацией, чтобы в полной мере воспользоваться моим сочувственным отношением. К счастью, это ему не требуется. Послужной список Джада Рея говорит сам за себя. Ныне он возглавляет отдел международного обучения, где применяет свои навыки и опыт для подготовки новых поколений агентов и полицейских. Но где бы он ни работал, Джад всегда будет одним из наших, причем одним из лучших – офицером, который пережил покушение благодаря своему характеру и воле, а потом собственноручно предал виновных правосудию.