Расследование продолжалось; полиция проверяла на полиграфе большинство из тех, кого вызывали на допросы, – людей, контактировавших с Карлой перед ее смертью. Марк, Том и Джо Шеппард проверку однозначно выдержали. Собственно, никто ее не провалил. Близок к провалу был Пол Мейн – парень, не обремененный интеллектом, сидевший дома по соседству в тот день. Хоть он и утверждал, что с ним на террасе находился Джон Пранте, который может подтвердить, что он никуда не уходил, сам Пранте – он полиграф прошел – помнил, что быстро отправился опять искать работу и потому не может с уверенностью утверждать, где был или не был Мейн. Но хотя полиграф Мейн прошел неуверенно и оставался подозреваемым, ничто напрямую не связывало его – как и всех остальных – с убийством.
Убийство Карлы Браун сильно сказалось на жизни Вуд-Ривера. Рана никак не затягивалась. Местные копы и полиция штата допрашивали всех, кого могли найти, разрабатывали все версии и зацепки. Тем не менее к раскрытию их это не продвигало. Прошел месяц, потом еще один. Потом год, потом два. Особенно тяжело приходилось сестре Карлы, Донне Джадсон. Вместе с мужем Терри они неотрывно следили за ходом расследования и участвовали в нем. Мать Карлы и вторая ее сестра, Конни Дикстра, не в силах выдерживать такое напряжение, старались поменьше контактировать с властями по этому делу.
Тяжким грузом оно легло и на плечи Дона Вебера, прокурора округа Мэдисон, к которому относился Вуд-Ривер. На момент совершения убийства он еще был помощником прокурора. Опытный обвинитель и одновременно тонкий, чувствительный человек, Вебер отчаянно хотел доказать жителям округа, что таких ужасов, как произошел с Карлой, на своей территории не потерпит. Он был практически одержим поисками убийцы и привлечением его к ответственности. Как только в ноябре 1980 года его избрали прокурором, он запустил расследование заново.
Был и еще один человек, которому дело Карлы Браун не давало покоя, сколько бы оно ни тянулось без видимых подвижек, – эксперт-криминалист штата Элва Буш. В карьере полицейского всегда есть несколько дел, которые он не может отпустить. И именно благодаря Бушу в конце концов в расследовании произошел прорыв.
В июне 1980 года, спустя полных два года после убийства Карлы, Буш находился в Альбукерке, Нью-Мексико, для дачи показаний по делу, для которого обследовал машину, угнанную в Иллинойсе. Перед началом процесса он присутствовал на презентации в департаменте шерифа, которую устраивал доктор Гомер Кэмпбелл, эксперт Аризонского университета по компьютерному увеличению фотографий.
– Эй, док, – сказал ему Буш, когда презентация закончилась, – у меня есть для вас дельце.
Доктор Кэмпбелл согласился изучить фотографии с места преступления и со вскрытия, чтобы разобраться, сможет ли он точно установить тип инструмента или орудия, которым убили Карлу. Буш скопировал и отправил Кэмпбеллу соответствующие снимки.
То, что они были черно-белыми, осложнило работу, но Кэмпбелл смог провести тщательный анализ своим первоклассным оборудованием. Благодаря компьютерному увеличению он изучил фотографии в мельчайших деталях и смог сделать кое-какие выводы. Глубокие раны оставил гвоздодер, а порезы на лбу и подбородке – колесики от перевернутой телевизионной стойки. Но то, что он сказал Бушу дальше, перевернуло дело с ног на голову и придало ему новое направление.
– А что насчет следов укусов? У вас есть подозреваемые, которые могли их оставить?
– Каких укусов? – так и охнул Буш в телефонную трубку.
Кэмпбелл сказал ему, что, хотя изображения, которые он сумел получить, не лучшего качества, на них ясно видны следы укусов у Карлы на шее – достаточно четкие, чтобы их можно было сравнить с зубами подозреваемого, если таковой появится. Один мог особенно пригодиться, поскольку не перекрывался другими ранами или отметинами на коже.
В отличие от всего прочего, что имелось у следствия, следы укусов были убедительным, надежным доказательством – почти таким же веским, как отпечатки пальцев. Сравнение зубов Теда Банди с укусом на ягодице жертвы убийства в общежитии сестринства Хи-Омега в Университете Флориды помогло добиться обвинительного приговора для знаменитого серийного убийцы. На процессе Банди Кэмпбелл выступал свидетелем обвинения. (Утром 24 января 1989 года после продолжительных интервью и собеседования с Биллом Хэгмайером из нашего отдела Банди был казнен в тюрьме Флориды на электрическом стуле. Никто до сих пор не знает точно, сколько юных жизней он отнял.)
Получив от доктора Кэмпбелла фото следов укусов, полиция Иллинойса начала заново отрабатывать всех подозреваемых – в первую очередь соседа Пола Мейна. Но, сняв с того слепок зубов, Кэмпбелл не смог сличить его со следами на фотографиях с места преступления и со вскрытия. Полицейские попытались отыскать друга Мейна Джона Пранте, чтобы проверить, не сдаст ли тот Мейна с учетом вновь появившейся информации, однако найти его не удалось.
Были и другие попытки раскрыть убийство, включая привлечение знаменитого в Иллинойсе экстрасенса, который, не зная деталей дела, сказал: «Я слышу, как капает вода». Полиция сочла это указанием на то, в каком виде было обнаружено тело Карлы. Но, помимо того факта, что убийца живет близ железнодорожных путей (это можно отнести к большинству жителей округа Мэдисон), экстрасенс больше ничего не смог о нем поведать.
Даже узнав о следах зубов, полицейским не удалось продвинуться в расследовании. В июле 1981 года Дон Вебер с четырьмя своими сотрудниками посетили в Нью-Йорке семинар по криминальной экспертизе в рамках формирования администрации нового прокурора штата. Зная, что Вебер будет там, доктор Кэмпбелл предложил ему привезти фотографии с дела Браун и показать доктору Лоуэллу Ливайну, судебному стоматологу из Нью-Йоркского университета, который должен был выступить на семинаре. Ливайн изучил снимки, но, согласившись с Кэмпбеллом в том, что некоторые отметины – определенно следы зубов, ни одного точного соответствия не нашел. Он предложил эксгумировать труп Карлы, прокомментировав, что «гроб – это отличный холодильник для улик». Я не был знаком с Ливайном лично, но много слышал о нем. Он проводил анализ по делу Фрэнсис Элвисон в Нью-Йорке. (Очевидно, доктор справился чертовски хорошо, поскольку, когда Билл Хэгмайер и Розанн Руссо приезжали опросить Кармина Калабро в тюремный госпиталь Клинтон, у него были удалены все зубы – он сам этого потребовал в попытке выиграть апелляцию. Впоследствии доктор Ливайн возглавил службу судмедэкспертизы в штате Нью-Йорк.)
В марте 1982 года Вебер с двумя следователями из своего офиса посетил ежегодную обучающую сессию для следовательского отдела полиции Сент-Луиса. Я был там: представлял программу профилирования и криминального анализа перед их многочисленной аудиторией. Хотя сам я нашей встречи не помню, Вебер описывает в своем потрясающем анализе того дела «Молчаливый свидетель» (в соавторстве с Чарльзом Босуортом – младшим), что они с коллегами подошли ко мне после презентации и спросили, можно ли применить мой метод к делу, над которым они работают. Я, видимо, сказал им обратиться в мой отдел в Куантико – я буду рад помочь, чем смогу.
По возвращении Вебер узнал, что Рик Уайт из полиции Вуд-Ривера тоже был на сессии и независимо от него пришел к выводу, что профилирование очень пригодилось бы в расследовании дела Браун. Уайт связался со мной, и мы договорились, что он приедет в Куантико с фотографиями с места преступления, а я при нем их посмотрю и выскажу свои предположения. Вебер был слишком занят другими делами и подготовкой к судам, чтобы приехать, но он отправил своего заместителя Кита Дженсена вместе с Уайтом, Элвой Бушем и Рэнди Рашингом, одним из начальников полиции, с которым сотрудничал в Сент-Луисе. Вчетвером они проехали больше восьмисот миль до Куантико на джипе без полицейской символики; тогдашний начальник полиции Вуд-Ривера Дон Грир был в отпуске во Флориде, но прилетел в Вашингтон, чтобы присутствовать на совещании.
Мы встретились в переговорной. Четверо следователей большую часть поездки старались упорядочить свои соображения и теории, чтобы представить их мне; они не знали, что я предпочитаю делать собственные выводы, прежде чем выслушивать чьи-то еще. Мы прекрасно поработали; в отличие от многочисленных случаев, когда нас привлекают по политическим причинам или с целью прикрыть чью-то задницу, эти ребята приехали, потому что им правда было не все равно. Они хотели быть здесь и искренне желали, чтобы я указал им нужное направление.
Особенно хорошо мы сошлись с Элвой Бушем, который, как я, отрицал любые авторитеты. Как и я, он славился тем, что раздражал людей своей прямолинейностью. Дону Веберу пришлось нажать на все мыслимые политические кнопки, чтобы Бушу позволили поехать в Куантико.
Я попросил передать мне фотографии с места преступления и несколько минут внимательно рассматривал их. Задал кое-какие вопросы, чтобы сориентироваться, а потом сказал:
– Вы готовы? Возможно, вы захотите это записать.
Первое, что я им сообщил: опыт мне подсказывает, что, когда трупы оказываются в воде внутри дома – в ванне, душе или каком-то контейнере, – это делается не для того, чтобы избавиться от улик, как было в Атланте, а ради инсценировки, то есть чтобы придать одному преступлению вид совсем другого. Потом я сказал, что они совершенно точно уже допрашивали убийцу. Он находился по соседству или поблизости от дома. Такие преступления – соседские или домашние. Люди не ездят на большие расстояния, чтобы их совершить. Если на нем осталась кровь – а она должна была остаться, – он имел возможность укрыться где-то рядом, чтобы ее смыть и избавиться от окровавленной одежды. Он не волновался, что его побеспокоят, потому что либо хорошо знал Карлу, либо наблюдал за ней достаточно долго, чтобы запомнить привычки – ее и Марка. Когда вы разговаривали с ним, он охотно шел на сотрудничество, а потом мог даже предлагать помощь – ему кажется, что так он контролирует ситуацию.